Фрагменты

* * *

Знаю, красотка, слетимся в дурдоме:
Ты - на метле, я - на вороне.
Не привыкать нам парить поневоле,
Если нет веры и если нет воли.
Ну так вперёд, дорогая валькирия,
И не горюй, что безумные крылья
Так своенравны и так неприкаянны.
К чёрту! А чёрт - с нами,
Мы - ненормальные!

Осень 81

На проводах, гудящих от обиды,
Обиженные пташки гомонят.
В их тощих перышках рассерженные гниды
Тоскливо с голодухи верещат.
Тсс… Осень приближается сырая
И мочится холодной пеленой.
Моя душа, простужено чихая,
Как рыбка, обрастает чешуёй.

* * *

Коты несутся по пустыне,
Их предводитель в середине -
Огромный бархатный верблюд.
Коты несутся и ревут,
Ревёт песчаный бегемот,
И золотой туман плывёт.

* * *

Вот, томик сказок отложив,
Ночную лампу погасив,
Толстуха - мать шепнула:
"Дети, а ну в кроватки, живо спать! Не то...
Не то, не то, а что не то?.."
И так заснула на пол фразе,
Забыв о выключенном газе.

Портрет друга

Фигура - гроб, тряпьём обитый.
Глаза - две откровенных бритвы.
Лицо - чулан, навек забитый,
Где на пиле тоска играет,
И огненная бабочка порхает.

* * *

Кот заревел, ему подали мяса.
Погода за окном была ненастна.
Кот кушал и грустил.
Усами в тишине тоскливо шевелил.
О да, он знал, что молодость пройдёт,
Как дождик за окном, проплачет и пройдёт.

Этюд

Поцеловавшись с ветром, он кинулся под поезд,
И когда тот умчался, на шпалах и рельсах
Ещё дымилась лужа вязкой крови,
В которой голубели небеса ...

Качалась на земле ромашка.

Другу Б.

Тьма громоздится. Тьма плодится.
Беда, забыл перекреститься.
Приснится или приключится
Кирпичный чирей психбольницы?

Закон, блюющий клейким потом?
Дрожь - серодомник эшафотом?

* * *

Моё дыханье голос отправляет,
как путника, бог весть куда,
и он спешит, звучит и умирает,
сорвавшись с губ, я да-
же вижу скрюченное тело,
обугленные крылья, посох белый.

* * *

Мечтать не вредно, я мечтаю,
В пушистых облаках качаю
Качели тоненького рая,
Во сне ли, наяву - не знаю.

* * *

В нас уничтожили мечты,
И детство трезво задушили,
И душу, вывернув, спалили,
Мы - пациенты пустоты.

* * *

На полевом цветке
игрушечный
дракон
Махает восклицательно
хвостом.
Дрожат от трепета
янтарные
зрачки:
Он потерял волшебные
очки.


* * *

Этот мир, от мечты до игольной головки,
От игольной головки и до мечты,
Эфемерные строит и рушит мосты
И из нервов плетёт крысоловки.

* * *

Ты интересна, сексуальна и так далее,
Ты непонятна мне, себе, тому
Кто был к тебе всех ближе, почему?
Наверное, ответ в озёрах твоих глаз,
Чуть вопросительных, смущённых.
Я много раз глядел на них
Глазами близких и чужих.
Но тщетно… Это некий мир,
Где волны серебристых лир
Доносят нам мелодии иного света.
К несчастью моему, мне дорого всё это.

Монолог

- Ваш внутренний мирок довольно узкий,
Не очень ясный и не очень русский,
Мир не поэта, мягко говоря.
Обиделись? Вот это, право зря.

Мирок ваш - сумасшедшая больница,
Но в мире есть детишки, птицы.
Поверьте, много в нём чудесного, а вы,
А вы больны, увы, увы, увы.

Вы подходили к зеркалу? У вас
Кривые дыры вместо глаз.
Вы от-вра-ти-тельны.
О, Боже. Уходите и петли рук от горла уберите....

