Приглашение в отрешение

(этюд с посвящением и извлечением)

Ждать еще долго, но час твой придет,
Вспыхнет закат окровавлено-алый,
За горизонт солнца диск отойдет…
Сделай лишь шаг – ты под сводом Вальхаллы.
Hell

Посвящение к этюду

Как тонки твои стены, о град осужденный!
И обрушится вскоре донжон побежденный,
Из развалин взнесется дух освобожденный.

Он поднимется в выси в грядущем сияньи,
Победитель продрогнет в его осмеяньи
И увидит знаменье в небесном слияньи.

И безгласным созданьем и призрачным бегом
Он отмерит Вселенные с камнем и снегом,
Приведя материал к ожидаемым негам.

Так и я, твой поклонник, в безумьи несчастный,
Не провижу к себе этой склонности страстной
И тебе посвящаю этюд многочастный.

I

Преходящие сны, мимолетные грезы –
Юность их заключает в стихийные грозы,
Чьи в шипастой броне молний медные розы.

Все искания лордов и уз талисмана
Не страшатся каймы колдовского тумана,
В неразгаданном рдеют крупицы обмана.

Каждый – враг, или друг предающий, но боле
По чужой, безыскусной и сбивчивой воле
Ты творишь пласт видений, не зримых дотоле.

Новый шаг ошибается в высях и длинах
И бичует себя в насаждаемых винах,
Осязая других на небесных перинах.

II

Юность в вечном томленьи, в венце полыханий,
В оглушительной схватке кольчуг громыханий
За святой и прекрасный объект воздыханий.

Как драконы подгорные копят богатства,
Мы несем идеалов всех узнанных братства
И в конце выбираем перстом святотатства.

Ты не мыслишь: восставлен Вселенной Спаситель,
Но я сделал свой выбор, я искры носитель,
Я владеющий магией рек-искуситель.

И я поднял свой меч, сталью граней блистая,
Напоенные темные тучи верстая
И сей огненный труд пред тобою листая.

III

В заклинательном круге морозного пара
Я кладу на поверхность хрустального шара
Безымянный орнамент порочного дара.

Я играю с огнями в соседственном зале,
Что вонзают в меня смертность в пламенном жале,
Только я проповедаю вечность им дале.

Сонмы молний в руке и вод синих потоки,
Также древних материй твердевшие соки –
Все мне подчинено, сны мои яснооки.

Честь и гордость немногих новейших империй,
Преисподняя с гласами вечных истерий, -
Я тебя призываю сквозь сумрак неверий.

IV

Ты в себе преломляешь эльфийские крови
И всевиденья ока под тонкие брови
Направляешь во счастье мечты и любови.

Твоя магия подлинна, суть изначальна,
Но искра моя в пламенных чащах печальна,
Ибо ты вне с реальным и тленным венчальна.

Видеть древние тайны со всех мирозданий
И отказывать их полным дланям возданий –
О, ведь это достойно архонтов рыданий!

Обезумели звезды и божие лики,
В пропасть рушатся снежные горные пики,
Орды варваров схлестнуты, сильны и дики.

V

Есть же светлые боги, что вышлют знаменья!
Для тебя я слагаю картин их мгновенья
И рисую орнамент для снов незабвенья.

Боль – ничто пред твоей полнотою всезнанья,
Высшей силой и первой любовью изгнанья,
Но прекрасная плоть порождает стенанья.

Для тебя открываю престолов-падений
Общный яростный путь, коим шествует гений,
За плечами ведя воссиянье видений.

Я спешу под могучие гласы хорала
Опуская крестовую прорезь забрала.

VI

Пусть манит Палестина, но в ней – пораженье,
И, искомым язычеством во зараженье,
Убиваю в озерах свое отраженье.

Проклинаю и думаю сам по заветам
Тех, кто камни поднес разным призрачным светам,
Кто свободные главы склоняет к ответам.

Я восславлен стихиями светлые лучи
Вознести на недвижные горные кручи,
Истребить их напалмами дрожные тучи.

Лишь прыжок – ты ступаешь по гулким небесам.
И не в силах поверить разверстым чудесам,
Прижимая ладони к высоким эфесам.

VII

Средь великих страстей и чрез почести прочи
Я приветствую наши бессвязные ночи,
В кои мы заплетаем голодные очи.

Только видеть друг друга в немом небосклоне
И восход и закат в их пурпурной короне,
Только чувствовать страх в взволновавшемся лоне.

Обойти наш священный союз безнадежный
Пусть пытается алый дракон осторожный,
Натыкаясь на образ преград невозможный.

Его алые братья – противники власти,
Зевом огненным чьи обнажаются пасти,
Не преломят цепей юнокованной страсти.

VIII

Вновь ты помнишь далекие сны быстротечно,
Но они остаются в тебе неконечно
И моею заемною силою вечно.

Я себя в твой живой амулет превращаю
И страданья бессметной души ощущаю
И за непонимание светло прощаю.

