сказка - ложь, а правды - нет

Было у отца три сына,
Первый, второй (кошка, собака) и Дурак.
Ну, ещё кое-какая скотина,
И жена тоже, куда ж без неё, так-перетак.

Но про жену давайте забудем,
Будто нет её вовсе, пустое место, нуль.
И повернёмся рылом к суровым будням,
К лесу, значит. К избе - жопой (у папы руль).

Обращается папа к своим отродьям
(Между прочим, и собака, и кошка тут),
На лицо суров, но улыбается, вроде.
Говорит: "Надоели вы мне. Стреляйте в воздух, сУдьбы ждут".

Вот, первый стрелу прицелил,
Подумал, что ли, или до трёх посчитал,
Разогнул пальцы, тетева запела,
И убил наскрозь собаку. Молвит скромно: "Давно мечтал.

Но что до судьбы, родственнечки, извиняйте,
Стрела - дура, меч - молодец".
Gодпоясался сабелькой и уж издали кричит: "Не забывайте".
А второй брат, между тем, пальцем стрелы щупает конец.

Кошки след простыл, конечно, разумеется.
Пришлось дырявить воздух. Скукота-а-а.
Долги отцу оставил, мысли - Дураку, пущай потешится,
Глядя на то, как поглощает брата пустота.

Перетрусил Дурак от ентих мыслей.
В кусты волчьей ягоды - шмыг.
Губа-то у него, кстати, тоже дура, но отвисла,
И последнюю извилину утрачивать начал, да помого старик:

"Хватит, дурило, кусты пачкать.
Планы меняются, стрельбе - конец.
Ты мне самому реально нужен. Остаёшься, значить.
Пахать на меня будешь, сеять, жать. Ты, знаю я, знатный жнец".

"А скажи, батя, ты всёж мудрее,
Что реально, а что - так?"
"А вот, я тебя - отвечает батя - оглоблей по спине огрею -
Всё уразумеешь, не смотря на медицинский твой факт".

И сдержал таки слово своё,
Обломал оглоблю для ради ясности,
Да не расчитал силы - Дурак третий день на Луну воет.
Что делать! Запряг старик лошадей к врачу, спасать сына от опасности.

Ехали лесом, полем, оврагами.
До болота доехали, глядит больной:
Сидит лягушка, то есть жаба, другим словом, на коряге,
И человеческим голосом квакает, будто он ей, язык этот, и не чужой:

"От судьбы, милый, не уйдёшь мимо.
А отец твой много взял на себя, так и знай.
Есть только ты да я, остальное - мнимо.
Журавль в небе или земноводное в руках, выбирай.

Высморкался в бороду отец.
Кричит: "Ладно, зоофил хренов,
Благословляю срамный сей союз и сказке - писец.
А то чувствую, меня уже в могилу кренит".

И какая ж тут мораль просится,
В аморальной этой ситуёвине?
Дурак - на печи, отец - в могиле, жаба по ночам сено косит...
А всё - судьба. Всё, блин, по её вине.

Болото, как бы, далеко,
А всё же, видишь, затягивает.
И кто бы ты там ни был, Иван-Дурак или просто, извиняюсь, Сулико,
Но добр будь решение принять и кота за яйца не растягивать.

Кстати, о кошках: пригодилась домашняя,
Слопала ночью жабью кожуру.
Прилетел кошмар, в мелкий винегрет всех покрошил и закатал в пашню.
А Василису переодел в убиенную собаку и спрятал в конуру.

А всё-таки прогресс на лицо.
Было лицо зелёное, теперь - пушистое.
Скрипит, но вертится времени колесо.
Глядишь, станет когда- нибудь собака Василисою.