Носухи

Носухи
 
Носуха — это маленький зверек джунглей Амазонии размером с бурундука в черно-белую полоску, с длинными кошачьими когтями и огромным носом, из-за которого он и получил название.
На родине своего обитания в Бразилии носуха — страшный бич туристов, и когда приезжие отправляются осматривать знаменитый водопад Игуасу, то гиды тех, кто с пакетами, предупреждают о грозящей опасности.
Когда группа останавливается на площадке осмотра и получает брызгами по темени, то носухи медленно и неотвратимо наступают из джунглей на людей, изображая доброжелательность и любопытство. Так и хочется взять их на руки и потрогать.
Стоит носухам приблизится на расстояние метра, как они, выпустив острые когти, прыгают на пакеты, чтобы отнять их и разорвать.
Достав добычу, они съедают съестное и не спеша удаляются, а когда к ним подходят, то грозно рычат.
Часто из-за носух погибают документы, и туристы не могут вернуться домой, а иногда малые дети лишаются игрушек и громко плачут до самого конца.
Огорченных спасают местные аборигены. Они сажают страдальцев в резиновые лодки с мотором и везут поближе к водопаду, где струи толстые и увесистые.
Все смотрят на них и успокаиваются, словно и не было нападения подлых и хитроумных зверьков.
 
Унитаз и космос
 
У меня много знакомых прозаиков и поэтов. Они пишут стихи, повести и романы, уже будучи состоявшимися людьми в какой-нибудь области.
В последнее время их захватило поветрие — поступают в вузы для получения второго образования. В основном в литературный институт и в МГУ на филологический. Говорят, как это красиво: адвокат и литератор, инженер-метеоролог и филолог.
У меня тоже есть первое образование. Я ассенизатор. Вот поступлю в Московский Авиационный Институт и выучусь на ракетчика.
Ведь как это красиво: унитаз и космос, унитаз и космос!
 
На Гоголевском бульваре
 
Книжный магазин "Букбери" находится в Москве между метро "Парк культуры" и "Тверская" и в нем практически ежедневно проходят литературные чтения авторов книг и участников журналов.
Обычно мои знакомые пииты перед очередным поэтическим выступлением обзванивают всех кого застанут и говорят: "А давайте встретимся на Тверском бульваре за три часа до начала и, вдыхая аромат поэзии, медленно пройдем в сторону "Букбери". Будем читать стихи, петь песни и рукоплескать широкой литературной общественности".
Чаще всего я их посылаю.
 
 
Святая Русь не без добрых людей
 
Вчера, будучи подшофе, при выходе из ресторана "Савой" меня сбил автомобиль, и я сломал палец. Весь залитый кровью на груди, тряся отвисшей фалангой, я стоял на проезжей части, но никто меня не спасал, и только желтое такси в шашечку открыло двери.
Так как я забыл свой адрес, не мог вспомнить дороги и не имел денег, то водитель привез меня к себе домой, где его жена сняла с меня одежду и впустила в ванну.
Под струями горячего душа мне стало легче и я уснул, но очнулся утром в семь в белоснежной постели, с загипсованным пальцем в полосатой бархатной пижаме. Одежда моя была выстирана и выглажена и лежала стопочкой на дубовой тумбочке, а в узкую дверную щель заглядывали розовощекие дети, так как все были на работе.
Дети передали стакан водки, листочек, где был записан адрес моего проживания, и двести рублей.
Святая Русь не без добрых людей!
 
Ящик для писем
 
Когда великий самодержиц Белая, Малая и Всея Руси Павел I взошел на престол, то совершил много начинаний в духе демократической общественности.
В частности, на дверях своего замка он повесил ящик для писем, в который каждый желающий мог опустить царю челобитную, чтобы выразить волю народа.
Посланий от простого люда, как правило, приходило много, но, к глубокому сожалению, большинство из них носило нецензурный и кляузный характер, в основном поносящий императора. После долгого терпения и разбирательств Павел I приказал ящик снять и засунуть в самый дальний чулан замка, ибо терпеть грязные ругательства в свой адрес сил не осталось.
Наш Банк большой. Работают в нем более двух тысяч человек, а я тружусь уже пятый год. Недавно в Банке сменились акционеры, что повлекло приход нового президента — на вид вполне вменяемого человека. У него квартира в Крылатском, дача на Рублевке, автомобиль "Бентли", дети учатся в Лондоне. Он ходит в дорогих костюмах от Версаче и кричит в громкую связь на подчиненных.
Недавно он повесил ящик для почты, в который любой может передать письмо с ценными мыслями. Если честно, то я знаю, к чему это может привести, и поэтому активно ищу новую работу.
 