Помоги мне дойти до обители веры,
Да, меня не сражают жрецы и химеры
И холодные длани серебряной меры.

Но меня не хранит от враждебного бога
Ни единая суть, все труднее дорога.
Изопью ли вино из победного рога?

IX

Жив, исчезнув для всех в облаках, наученный,
Я ищу этот пламенный взгляд, обреченный,
И рывком проверяю доспех свой сплоченный.

Я уже не дышу, сердце стало, бескрыло,
Сребро-черным пластины доспеха покрыло,
Где-то крестоносителей воинство взвыло.

О небесные аггелы! Крестным знаменьем
Вы не светлые боги стихий дуновеньем –
Уязвимы, измышленные откровеньем.

Здесь падет, поражен, каждый крестоноситель
И, за коего если найдется, проситель,
Ибо вам не поможет ваш лживый Спаситель!

X

Стоит ли говорить, что пройду я преграды,
Коль империи Тьмы мне водили парады,
Водворяя на трон драгоценной отрады?

Но в последнем из зиждимых мне испытаний
Помоги мне достичь противленья метаний
И под молнии, громы и гласы литаний.

Он сверкает очами в преддверии битвы,
И ему не нужны экзорцизмы-молитвы,
Меч его, освящен, как острейшие бритвы.

Он спокоен, пусть ангелы мертвой и тленной
В чем-то непостижимой матерьей Вселенной
Разыграли измену медлительно-ленной.

XI

Что могу предложить я ему – покаянье?
Пусть недвижно пока что его изваянье,
Но тяну я мечи – вот мое воздаянье!

Лжепророков, погрязших в их противоречий
Писчей смуте им преданных чутких предплечий,
Обвиняю и требую перстов увечий!

Зло от вас, ясноокие сны и реали!
Мы погибнем за ваши святые Граали,
И деяния наши вносимы в скрижали.

Защищайся, прими смерть от рук осмысленья!
Я умру – пусть, но ты-то во преодоленья,
Ибо кормит начальная ложь воспаленья.

XII

Два меча за один – тяжка схватка с творцами!
Мы смещались, кружили большими дворцами,
Кои было неможно построить жрецами.

Прожигали простор ненавидяще стали,
Словно демоны быстро скрижали листали, -
Времена сего равновеличья настали!

Но когда обратились к дальнейшим листаньям,
Отшатнулись вдруг туч неуемным верстаньем:
«Погляди, что наделал безумным восстаньем!»

Мира не было более, гибли народы,
Уцелевших топили кровавые воды
И рыдали стихии над телом природы.

XIII

Так я, слеп и безумен, устал ,обескровлен,
И я понял, что мне судный жезл уготовлен,
Ибо волей моей свод скорбящий обновлен.

И вишневые русла тех вен обнаженных
Я рубил, я, несчастный, мной воображенных
Легендарных чудовищ невооруженных.

Преступления против Вселенной и мира
Беспристрастно запишет звенящая лира
И меня похоронит в каверне эфира.

Херувимы испрячут мой глас под листвами.
Я склоняюсь, как дьявол, пред их торжествами
И безумства приветствую с их божествами.

XIV

Я приемлю: бессмертной душе нет прощенья,
Не помогут ни древних святых умащенья,
Ни иные земные отцов угощенья.

Только что: застревает в груди выпад черный,
И антихрист, в безумии новом упорный,
С гулом падает, руша доспех свой наборный.

Кровь взрывает четыре сребристых зерцала
И затем застывает в осколках коралла,
Я далек от исхода и первоначала.

Только что: все меняется – время, пространство,
Тяжесть предназначений и вех постоянство,
Остается груди лишь рубина убранство.

XV

Мы поклонники Одина в рощах Мидгарда.
В глазе бога войны, покровителя скальда
Мудрость великолепных чертогов Асгарда.

И закаты взлетят, окровавлено-алы,
Волны вспенятся, птицей кидаясь на скалы,
И ты сделаешь шаг – ты под сводом Вальхаллы!

О пяти кораблях мы пришли в эту землю.
Я дыханию моря глубокому внемлю
И холодные вражие стали приемлю.

Бог единый ведет вас, о крестоноситель,
А в пещере смеется слепой воскреситель,
Ибо вам не поможет ваш лживый Спаситель!

XVI

Почему существо – рыжий факел тревоги,
Почему подкосились, не слушаясь, ноги
И склонились над мной скандинавские боги?

Кровь – своя, не чужая, метнулась по стану.
Коченевшие пальцы, сжимавшие рану,
Родниковой водой повинились обману.

Я увидел Валькирий. Небесные девы
Выводили над длящейся битвой напевы,
Их кольчуги сияли, как гордые плевы.

И я видел тебя в этом слитном сияньи.
Ты летела ко мне в черных ран обоняньи,
И я кровь наделил им в ответном желаньи.

XVII

Взбудоражены, высей бегущие круги
Заплетали вам в волосы снежные вьюги,
Ты меня одевала в иные кольчуги.

