Болтун почти не виден

 
 (па-роман )

 Глава первая.

 1
Старший нападающий истонской сборной по максифутболу «Нетхил» Уумат Мордошпрот мчал за рулем своего Къюзи Квадро, асфальтового катка последней модели. В узкую щель на лобовом стекле он наблюдал за дорогой. Все остальное место занимал экран компьютера, на котором Уумат по ходу просматривал матчи по максифутболу со своим участием.
 Комментатор Питер Заколебаба как раз взахлеб рассказывал о его великолепном в спортивной ярости проходе в тылы противника:
… - Уумат проходит свою половину поля…. Пересекает центральную линию…
 Нет, пока еще не пересекает ..
… а в это время на скамейке запасных приносят из раздевалки запасных..
… идет всего тридцать пятая минута матча, а уже какая реальная угроза противнику!
Да! Наш несравненный нападающий переступает центральную линию!
Рубикон пройден! Мордошпрот идет дальше. Вот уже близка штрафплощадка противника, а он идет!... Он как какой-то инопланетянин не ведающий страха и преград…
Вот он уже на подходе к штрафной! И О! Чудо! Вот он – азарт борьбы! Пройдя три четверти пути он бежит! Бежит долго и упорно! И так он пробегает несколько шагов длиною в жизнь!. И О! Печаль наша светла и велика….. – Уумат теряет мяч…
Не мудрено в этакой суматохе…
 Уумат остановил изображение и стал искать мяч. Мяча нигде не было. Посмотрел по сторонам и в заднее окно своего мустанга… Там тоже мяча не было..
 Задумался о этом коварном виде спорта – максифутболе, которому он посвятил всю свою жизнь…
 На прошлой неделе они сыграли трудный матч и Уумат ехал в свой загородный дом восстанавливаться. Он был крепок и молод поэтому восстанавливался очень быстро – месяца за три –четыре. А, например, старина Шлакоблоуугенг однажды восстанавливался двадцать лет. Уумат помнил тот матч, ему тогда самому было двадцать и он уже подавал надежды и мячи игрокам из-за боковой линии. Их команда тогда выиграла. Голов, правда, забито не было, но они трижды пересекли центральную линию и дважды протолкнули мяч в штрафную соперника. Их натиску команда противника смогла противопоставить лишь жалкий проход до центрального круга.
Тогда же он увидел Её.
Она плавно , будто лебедушка, влекомая только, что проснувшимся утренним ветерком ,
 шла-парила над трибунами . Через пять месяцев он узнал её имя, а вчера неожиданно вспомнил, что прошел ровно год и одиннадцать дней как они расстались. Их пятнадцатилетний сын уже брился , приводил домой подруг, и ходил в старшую ясельную группу по максифутболу.
- В мамашу пошел стервец, - незлобно подумал Уумат.- Такой же взрывной характер. Та могла в течении месяца дважды высказать недоумение по поводу стоящего в прихожей Къюзи Квадро предыдущей модели, которую он потом продал своему другу волейболисту Воблейвялистову. У тех заработки были поскромней и отставание на одну модель от последней считалось нормой. Не то, что у бегунов – если ты бежишь за последним, то ты вообще, наверное, не бегун.
 Тут чуткий слух форварда уловил мелодичное позвякивание в багажнике своего Къюзи и Уумат улыбнулся в предвкушении удовольствия – двадцать ящиков пива и почти столько же других разноградусных напитков вызвали бы улыбку и у мамонта, замерзшего два миллиона лет назад. Но тут в памяти всплыло , как по небу луна, строгое лицо тренера по спортивному режиму и его слова : «Никаких пьянок! Только соревнования…Кто больше выпьет!»
 Мордошпрот с досадой ударил себя по коленкам и левая нога спортсмена впечатала педаль тормоза по самый коврик. Квадро резко остановился, будто наткнулся на выросшую посреди дороги скалу, что-то клацнуло под днищем и … минуя передний каток по дороге покатилась, смешно переваливаясь на своих ножках-иголках морская мина. Уумат с интересом смотрел как мина скатилась с дороги и понеслась под гору по скошенной стерне, вырывая фонтанчики пыли своими ходулями. Буд – то неведомая сила гнала её от машины чемпиона. Далеко внизу протекал ручеек и адская машина подпрыгнув несколько раз, словно чемпион мира по тройному прыжку, бултыхнула в воду, подняв мириады брызг и разбросав по изумрудной траве кляксы грязи.
 - Если бы семь лет назад я пробил пенальти таким шипатым мячем вратарь Комодан команды «Кроты» и не дернулся бы, - успел подумать форвард. Морская красавица , попав в родную водную стихию исполнила таки своё последнее предназначение: и жахнул гром в сто тысяч тонн тротила!
 Когда , спустя некоторое время, стал рассеиваться дым, а куски грязи и скальных пород перестали стучать по обшивке трактора, Уумат увидел внизу странную картину: из земли поднимался и ширился сияющий водяной столб – буд-то кто сжимал планету и все воды внутри её ринули в единственное свободное окошечко.
 Вода, шумя и пенясь, скатывалась с него , бурлила у подножья, а он все рос и рос , как атомный гриб, упираясь вершиной в облака.
 Стало сыро и холодно.
Уумат закрыл окно… Это спасло его. Протянутая к кнопке кондиционера рука , замерла.
, Хлопнуло, буд-то выбило пробку из бутылки шампанского, и вода из своего чудовищного сосуда ринула во все стороны, застила горизонт и мгновение спустя подхватила тракторишко с форвардом и понесла его , нежно баюкая, вдаль. Уумат выполнял фигуры высшего пилотажа, отталкиваясь разными частями своего тела от кабины и не чувствуя дискомфорта.
 Словно в том далеком сне, когда снилось ему, как он выпрыгивает над полем , переворачивается в воздухе и, ввинчиваясь в штопор, наносит правой удар.
 Г-о-о-л!!!
Трибуны ревут и ликуют!
 И он, от радости легкий и невесомый, подпрыгивает и один в один повторяет пируэт, ударяя ногой по воображаемому мячу.
И новая волна восторга, сраженного стадиона, несет и несет его.
 Мордошпрот открыл глаза и потряс головой.
Ага! Вот он в этой злосчастной площадке теряет мяч…
Там он и тут он…
А где же таки мяч?
Наконец потихоньку все стало на свои места.
… печаль наша светла и велика…- это голос комментатора.
Значит комп включился и опять идет та самая запись…

