Пьеро ушел

Веселье наше было напускное:
Притворно он смеялся надо мною,
А я - пыталась каждую минутку,
Легко и тонко всё свести на шутку.
Мы оба знали, что должны расстаться,
И из последних сил могли держаться.
«Мой мальчик, херувим мой златолунный,
Мы поступаем не совсем разумно,
Окончен бал, не надобно оваций,
Ты должен уходить, а я – остаться...
Веселье не подходит нам, ведь тайна
Сопоставима с образом печальным»


Пьеро, откинув маску Арлекина,
Задумчиво постель мою покинул.
Он перестал кривляться, быть паяцем –
И понял, что не надо притворяться.
Неспешно, тихо, как-то отстраненно,
Он собирался в путь, односторонний.
А снег, что за окном кружился в вальсе,
С пушистою березой целовался.
Но холод не пугал Пьеро. Во мраке,
Он слушал вой волков и лай собаки.
О, как судьба к любовникам жестока...
Но кто свою любовь зовет пороком?


Печально и устало я смотрела,
Как на столе, в углу, свеча горела.
И я ждала, с тоской невыносимой,
Что скажет на прощанье мой любимый?
Но он молчал, обняв мои коленки.
Часы тихонько тикали на стенке.
«О мой порок, мой грех, мое проклятье...
Позволь, в последний раз, тебя в объятья
Мне взять», - сказал Пьеро, и плащ накинув,
Меня поцеловал: «Моя Мальвина,
Что скрыто в нас под напускным весельем?
(Прости, что на дорожку не присели... )


О чем душа болит и стонет вьюга?
О чем две птицы плачут друг без друга?
Любовь и расставанье – безысходна
Планида наша, рок, ну, как угодно!
Скажи, когда, когда мы будем вместе
И я приеду, как жених к невесте?
Мы, как транжиры, тратим жизнь беспечно,
Как будто это все продлится вечно!»
Он замолчал. Что я могла ответить?
Лишь то, что за окошком воет ветер,
Что прав он, – всё когда-нибудь остынет!
...Пьеро ушел в холодную пустыню.

31 июля, 2005