Распахнутая дверь, задушенный редактор,
Ночь, табурет, разбитый вентилятор.

Малый комар, по заслугам тебе
воздаёт погребенье.
Светоний.

Старинная итальянская сказка

Пустынна площадь, висельник распух,
Звон колоколен бисер рассыпает,
Над королевством вечер наступает,
Ногами трупа девочка играет,
Ныряя в волны изумрудных мух.
Она смеётся, спинку выгибает
И втайне пах покойнику ласкает.
Так в мрачном небе роза расцветает.

* * *

Она была такой мечтательной девицей.
Ей жить да жить, да множиться - плодиться.
Но в силу злой судьбы она презрела страсть,
И ну давай читать, и ну давай писать.

И вот красавица с туманными глазами
Открыла вены нежными руками.
Она, горячий пар, наполненная ванна.
Явился к ней Иисус в одежде Дон Гуана.
- О, солнышко моё, ведь ты была девицей.
Он говорил, и слёзы жгли его ресницы.

* * *

Светлая дорожечка,
На сердце темно.
Подожди немножечко,
Чёрное окно.

Подожди, верёвочка,
Ну же, подожди,
Светлую дорожечку
Вижу впереди.

Тонкая, как ниточка,
Дальняя, прямая.
Острая, как бритвочка,
Вот она какая.

Там вдали дорожечки
Темень да тупик.
Там вдали дорожечки
Мой короткий крик.

* * *

Какая к чёрту сила воли,
когда ваш мозг дрожит и
расползается.
И остаётся только тело,
качающийся жёлтый манекен.

И это есть безумие, безумие!
Скажите мне, что хуже может быть?
Не знаете? Я тоже.
Нет слов, нет мыслей.
Нет абсолютно ничего на свете.

Прости меня, Господь, я думаю
тебе, как никому, известны и
родны симптомы эти.





Праздник
Л.В.
I

Голоса людей,
Словно гул стеклянный.
Светло-терпкое вино
Наливается в холодные бокалы.
Розы тонут в сигаретном дыме.
Дама бледная вдыхает
Аромат цветов и смотрит
На огромный белый стол,
На подвыпивших гостей.

II

Поздний вечер. Потеряв
Ориентацию в потемках,
Бьётся серый голубь в стёкла.
Крик короткий. Фонари
Освещают лужу крови.
"Мерседес", кромсая тьму,
Скрылся в венах грязных улиц.

III

Запах роз и перегара.
Праздник кончен. Дама встала.
Дама бледная пошла
К приоткрытому балкону,
Оставляя за собой
Тишину и шлейф тумана.

* * *

Весенний снежок умирает легко,
И я умираю, так что же с того?
Легко, тяжело - не имеет значенья.
На это у каждого есть свое мненье.
У каждого смертного есть утешенье.
Какое оно - не имеет значенья.
Значенье имеет прекрасная дама.
Прекрасная дама. Могильная яма.
 
Послание Irene Tykochinsky

Привет, Ирен. Я шлю за океан
Тебе свой незаконченный роман.
В романе нет ни смысла, ни сюжета,
Что, впрочем, безразлично для поэта.

Прости, Ирен. Я знаю, ты больна.
Я тоже болен. Не моя вина,
Что сумасшествие диктует эти строфы.
Европа и Америка - Голгофы.

Какая разница, что мы так далеки.
Густой туман накрыл материки.
И я не знаю, чем тебе помочь.
За океаном пасмурная ночь.

* * *

Прохладное утро.
В стакане с коричневым чаем
Кипит белощёкий рассвет.