 2
Следователь Григорий Зоркис считал себя очень замедленным и поэтому старался делать одновременно множество дел. Вот и сейчас он писал отчет, ел бутерброд, запивая кофе, следил за новостями по телевизору, правой ногой чесал левую и массировал за ушами особые точки самими же ушами. За рулем своей машины он возвращался в город с места проишествия. Какая- то волна не волна, толи сила неведомая срезала двадцать га пашни и неудобий в одну идеально ровную площадку. И исчезла, оставив за собой легкую влажность, как летний дождик после продолжительной жары. Из свидетелей нашелся только некий фермер Жмуркявич, ехавший в телеге вблизи проишествия. Волна пронеслась возле самой лошадиной морды и, как утверждал хозяин, срезала ей кусочек верхней губы.
 Зоркис осмотрел лошадь и ничего, кроме нескольких, весьма неприятных минут своего бытия, не получил. Через срезанную губу у лошадки торчали зубы и казалось, что она улыбается незадачливому следаку, а в конце вообще громко заржала, насмехаясь над бестолковыми двуногими. Но как бы там не было сыщик обратил внимание на срез губы-аккуратная ранка давно зажила и это не вязалось с рассказом сельхозработника.
- А ну выкладывай! – грозно сказал ему Зоркис. – Небось сам косой махал и отхватил губу бедной лошадке. А теперь хочешь поприкалываться над представителем!...
 - Да говорю же! У моих спроси! Нормальная губа была еще утром! Хоть целуй! – заволновался крестьянин. – Пронеслось мимо аки хвиля океаническая!-
 А лошадь опять заржала и почесала задним копытом у себя за ухом – как бы намекая следователю:-«ну и тормоз же вы, батенька…»
 Эти воспоминания раздосадовали Григория и он повел голову в сторону окошка, что бы смачно плюнуть на всех этих лошадей, которые смеются, океаническую хвилю и фермерские угодья. И резко затормозил – аккурат на противоположной обочине стоял ящик с пивом. Водитель развернулся и остановил машину у ящика. По запотевшим бутылкам стекали капельки росы. Вокруг, сколько хватало глаз , никого не было. Горлышко одной из угловых бутылок и сам угол ящика были аккуратно, буд-то кусок сливочного масла из холодильника острым ножем, срезаны.

