Посвящение Минска

Пока никто не удавился
на ошельмованной осине,
Я говорю тебе, Лариса:
ты будешь жить в Моей России.
А что касалось Лукашенко
с его финансовым режимом,
то я же, милая, волшебник,
а не какая-нибудь шивва.

Ты вспомни мирнинскую зиму,
где у Устьянцева под носом
ты для меня неотразимо
порой гудела пылесосом.
Устьянцев где теперь, ты знаешь?
Где этот, Лорик, жид пархатый.
Он эмигрировал в Израиль,
откуда собирался в Штаты.
Пусть собирается и дальше.
Несостоявшимся евреям
я предлагаю жизнь без фальши
в районе Северной Кореи.
У них, Лариса, все фиктивно.
И жизнь, и слезы, и зарплата.
И не умеют эффективно
они утешить, если надо.

Ты Славу Буйволова помнишь?
Приумножая эту Славу,
он возвращается за полночь
с работы пыльный и усталый.
Потом, бывало, сполоснется
под ледяным горячим душем
и в даль туманную несется,
едва коснувшись до подушки.

…Я лучше Сашу к вам отправлю
на старом добром лимузине.
Он шоферил вполне исправно,
пока работал в магазине.
А тут не лавка – тут Лариса,
какую надобно доставить
в Великоросскую Столицу
и соответственно прославить.

А место Встречи… Место встречи –
оно не может измениться.
Во всяком случае, под вечер
мы будем ждать тебя у «Минска».
Это от Пушкинской два шага.
От силы три – от Маяковской.
Не помню, сколько от Варшавы.
Но вспомнить никогда не поздно.
…………………………………….

Уста бранятся, - сердце любит.
А почему они бранились,
об этом знают Божьи люди,
и уж тем более – Лариса.