Без названия... просто о жизни

I

Когда мы встретились, нам уже было по двадцать. Десять лет! Десять лет прошло с тех пор, когда нас разлучили! Помнишь?

II

В тот день я, как обычно, тянула заунывные романсы в подземке, чтобы заработать хоть немного денег. Но я вся промёрзла, голос охрип, и звуки как будто застыли у меня в горле и не хотели выходить во влажно-холодный воздух подземки. Сердобольные бабушки кидали мне в шапку копейки и причитали. Некоторые стояли и слушали моё жалобное мурлыканье. Детишки совали мне в руки конфеты и булочки. Люди «посолиднее» проходили мимо, опустив глаза так, будто им было стыдно за то, что они живут на одной планете с существом вроде меня.
Ты прошёл мимо, бросил деньги в шапку. Ты шёл быстрыми широкими шагами, уткнувшись в теплый большой ворот свитера, руки, как всегда в карманах. Из-под шапки так же, как и десять лет назад, торчали небрежные золотистые кудряшки…
Я почти сразу узнала в этой торопливой походке что-то родное и очень знакомое. Но почему-то побоялась окрикнуть тебя, боялась, что ты меня не узнаешь. Глупо…
День за днём ты проходил мимо. Помнишь? Я запомнила. Ты каждый раз бросал мне в шапку деньги. И, знаешь, я всё больше и больше вспоминала тебя, и узнавала в этом незнакомом теперь мне человеке родные мне жесты, походку. День за днём.

- Лёшка, Лёш! – крикнула я, но, кажется, слова ударились о застывший холодный воздух подземки и упали. Не долетели до тебя. Теперь я была почти уверена, что этот человек совсем чужой мне, и ни капельки не похож на тебя.
Так прошло уже несколько недель. В воздухе пахло весной. Я шла по оттаявшему от зимних объятий городу, а мне почему-то казалось, что в желудке у меня пусто и темно. Я шла и читала вывески, ни о чем не думала. Моё внимание сразу привлекла яркая надпись «Василий-пекарЬ».
- К чему тут мягкий знак, такой большой? – сказала я сама себе. Подошла поближе и почувствовала дивный запах ванилина и свежей выпечки. – Должно быть это очень вкусно!
Я уткнулась носом в витрину, от моего дыхания на стекле образовались маленькие капельки. Казалось, что я просто прилипла к этому стеклу, и уже ничто, и никто не сможет меня оторвать! В голове закрутились разные мысли. Я начала судорожно шарить по карманам, чтобы наскрести хоть на одну булочку с вареньем…
- Чёрт! – крикнула я, да так громко, что на меня стали коситься прохожие. – Не хватает! Что же делать? – бурчала я себе под нос.
От этой безысходности у меня слёзы навернулись на глазах. Я бухнулась на бордюр и заплакала. Сидела и мурлыкала себе какие-то строчки, не то песня, не то стихотворение…
- Ты помнишь ночные прогулки?
Ты помнишь, как днём от охраны
Бежали мы в переулки
Зализывать наши раны? – последняя строчка стала превращаться в неразборчивые всхлипы, но вдруг позади себя я услышала чей-то голос:
- А помнишь, как хлеб воровали
В булочной старого пекаря?
Ты вспомни, как спали в подвале,
Под квартирою местного лекаря…
Человек замолчал (именно человек, я ведь тогда ещё не знала, что это ты). Но я всё не решалась повернуться, да и не хотела даже. Глаза покраснели от слёз, а нос распух. Я просто сидела и тёрла глаза тоненькими, онемевшими от весеннего морозца, костлявыми пальчиками. Я чувствовала, что человек не ушёл, а продолжает стоять позади. Меня это стало раздражать!
- Иди! Чего встал? Здесь тебе не цирк показывают! – рявкнула ему я.
- Стася? Стаська! – заорал вдруг он.
«Стаська? Хм. Так меня только один человек называл. Нет, не может быть» - подумала я. Собралась с мыслями и повернулась.
-Лёшка! Лёша!!! – я увидела перед собой тебя. Моего Лёху, небрежно торчащие из-под кепки золотистые кудряшки, и всё такую же детскую озорную улыбку. Я вдруг сама не своя подскочила и кинулась тебе на шею.
- Стась! – снова закричал ты и начал целовать мой конопатый нос.
Только вот в глазах у меня потемнело и ноги обмякли. «Переволновалась» - только и успело мелькнуть у меня в голове это слово, как я потеряла сознание.

Когда я открыла глаза и увидела перед собой старое морщинистое лицо, зажмурилась и вновь открыла глаза. Лицо почему-то заулыбалось, тонкие губки зашевелились, но слова не долетали до меня, а растворялись где-то в воздухе.
- Совсем ослабла. Алексей, неси-ка бульон, сейчас мы её покормим. – Из обрывков слов составила я.
- Поешь, милая – уже совсем чётко услышала я. Снова открыла глаза, надо мною было всё то же старческое лицо. Вдалеке увидела тебя, ты улыбался, «значит все хорошо» - решила для себя я.
«Надежда Афанасьевна – это она тогда забрала у меня тебя. Конечно ты же ей внук. Но ведь могла бы взять и меня вместе с тобой! Нет, двоих ей бы не потянуть» - мысли сменяли одна другую, и пролетали в голове с огромной скоростью.
- Ну же. Поешь.
Она зачерпнула ложкой жирный куриный бульон, подула на него и стала кормить меня. «М-м-м. Ничего вкуснее, кажется, я ещё не ела» - подумала я. Теперь каждое утро, просыпаясь, я думала: «Мне тепло, я сытая, кому-то я нужна, кто-то за мной ухаживает. Как хорошо!» Силы возвращались в моё тоненькое тельце день за днём.
Эта добрая старая женщина поставила меня на ноги.

III

- Лёш, как хорошо, что теперь мы уже не расстанемся!
- Да, Стась, никогда, никогда!
- Жаль только, что бабушки Нади уже нет с нами.
- Как думаешь, она видит нас сейчас?
- Да, она, наверное, очень рада за то, что мы счастливы!