 3
В детстве Григорий Зоркис был целеустремленным, как компас и настойчивым, как танк.
Однажды он задумал вывести новую породу собак и таки вывел её. Собака новой формации плавала и ныряла как бобер, ловила хозяину рыбу, раков и самих бобров. Но при этом она жутко боялась лис и если она прибегала, трясясь от страха и падала под ноги малого Гриши, то это означало, что где-то пробегала рыжая плутовка, или же она чисто пригрезилась этому ихтиандру о четырех ногах.
 Поэтому новая порода была названа «чешуйчатый туполис», а первая представительница чештупов – Лорыта, от «ловец рыбы тайменя», хотя тайменей в тех местах испокон веков не водилось.
 Благодаря Лорыте семейство Зоркис быстро подняло уровень благосостояния, прикупило акций хитрых компаний, в которых юный собаковод уже разбирался, как кот в колбасах, с первого взгляда на название. И стало семейство жить припеваючи на дивиденты и повышать свой боевой и политический уровень. Особенно в этом плане давал всем дрозда бывший военный матрос, участник первой истоно – ипонской компании, герой битвы при Хацусиме, рыжебородый дед Гриши -Зоргис Зоркис.
 Он настаивал на поездке по местам былых сражений и самогон на перепонках грецких орехов. Отведав второго он еще больше начинал настаивать на первом:
- Надо ехать!- горячился дед, - я знаю место, где покоится на дне эсминец «Мнительный»! Я последним сошел с него в шлюпку, потому, что до последнего думал как бы умыкнуть из капитанской каюты, - дед тяжело вздыхал, - хотя бы один из 12 саквояжей из чистой крокодильей кожи, набитых натурально золотыми слитками. –
 Все свои планы заслуженный матрос республики связывал с необычными способностями Лорыты, хотя никто не представлял, как неказистая с виду собачка будет тянуть из пучины тяжеленный саквояж. Но дед Зоргис нашел выход – купил в альпинистском магазине карабин – застежку и страховочный трос, который он звал рыбьим названием -линь, и научил собаку пристегивать карабин ко всем имеющим быть похожими на саквояж, предметам.
 Для приближения обстановки ближе к боевой, дед опустил линь с железнодорожного моста, а Лорыта сбегала в вокзал и пристегнула карабин к первому попавшемуся саквояжу из крокодильей кожи. Может даже из искусственной. Но и это не помогло. Дед чуть не загремел на старости лет на нары и счел подготовку к экспедиции удачно завершенной.
 Но программа подготовки включала и подводные тренировки, во время которых собака цепляла на линь бобров, а дед их вытаскивал. Потом, правда, выпускал в связи с материальным благополучием. Бобрам это все равно ужасно не нравилось и мудрые звери устроили Лорыте ловушку. Во время зачетного погружения ловушка сработала, бобры всем семейством с большим трудом перегрызли линь и, лишился дед в одночасье и карабина, и своего боевого подводного пловца.
 Трудно сказать кто переживал больше дед или внук.
В связи с предстоящей поезкой в нейтральные воды, дед тормозил развитие и распространение новой породы и с потерей Лорыты представителей чушуйчастых туполисов не осталось.
 Дед был безутешен и его горе знала только цистерна с ореховой настойкой.
Внук же приступил к новым селекционным работам и долго ли, скоро ли получил собачку внешне очень напоминающую Лорыту. Но на деле оказалось, что новая собачка жутко боится воды и страшно ненавидит лис. Целью её жизни было мотаться по лесу и разрывать в клочья всех их, попавшихся не кстати на пути. Вечером она возвращалась вся в рыжем пуху, рычала на рыжую бороду хацусимского золотоискателя и падала спать, что бы утром пробежать еще более широкий круг лесом.
 Дед Зоргис видя такое дело, бросил пить, составил подробную карту местонахождения «Мнительного», местонахождения в нем золота, увлекся мотоболом и в момент, когда следователь Григорий Зоркис протянул руку к бутылке пива с обрезанным горлышком, чувствовал себя довольно бодрым старменом.