* * *

Так хорошо лежать.
Не думать, не мечтать,
В табачном дыме,
Забыв про собственное имя.
Не помня кто ты или что ты,
Забыв суеты и заботы.
Все мысли меркнут,
Кровь уснула в венах.
Лишь сигаретный дым застыл на стенах,
Как смуглая снотворная пыльца,
Осыпанная с бледного лица

* * *

Ты одинок. Находишь утешенье
В особенном своём уединенье
И говоришь себе: я исключенье.
И так ты наслаждаешься, мечтаешь,
Весенней сонной радугой играешь,
Хотя так ясно видишь, ясно знаешь,
Что неизбежность дремлет у порога,
Что мир не нов и нет иного,
Как вновь идти своей дорогой.
И ты идёшь и знаешь: впереди
Все точно так же, как и позади.

* * *

Мне снились
Удивительные сны

По комнате моей
Огни зелёные блуждали

Казалось, вальс они
Печальный исполняли

И трещины легли на зеркала
И тело обволакивала мгла

За окнами по переулкам лунным
Река осенняя текла.



* * *

Зимние вечера.
Снежные, мягкие.

Он и она стоят
Обнявшись, сердца их
Учащенно бьются.

Он и она говорят
Друг другу самые
Нежные и страстные
Слова.

Из их губ вырывается
Горячее дыхание, которое
Сливается с падающими
Снежинками.

Садовник
(германские мотивы)

Дряхлый старик
С изможденным лицом
Сажал в поле цветы.
Поле было огромным,
И цветов было много.
Очень, очень много.
Эти цветы были
Душами умерших детей.
Старик, сажающий цветы,
Очень устал,
Смертельно устал.
Его окружало поле,
Огромное поле
И миллиарды разноцветных
Трепещущих цветов,
Источающих запах,
Головокружительный запах
Чистого снега.

Больница

Наступает утро.
Розы на клумбах
Раскрывают свои лепестки.
Они источают
Сладко-алый аромат.
Розы дышат,
И дышит все вокруг:
Воздух, деревья,
Сонные пчелы.
……

Больные из окон
Своих палат
Смотрят пустыми
Глазами на клумбы,
Где цветут розы.
Они знают, что
Вскоре должны
Покинуть этот чудесный
Мир, который затягивает
Их в свою жирную землю.

Парк

Городской парк.
Шмель прогудел и взвился,
Коснувшись своей пушистой
Лапкой летней радуги.
…………

Городской парк.
Столетние вековые деревья.
По зеленой глади прудов
Скользят карие утки.
…………

Городской парк.
На белой дальней скамейке
Сидит человек,
Прозрачный, словно голубая дымка.
В его зеленых глазах,
Похожих на ил,
Застыл черный восклицательный знак.
…………

Городской парк.
Я брожу по его аллеям.
Я слышу гулкий звон
Церковных колоколов.
Они приглашают прихожан
На вечернюю службу.

Светлая нота.

Она всегда приходит ко мне
Неожиданно, словно
Медленный гибкий туман.
Она садится возле меня и, щурясь,
Держит в тонких пальцах
Тлеющую сигарету.
Она молчаливо смотрит на меня,
Выпуская из полуоткрытых тонких губ
Колечки сладкого дыма.
Потом она достаёт из моего бара
Бутылку шампанского
И наполняет им хрустальный бокал.
Она потягивает прозрачную шипящую жидкость
И внимательно изучает меня.
С каждым её глотком мне становится
Все хуже и хуже.
Я уже не могу пошевелить пальцами
Своих рук. Все начинает расплываться
В моих глазах.
Она, тем не менее, потягивает вино
Маленькими глотками.
Затем она встает и гибким туманом
Медленно уходит в открывшийся
Ночной проём.

* * *

Осень. Мутное солнце.
На душе неприятно, тревожно.
Это бесконечно серые дни.
Я считаю секунды, минуты.
Меня страшит настоящее.
"Жизнь" моя - существование
среди теней прошлого: красивые женщины,
друзья, надежды, печали…
Осень. По небу плывут рваные тучи.
Ранние сумерки.
Такое впечатление, что в небо поднимается
Тонкая золотистая лестница.

* * *

Худенькая девушка
Стоит на мосту, её
Слёзы падают на
Прохладную гладь реки,
По которой проплывает
Мёртвая лилия.

