Прозрачный колер парафина,...

Прозрачный колер парафина,
как удушающий лосьон,
на лица заревом жасмина
до снятья слепка нанесен.

Гипс бликов на вине замешан.
Кроме ноздрей и губ, и глаз, —
всё — месиво,
мужчин от женщин
не отличили б мы сейчас.

Здесь копотью свечных огарков
прописывает ночь холсты.
И мы стоим под неба аркой,
кладя на грудь крестом персты.

Гипс подсыхает. Можно слепок,
постукивая, приподнять...
Немилосердно и нелепо
себя в себе же не узнать.

Мы у костра всю ночь на стрёме.
Быть может, здесь, не при свечах,
с нас четче снимет слепок — время,
под нос ехидное ворча.

Как сель, туман войдет в лощину,
врасплох, росу меся и гипс,
так, что от женщины мужчину
мы отличим по блеску клипс.

А утром ковш речной излуки,
вдруг, выводя из немоты,
швырнет нам бриллианты в руки
холодной брызжущей воды.

На успокоившейся глади
или на галечнике, дне
из бугорочков и из впадин
увидим там, на глубине:

И черепки, и чьи-то слепки,
пронизанные стайкой рыб.
А современники иль предки, —
не даст понять речная зыбь.

Передвигаясь по спирали,
и в гипсе мы не сохраним
черты, что генами вбирали.
Пустые слепки, как пиалы,
испитые лицом одним.