Гениальный ребёнок

Она была гениальным ребёнком. Об этом говорили все. И видели это все. За что бы она ни бралась: всё у неё сходу получалось, да так глубоко, не по-детски совсем… Сядет за рояль и играет Рахманинова с Берлиозом. Подойдёт к столу и совершенно спокойно пишет продолжение «Войны и мира». Съездит на Кавказ и переделывает Пушкина «Кавказ подо мною…». Возьмётся за кисть и то Рафаэля подправит, то Рембрандта уточнит. И всё так по-своему, так свежо.
А все ахают: «Это надо же – пять лет всего, а такое вытворяет!» Наука перед этаким феноменом была бессильна. Искусство пало сразу. Её показывали во всех телевизорах страны по всем программам каждый день. Люди в обморок падали. Всё у неё ладно выходило. И советы людям она давала лучше любой Ванги, и излечивала, говорят, одним прикосновением.
Министерство всеобщего обучения за казённый счёт издавало её работы миллионными тиражами. Церковь наперекор всем правилам канонизировала её на шестом году жизни, и выручка от продажи икон с её изображением побила все немыслимые рекорды покупаемости. Муэдзины с минаретов кричали её имя, созывая правоверных. Тибетские монахи свергли далай-ламу и провозгласили её императором Вселенной.
Дикари племени Бешеных Тараканов вспомнили обычаи предков и начали приносить ей свежие человеческие жертвы. Организация Объединённых Наций объявила о переименовании планеты Земля в честь гениальной девочки. Астрономы пошли ещё дальше: Солнце – больше не Солнце, а Девочкин Свет. Целые народы выстаивали в очередях за «посмотреть бы на девочку» и умирали от восторга, не достояв даже до середины.
Боялись одного: вдруг с девочкой что-нибудь случится, несчастье какое-нибудь… Что тогда делать будем? Как жить-то дальше? Многие на всякий случай заранее покончили с собой.. Другие, более мужественные, решили дожидаться конца.
Но с девочкой ничего плохого не происходило, кроме того, что она подросла, и ей всё сразу наскучило. Учиться она больше не хотела, потому что всё уже знала. Предсказывать судьбы, сочинять драмы, ваять скульптуры, делать бессмертные открытия и плодить ещё какие-нибудь шедевры ей надоело как-то сразу и напрочь. Никто ничего понять не мог сначала: с чего бы такая напасть?
А всё было очень просто: она влюбилась в какого-то абсолютно никакого мальчика. Мальчик был самый-самый… ну, никакой он был совершенно! Ни-ка-кой! - Ни талантливый, ни бездарный, ни душевный, ни бездушный, ни умный, ни безумный. Ничего. Золотая середина, то есть - полный ноль.
Но для неё он стал всем. Ведь она его полюбила! А поскольку в нём не было ничего, то и она променяла всё своё на такое же, как у него ничто. И стала ничем. И все о ней быстро-быстро позабыли. Даже ещё быстрей, чем думали. Зато она была счастлива до мычания и коровьих глаз. И счастлива она была, наверное, почти три секунды, пока мальчик от неё не ушел к другой девочке, у которой, как и у него, тоже никаких талантов не было, зато были богатые родители, квартира в Москве, и она ничем не выпендривалась в пять лет, а всегда была обычной обывательницей, как все вокруг, с которыми чувствуешь себя спокойно…
Девочка пыталась его вернуть: она перевела на его имя все деньги со своих счетов, продала все драгоценности, подарила ему всё, что имела. Потом она пила водку и угрожала ему покончить с собой, как обычно это и бывает. Он, конечно, не вернулся. Зачем ему такая дура-то? Ото всего этого она и впрямь стала дурой. И никто с ней больше не связывается, потому что она теперь только пьёт да матерится, а больше ничего делать не хочет. Да, и не может уже, наверное.