Астротекстурная фантазия в 8 частях

1.
Вот снова ты своим сомненьем дивным
Притягиваешь и заносишь внутрь.
Блуждание в тебе
Затрагивает белые картины.
Как просто их плести,
Как это мне по силам.
И истинных минут истратить
В той тишине.

Ах этот путь, он пройден и упущен
Как лёгкий шар,
А жить бы там и жить.
Нет ничего важнее и прекраснее.
И плавный ход,
И строгий взгляд,
И холод мысли.

Сосредоточенность теряется внельзя.
Быстрее сыплются открытья.
И чувствуется вечность безысходства.
Не задержать бы давешние лета,
Чтоб спрятать свою старь.
Запаковать её в открытые ладони
Отпущенных, неугнетённых рук,
В лист круг.

2.
Я был в том месте, где гуляет твоя жизнь.
И сочетаются в размерах зеркала.
Я забывал спросить о том,
Что невозможно объяснить.
Но странных мест хранит земля.
В тепле огня.

В тепле стекольных отражений тонет вздох.
Ласкают мелкими осколками снега.
Старея, корчатся строения
С садами во дворах.
Терплю их тихий стон и шорох.
Гроза глядит в глаза.
У свода – бирюза.
Срывая взгляд, набрасывает сумрак.
Распилен мой ответ.
В нём да, а может, нет.
Галетный вкус конфет, застывший порох.

Советовался с небом в темноте,
Разглядывая дальние кварталы.
Ворочался и изменял тебе,
Расписывая берег старыми цветами.

3.
Ведёт тропинка вдоль деревьев дальней дны…
И нет бессовестных влечений
Здесь манеры
Взывает праведности тихой белизны,
Таящейся в кругу меняющихся представлений.
Нет запаха весны,
Нет древственности маски.
Скрипит, не зная смазки,
Разбитый самокат.
Я сотни раз ходить дороги эти рад.

Манеры, мнения.
Уставшие глаза,
Вдыхающие патоку лица,
Под толщей пьяных вод
Лелеют сумраки портов.
В вечерней старости остывшего заката,
В тени садов, среди снегов,
Касаясь незаметных линий перехода света и тепла,
Не замечаю в сказке зло добра,
И ласку возникающего страха.

- Молюсь о солнце, чтоб забыть
 Вовеки вечном о себе –

4.
Успокойте меня, я вчера угадал,
А сегодня споткнулся о собственный ветер.
Я вчера угадал, а сегодня провал.
Пустота вместо сна, и печальные камни, и берег, и сети.
Удушите меня, я пока ещё пьян.
Согрешите, разрушьте примерный изъян.
Возвращение к дням успокоит меня.
Как ленивого пса пейзаж: плинтуса,
Палки ножек и тени прохожих.
Сцены бережных драм, стаи кукольных сцен,
Стоны сотен, пришедших на вечер.
Заколотят доскою продольною дверь,
И догадкою той покалечат.
Каждодневный покой заполняет мой хой.
Каждодневные сумерки гасят застой.
Каждодневные действа беспечат.

5.
(Вреда в том нет,
Что бел не свет.
В том нет вреда,
Что конь в узде.
Лепечет маленькое слово, ковыряется в ноздре в тени дворовой.
А шум берёз как облака над головой.
Вот стаи птиц летят вперёд,
В том нет плохого.
От ветра ль будет вред?
От врат в карьер
Сквозь тени лет.)

6.
Костьми лежат в пыли одни.
Сменяется январь другим.
А брат, собою веселим,
Не слушается слов. Его простим.
Ведь он когда-то в прошлый час
Был даден нам.
И свет изобразил его таким.

Ведётся днём искать дорогу в те места.
Но там не ждут.
И краски солнечного лета, запах трав и треск кузнецов подчёркивают таинственность и невыносимую жару.
Путь туда и обратно.
Детские глаза видят волнение взрослого человека. Три года. Лёгкий страх перед возможностью заблудиться, отстать, надолго остаться одному. Пропасть в темнеющей глуши. Потеряться и встретить темноту в неизвестном месте…
И невероятное блаженство от возвращения домой. Знакомая улица. Поздно. Горят фонари.
Люди вокруг двигаются, разговаривают, смотрят, думают по-другому.
По вечернему. По-ночному.
Всё вокруг становится плавным, мягким сквозь призму усталых детских чувств.
Дети, детки, детишки. Первые впечатления. Первые травмы.
Дети, вырастающие в нормальных сумасшедших.
Дети, вырастающие в уникальных интересных людей.

7.
Туризм. У пеших нет сомнений.
Кругом берёзы, сосны, ели.
Рюкзак, гитара, кеды, нож.
Костром воняет McIntosh.

А мне б сорваться по утру
И отыскать в горах дыру.

Вонзи в меня свои глаза
И в них появится слеза,
И в них появится печаль,
Печаль согласья и убогость.
Так исковерканная строгость
Не разрешает мне начать…

Но братство местных мастеров
Дало согласье на улов.
И, прихватив с собою снасти,
Ждём удовольствия ненастья.
Болеют радужные дни,
Среди поляны жмутся пни,
От аллигатора осталась
Лишь голова, какая жалость.
А стая диких обезьян
Нашла в червивости изъян.
Вниз головой вися на древе,
Желают петь лишь королеве.

Средь наших путников есть гость,
Сломать не прочь он чью-то кость.
В нём дремлет матерный апломб,
Его оскал раздут от пломб.
Воняет жжёной древесиной,
Ольхою или же осиной.
Трубит в трубу дурной трубач
И режет ухо детский плач.

8.
Курю ли я свою сигару
Или же мучаю гитару,
Хочу, воистину, одно,
Сыграть с тобою в домино.
………………………………
Ремнями скручены остатки от мозгов.
Ты так прелестна и с тобой твоя любов.
Наступит утро, от тебя я уползу.
И задушу очередную стрекозу.

Местами может тротуары будут влажны
От застоявшейся весны и глаз на башне,
Но лишь бы видеть далеко
Свободно,
Искренно,
Легко…