Доздрофила

 
(трагедия в нескольких частях, с упоминанием творчества Александра Лаэртского).

Доздрофила. (нвчало).

«Меня покусал опоссум, -
жалился как-то Лаэртский, -
С пятьюдесятью зубами,
И пальцем одним,
На все тело!!»

В меня же впилАсь доздрофила!!
Да так, сука, больно …
Что я, бля,
Слегка ахуел, и споткнулся,
И ёбнулся наземь с размаху.
Ии как, эти твари вонзились,
В мой торс без защитной одежды,
Буравя его, словно буром,
Вонзаясь всё глубже и глубже.


(континуеd) Пародия на доздрофилу.

Я тогда слегка опешил,
Но потом поднялся всё же,
И давай их бить руками,
Хлопать по балде безмозглой.
И ломая позвоночник,
Ноги, крылья, и подкрылки ...
Кровью брызгая зелёной,
Доздрофильной, ядовитой.

И растения завяли,
Все в округе, все погибли:
Птицы, мОшки, росомахи,
Белки, зебры, и алени.
Обезьяны, попугаи,
Негры, тигры, Гималаи.
Реки, веси, и полесья ..

Всё погибло и завяло!!
От, бля, крови доздрофильной.


(часть первая).
Про меня, разумеетца, и дроздофилах.

И в меня,
Попал тот яд зелёный,
И я начал быстро сохнуть.
Но стал пиво пить всё время,
И опять опух нормально.

Даже несколько немного,
Я сказал бы, самый дэцел,
Этой пухлости - чуть больше,
Чем опухшим быть хотелось.


(вторая часть).
Про дроздрофилу и Америку.

Про Америку хотелось,
Написать, как просочился,
Сквозь планету яд зелёный,
Доздрофильный, и убил всех.

И Америка завяла,
Как какой-то сраный кактус,
Мексиканово-текильный,
Прямо в Мексике стоявший.
И завявший от зеленой,
Доздрофильной едкой крови.
И ничё теперь там нету,
Как Америки когда-то.

Когда небыло Калунба,
И Америго Веспучи,
Галилео Галилея,
Чингис-хана и Мамая!
Когда небыло фашистов,
Ленинграда и трамвая,
Когда небыло планеты.
Только хлам летал в пространстве.

Я опять за рамки вышел,
Надо в голову вернутца,
Взять себя немедля в руки,
Осмотретца, улыбнутца,
Ёбнуть пива, снять бейсболку,
По погибшим мерикОсам.

Там и родственники жыли,
Яни Сит, и треть арабов,
Украинцы и евреи,
И грузины, и казахи,
И японцы, и китайцы.
Немцы, венгры, португальцы,
И румыны, и индусы …
Да и ***, бля, с ними всеми.


(третья часть).
Про доздрофилу, индейцев, и ваще, ваще, ваще.

Раньше жыли там индейцы,
Где Америка стояла,
Строили они вигвамы,
Трубку мира в них курили.

И всё было тихо-мирно,
Если пых был обеспечен.
А когда трава кончалась,
Они шли, и воевали.

Так и жыли постепенно,
Неспеша, неторопливо.
Пока глобус не придумал,
Путешественник какой-то.
Их тут шастало за пыхом,
Как в потате доздрофилов,
(Если сгнил потат конкретно),
путешественников было.

Был Сенкевича потомок;
Старший Конюхов, подонок;
Он на свадьбе не курил,
В лодку сел, и вдаль уплыл.

И причалил у индейцев,
Трезвый, злой, небритый весь.
Но индейцы сразу трубку,
В рот засунули ему.
И вдувая «паравоза»,
В жопу вбили толстый кол,
Чтобы кайф не шёл из жопы,
Чтобы в кайфе знал он толк.

И потом его потомок,
Федор Конюхов устал,
Тупо плавать по планете,
И разыскивать причал,
Где когда-то его предок,
Накурился задарма,
Палкой был опидарашен,
Чтобы кайф словить сполна.

А Сенкевич – Моисеич,
40 тысяч лет водил,
по планете всех евреев,
за нос. ****ый дебил.

Раздвигал руками море,
Сам с того ахуевал.

Бля, опять ***нёй какой-то,
Мозговой забит портал.

Целую. ГУт
18.59. 11 sept. 05.