В них Слейпнира огонь и родные фиорды.
Темной поступью шли молчаливые лорды,
И вы провозглашали больные аккорды.

И мы верили вам… «Хельги, славный, могучий,
Восстающий в сиянии стали летучей,
Поднимись и отторгни исход неминучий.

Вас ведет за собой Один, силы дающий,
Позабудь мой отчаянный выбор поющий,
Поднимись и отторгни меня, восстающий!»

XVIII

Я поднялся, со мною мои побратимы,
И, восторженно яростным светом палимы,
Мы помчались, сиянием тем осветимы.

На запекшихся грудях зажглись хауберки,
В исступлении битву пророчат берсерки
И отбросив асгардских доспехов примерки.

Кто здесь: смертник безумный и порабощенный;
И предательской хвори адепт возвращенный;
Идол, богом алкающим не защищенный.

Торжествуем проклятья рассудком вспененным,
Существом обезличенным и опьяненным,
Обретенным и девами битв опоенным.

XIX

Но когда пелена утомленная спала,
С сединой убеленного бранью металла
Я отправился в путь – жди героя, Вальхалла!

Страшный Йормунганд-змей с пастью мутного взгляда
Пропустил меня к скрепам волшебного сада,
По корням Югдрасиля я выполз из смрада.

Я взбирался над синим зерном океана,
Мне маячил Бифрост яркой радугой стана,
Но не раз Муспельхеймом обожжена рана.

Что скажу я верховному богу, с чем сгину?
Сталь с холодною болью вонзится мне в спину,
Ране дней Рагнарека я светы покину.

XX

Но открылись глаза, и врата распахнулись,
И чертогов блистающих думы коснулись,
И слова затверженные не покачнулись.

О эсиры, какой еще, к ётунам, Один!
Я от воронов, копий и дланей свободен!
Я оплот и в служение силам не годен!

Шел я, сердцебиением лишь наущенный,
Дабы вотще узреть лик, мной предвосхищенный,
Мной любимый и вновь от меня отвращенный.

Да, я слышу напев твой над грозной волною.
Ты пылаешь ли страстью – не битвы – иною,
В окровавлено-алый закат бредишь мною?

XXI

Ради смерти и жизни моей ты вернулась,
Из колодок реального мира разулась,
От кошмаров его многогранных очнулась.

Ты посланница истинных Бога и чувства –
Этот Бог наградит меня плотью присутства
Через миги за истинность музык искусства.

Вот та магия, коей владею и смею
Зачаровывать вас, ибо вами болею
И кристалл вашей сути люблю и лелею.

Ты цветок на запястьи Творца злато-медный,
Его думы печать: он багряный и бледный,
Ты бессмертный огонь, на влюбленности бедный.

XXII

Только молвил я, слеп и безумен, горевший,
Как рассыпался морок Бифроста пестревший,
И упал я в пучины Мидгарда прозревший.

И я видел тебя воспарящей к высотам,
Но не к прошлых чертогов слепящим красотам,
А к чередам ветров, ударявших по нотам.

Ты вернулась в шумящем воздушном потоке,
Помышляя о бренности, знаке и роке
И груди воспаленной моей кровотоке.

Ты вернулась разжать беспощадные пасти,
Обойти те искомые силы и власти
И от чар возродиться во пламенной страсти.

XXIII

О слепые! Воспетые вами виденья
Есть не столько комок осязаний введенья,
Сколько отданный вам перстень тайны владенья.

Мы суровые скальды, бегущие брега,
Наши жены – Валькирьи на ложах из снега –
И любовь, и отрада, и похоть, и нега.

В златогривых кольчугах прекрасные девы
В ясноокие сны погружают напевы,
Как наносят узоры на гордые плевы.

Я прошу о любви, как прошу о восходе,
Дабы Тьма, умерщвлена в своей непогоде,
Очи не застилала в возможном исходе.

XXIV

Наш алтарь был заснежен короткую вечность,
В коей мы отыскали исход и конечность,
Но до тех пор являли собою беспечность.

В новой вечности есть обретенные дали,
Есть всевечных небес голубые эмали
И деяния, кои запишут в скрижали.

Я хотел бы кружить над высокой волною,
Если это звучит вожделенной струною
Для тебя, не привыкшей к палящему зною.

Я люблю тебя против разверстых знамений
И надеюсь на щедрую длань откровений,
Где взамен в дар прими мой божественный гений.

Извлечение к этюду

В обезглавленном чуде чужих воскрешений
Слышу милый напев без иных украшений
Философских вопросов из уст разрешений.

Пусть сменяются звезды, большие светила,
Пусть богиня любви сих преемниц взрастила,
Не меня их прекрасная стать восхитила.

К нам склоняет бездонные лики Создатель,
К нам спускается с огненным жезлом каратель –
Все то вовне, как древний алхимик-искатель.

Я люблю тебя в этом своем приглашеньи,
Я люблю тебя в каждом твоем отрешеньи
И люблю тебя в сущего незавершеньи!