Destiny

Бездумно-пошлыми мне кажутся стихи,
В которых разбивают сладкие фужеры,
Когда на скатерти кровавые плевки
Обозначают куртуазные манеры.
Мы пьём за подвиги обновленных солдат,
Пути и чувства, облекомые нуаром,
Ведь пальцы птицами над пламенем летят,
Не поспевая за стремительным пожаром.
Огонь вселяет в нас искомое родство;
Приобретая удивительное свойство,
Наш общный круг творит слепое колдовство
И провоцирует сознательное двойство.
Хоронят тени на возделанном стекле
Лишь окончания разрозненных движений,
Начала вмуровав в фигуры на стене
И выбрав жизнь одномоментных отражений.
Кривые искры поджигают нежный шёлк
Шуршащих платьев, узких раструбов перчаток,
И что бы я с теченьем времени обрёл,
Когда оставил бы распятый отпечаток
Ладони: мной клеймёна голая спина,
Худые плечи, словно маленькие груди;
Чужая плоть моим лицом перечтена,
И губы наступают соплами орудий…
Играет музыка видений и чудес,
Тебя захватывает тьма свечей и плетей,
В круговороте пламенеющих небес
Ты видишь будущность нетленных многолетий.
Тебе желал я неразгаданных минут;
Минуты сочтены и складывают эры,
Ведь многолетия иссякнут и минут,
Отодвигая непорочные примеры.

Твоё неверие в реальности мои
Нас возвращает в ослепительные залы,
И что тебя там отвлечёт и опоит
И опрокинет в событийные провалы?
Вода прибудет и зальёт изгибы ног,
И лёд вонзится в эти кожные покровы,
Но будь спокойна, ибо всякий дерзкий рок
Не заключит тебя в холодные оковы –
Я помешаю, но с условьем, что потом,
Ты внемлешь, на освобождённых ног лобзанья
Мои права пускай удвоятся числом,
И пальцев стерпишь ты глумливые вонзанья.
А ты мечтала, что навеки отдана,
Определился жребий, участь бестревожна?
Но увлажнится лишь открытая спина,
И жажду утолить мне вечную возможно.
Когда мы встретимся в пугающей ночи,
Ты выйдешь, словно из тумана и стесненья,
И будет капать воск оплавленной свечи
И порождать в тебе и боль, и цепененье.
В тебя вольются не изысканнейших вин
Сосуды – полные живыми лепестками;
Запястья скручены, и полыхает синь
Тугими нитями за страшными жгутами.
Но ты желала это – или не звала
В свои сады ростки безумья и порока,
Которых первое цветенье сорвала
И что пила до уготовленного срока?
Моё неверие ты можешь разбудить,
Но ведь подобного безумья поволока
Не такова, чтоб мне тебя разубедить,
Что ты придёшь ко мне до подлинного срока.

А срок ворвётся через два десятка лет,
К нему ты подойдёшь нестройной и не звонкой,
Тебя утопит в нём девический корсет
Рукой удушливой и иссушённо-тонкой.
Ты недовольна отражением зеркал,
Ты ненавидишь набухающие скулы,
Изгибы тела чертит Дьявол без лекал
И редко за работой скрадывает луны –
Всё поправимо сладкой ягодой помад,
Вульгарно пенятся в твоих ресницах тени,
Седые волосы крадут за прядью прядь –
На них наносишь ты живую ткань растений;
На чёрных кружев неизведанный узор
Наводишь новые чужие ароматы –
И отражения, сметая твой позор,
Так нарочито возмущением разъяты.
Но ты ль отважишься на бесконечный грех,
Преодолеешь стены, те, что заключали
Тебя, беспечно угасающую, - всех,
Кого в конечном счёте перевоплощали?..
Он раньше мог помочь тебе переступить
Им возведённые священные границы,
Но ныне в смерти он, его не откупить,
И из груди его растут твои ресницы.
Что ж, выйди только на сияющий балкон
И призови меня пространным восклицаньем –
К тебе явлюсь, всё так же юн и окрылён,
И изобью тебя крылами с порицаньем.
Потом я вытру слёзы ясные твои
И мы пойдём с тобой на алые закаты,
И, окровавленная светом, о любви
Ты будешь мне шептать, но губы будут сжаты.

Но что о будущем? Мы все умрём в ночи.
Мы над крадущимся проклятием не властны.
Ну а пока, моё проклятие, молчи –
Пока мы молоды, желанны и прекрасны –
Как, верно, ты. За преклонением моим,
Моей влюблённостью в умения и грёзы
Твои прибудет что? – Тебя мы опоим,
И будешь ты кусать предложенные розы…
Прими сегодня заверения мои
В порочной дружбе, робкой нежности касаний,
Когда не видит нас упрямый сателлит,
Чьи мысли полны неподдельных ужасаний.
И также знай, что если холод обретёт
В тебе убийственное царствие, молитвы,
Ночные бдения, рассветно-алый пот
Не прекратят с твоими призраками битвы.
Но только я – и серебром горят мечи,
И я вступаю в схватку с храмами явлений,
Которым место в обжигающей ночи,
Чтоб ты истратила в них жесты повелений.
Но всё то после, наши разобщим уста,
Чтоб я вложил в них восхищённые укоры,
Развил затронутые темы и цвета,
Не допустив непонимания и ссоры,
Продолжил нить, в которой, в пониманье дня,
Я освещаю нашу искренность в желаньях
Как созерцать, так и приветствовать тебя
И потакать тебе в злокозненных исканьях…
И я хочу, чтоб ты смеялась и цвела,
Чтоб жизнь твоя была легка и безмятежна,
Чтоб захватила вдруг отчаянная мгла
И ты лежала так, мертва и белоснежна.

07, ночь с 07 на 08, 08 мая 2003 г.