Улица

«Мы ленивы и нелюбопытны…» - сказал Александр Сергеевич Пушкин, маленький курчаво-кудрявистый афрорусский, говорящий в основном на французском языке, про русских. Так оскорбительно… но думается, гений русской словесности имел право говорить и не такое. На то он и гений. Я, по крайней мере, на него, на Пушкина совсем не обиде, скорее, наоборот – с каждым годом (по мере взросления) восхищаюсь все больше и больше.
«Слона-то я и не приметил…» - ехидно высказался устами (или пастью?) спесивой дворняжки Моськи другой гений русской литературы – Иван Андреевич Крылов, толстый добродушный старик, обожающий много есть и мало говорить, обликом – настоящий «русский барин». Хоть баснописцу и полагается брызгать ядом и сатирой на людские пороки и на отдельных «не людей», быть сухим, желчным, вреднючим старикашкой (см. бюст Вольтера), но в случае Крылова… все наоборот (см. портреты Ивана Андреевича). Да, стоит ли говорить, что и от Крылова я тоже в «совершенном восторге».
 А вот что совершенно не радует душу, так то обстоятельство, что при смешивании этих двух гениальных фраз в жизни получается «очень некрасивая история».
В каждом не самом «модерновом», но и не слишком «деревенском» городе Центрального Нечерноземья РФ есть люди, которые с большим трепетом относятся к своему месту проживанию. Это в Москве или Питере столько достопримечательностей, что их хоть разрушай десятки лет, хоть рви на куски одним махом (см. историю Храма Христа в Москве), все равно останется – для внутреннего и внешнего (туризм) потребления. В средних по величине русских городах такое не пройдет – тут каждый дуб, каждый дом, каждый фонтан на учете.
…Город Калуга в этом смысле вполне типовой город. Тут жил (или был проездом) вполне пристойный набор исторических личностей, позволяющих Калуге не ударить в грязь лицом в сравнении с Тулой или даже Воронежем. В Калуге жили и работали: Чижевский (да здравствуют рекламируемые везде «люстры здоровья»!), Циолковский (да здравствует покорение космоса!). В городе до сих пор сохранились парадные ворота, построенные для торжественной встречи «матушки Екатерины», и даже стоит дом, где жил в почетной ссылке «самый злой чечен прошлого» - имам Шамиль («Долой терроризм и экстремизм»!).
 Некоторые калужане различного пола и возраста весьма осведомлены об этих (и не только) достопримечательностях. Они и не такое расскажут о своем родном городе! Причем это будут не «сказки венского леса», а вполне реальная быль. Но вот беда, иногда за малозаметными подробностями прошлого почти не видна современная реальность…
Прогуливаясь как-то раз по самой что ни на есть центральной улице Калуге в обществе моего хорошего приятеля Алексея, я лениво выслушивал его очередную «краеведческую» лекцию о композиторе Танееве, который, как выяснилось, тоже жил в Калуге. Я лично с фамилией «Танеев» столкнулся лишь однажды – когда много читал про русского царя Николая Второго. Девичья фамилия любимейшей фрейлины последней русской императрицы Александры Федоровны Романовой была Анна Танеева. Потом фрейлина станет печально-знаменитой Вырубовой - супругой морского офицера, единственной подружкой царицы, верной «ученицей» Гришки Распутина.
Блестяще образованный («по честному», без денег и протекции, закончил университет) калужанин Алексей подтвердил мою догадку – да, Вырубова – это родственница знаменитого композитора Танеева. Я только порадовался – это ж как надо изучать историю родного города, чтобы знать такие подробности. Я, например, даже не знал, что такой композитор есть, хотя учился в академии. А вот поди ж ты…
Но тут мой взор упал на памятник одному историческому персонажу, в честь которого и была названа центральная улица Калуги… Я некультурно ткнул пальцем:
-Это кто?
-В смысле? – Алексей был в недоумении.
-Ну вот, кому это памятник?
-Кирову. Ведь улица Кирова, памятник Кирову.
-А кто такой Киров?
И тут у калужанина Алексея случился легкий ступор. «Мозговой компьютер» завыл, заискрил, закашлял.
-Не знаю… военный какой-то… что ли… (Занавес).
Следующим персонажем стала девушка Елена – тоже весьма и весьма хорошо осведомленная в калужских достопримечательностях. Ведь это именно она «просветила» меня насчет стоящих на выезде из Калуги парадных ворот (сооруженных в 18-ом веке) для похотливой «императрицы всея Руси немецкого происхождения». Я спросил у Лены «про Кирова». Ответ сугубо русской девушки разделился надвое – «еврейский» и «русский».
«Еврейский» ответ – «А че это тебя на Кирова переклинило?» (Браво, вопросом на вопрос).
«Русский» ответ – «Киров… это такой, это… военный, что ли…» (Занавес).
Девушка Наташа, которая оказалась в моем «списке жертв улицы Кирова» (хм, почти «Кошмар на улице Вязов») третьей, тоже выдала версию насчет «военного».
Словом, молодое поколение города Калуги дружно решило, что центральную улицу их родного города можно было «обозвать» только в честь некоего загадочного «военного». И я не стал их добивать, спрашивая, например, где и когда этот самый «военный Киров» воевал, в каком он был звании, какие подвиги, быть может, совершил. Я просто с грустью подумал: ходят люди по центральной улице города, названной в честь неведомо кого и нет им до этого ни малейшего дела… «Мы ленивы и нелюбопытны…» «Слона-то я и не приметил…»