Александр Грин
 
Александр Грин типичный бабский писатель. Я не смог дочитать до конца у него ни одного абзаца. Что из "Алых парусов", что из "Ассоли". Никогда не понимал его романтические сопли, но, в принципе, его жаль из-за судьбы и мучавших болезней.
 
Выборы Великого Русского Поэта.
 
Все мои знакомые литераторы и поэты объединяются в специальные сообщества и группы, чтобы достичь славы и признания. В объединении есть большой толк, потому что все, кто мог, входили в Великую Русскую Литературу каким-нибудь кругом.
Нет, входило, конечно, человека два-три. Но потом о них все начинали писать мемуары и воспоминания и там всплывало, что было человек, эдак, двадцать пять. Они встречались, читали стихи, пили водку, влюблялись и женились, издавали журналы, попадали в издательства, на радио и телевидение.
Мы (наше литературное объединение) тоже встречаемся, пьем водку, издаем журнал, выступаем на радио (только в телевизор нас пока не пускают), но особых двух-трех поэтов среди нас нет, что, конечно, стратегически является большой ошибкой, ибо вредно для истории.
Поэтому отцы-основатели нашего поэтического движения собрались на тайную встречу, где подняли вопрос о выдвижении из нас Великих Русских Поэтов — для пиар-компании и всяческого продвижения в массы. Чтобы и в ТВ, и в толстые журналы, и фото в метро, и на радио "Свобода".
Насколько я знаю, их заседание длилось почти сутки, но ничего они не выработали, а только перессорились. Один не подходил из-за того, что носит малиновый берет, второй из-за того, что небрежен в одежде, а третий из-за того, что мало пишет.
Теперь я сижу и думаю, что с нами в будущем случится. Не видать нам славы в устах благодарных потомков, как своих ушей.
 
Как мы задумали злодейство
 
Поэтесса Забова достала всю редакцию нашего поэтического журнала. Главного редактора она попыталась соблазнить, но в последний момент кинула. Редактору отдела поэзии звонила в течение года каждый вечер и ныла по три часа. Художника на его именной выставке в Галерее "Танин" обозвала сюрреалистическим последышем, а мне на презентации книги "Зарайск — по следам литературного ампира" в книжном магазине "Фаланстер" наступила на ногу, и я пролил стакан ирландского виски за шиворот автору, из-за чего навсегда настроил против себя издателя журнала А.
Стихи у Забовой были обычные и, в принципе, в другой ситуации мы бы их напечатали, но тут уперлись рогом и стоим насмерть. Тем более, что она обладала неимоверной способностью пролазить без мыла во всяческие дырки, и под ее нечеловеческим напором уже пали журналы З., В. и О. и, как шептали в курилках, на подходе был сам Н. вместе с К.
Все шло прекрасно, но в одно ужасное утро наши позиции внезапно пошатнулись, так как в здание редакции вошел владелец журнала Сидор Петрович Криворучко и тоном, не терпящим возражений, выложил на стол очередную поэму Забовой. Я не знаю, чем она его взяла, ибо Сидор Петрович в стихах — ни бум-бум, но спорить мы побоялись, и стали думать, как выходить из щекотливого положения.
Мы долго гадали и совещались, и на ночных бессонных бдениях было принято решение: добавить в ее фамилию недостающую букву "е" после первой гласной "а". Журнал выйдет со списком авторов на обложке — вот и будет облом. Уже никому это художество не покажешь.
Веселью нашему не было предела: и когда правили материал, и когда верстали номер, и когда передавали его в типографию С.
По прошествии трех недель нам передали тираж с запиской директора типографии, что он лично нашел у нас опечатку на обложке и исправил. Мы подарили директору бутылку в подарок и заплакали.
"Господи", — ревел главный редактор. — "Какие мы никчемные людишки! Даже злодейство совершить не можем!"
 
Все что останется от русской поэзии
 
Когда я иду в метро, то останавливаюсь возле продавцов поздравительных открыток, чтобы почитать тексты стихов.
Читаю себе спокойно, читаю, а потом разворачиваюсь, ухожу и думаю: "Еще век-два — и это все, что останется от русской поэзии".