Одной девушке

Она была лёгкой, юной.
Я был едва
знаком с ней.
И, тем не менее,
ощущение чего-то
волшебного,
не поддающегося человеческому
уму,
передавалось от
этой прекрасной
девушки.
Медики поставили ей
серьёзное заболевание.
Она существовала
в этом мире
как-то самостоятельно.
Едва видимая,
словно капелька
утренней росы
на полевом цветке,
словно голубая дымка,
отражённая в чистом озере,
словно мелодия дикой
пчелы, больно
ранившая сердце

* * *

Прошли летние дожди,
В небе появилась радуга.
Существует поверье, что
Это мост, соединяющий
Царство живых
С царством Мёртвых.

* * *

Детство моё -
Ирвинг и сказки Альгабры -
В мантии нежной зимы,
В мягких узорах вечерних
Детство моё.

* * *

Я люблю, когда над нашим городом
проносятся серые дождевые тучи.
Мне нравится слушать, как по стеклам
нашего дома барабанит дождик.
Ветер, завывает, плачет и рвет на себе
свои старые одежды.
Где-то далеко-далеко рокочет гром.
Любуясь твоими голубыми глазами,
я медленно встаю и тушу свет!
Наша уютная комната погружается в темноту.
Я продолжаю смотреть на твою фигуру,
надеясь, что вскоре ее начнут освещать
первые вспышки молний.

Пробуждение

I

Она целовала меня, осторожно
касаясь своими губами
моих губ. Как же мне хотелось её!
Как же мне хотелось…
С нетерпением я ждал, что же
дальше она будет делать
со мной, - моя милая девочка!
Сердце моё билось словно,
бешеное.

II

Свершилось… Она села мне
на колени, я чувствовал её упругую
попку. Её коротенькая юбка
приподнялась, обнажая её дымчато-
прозрачные трусики.
Моё дыхание перехватывает,
я начинаю ласкать её загорелые
ноги.
Дыхание девушки становится
прерывистым. Она и я сливаемся
в долгом поцелуе.

III

Я всё сильнее и сильнее
прижимаю её к себе.
Сознание моё, подобно золотистому
туману, проникает в её сердце.
В те минуты казалось, что окружающий нас мир
терял свои контуры и очертания.

IV

Этому суждено свершиться…
Прямо тут, прямо сейчас.
Я начинаю судорожно срывать
с неё одежды.
Из её пересохших губ вырывается
стон сладострастия…
Где-то вдалеке слышатся раскаты грома…

V

На этом самом месте я проснулся.
Сердце моё по-прежнему колотится.
За моими окнами сгущаются
грозовые тучи.
В полумраке я брожу
по своей душной комнате…

…..

За окном моего жилища
уже вовсю льётся дождь.
Невольно я останавливаюсь перед
зеркалом. На какую-то секунду
вспышка молнии освещает моё
измождённое, старое лицо.
Я начинаю проклинать бога
за то, что он лишил меня
такого прекрасного сна.
Зачем я проснулся, зачем?
Мои рассуждения прерывает
оглушительный раскат грома.

VI

С одним моим знакомым произошло
несчастье. Недавно он покончил
жизнь самоубийством. Перед тем,
как наложить на себя руки,
он оставил записку, в которой
были следующие слова:
"Я не хочу более просыпаться,
да простит меня Господь Бог!"

VII

Он набрал в лесу ландышей,
заставил ими всю свою комнату,
принял снотворное, заснул и
больше уже никогда не просыпался.

* * *

Маленькое кладбище на окраине.
Заброшенное, брошенное всеми…
Я обратил на него внимание,
когда мы с моим другом проезжали
мимо него на машине…
Порой самые незначительные картины
привлекают наше внимание,
как, например, это маленькое кладбище.
Ярко вспыхнули в моих глазах
полуразрушенные памятники и кресты,
прохладный ветер ударил в лицо.
Наша машина продолжала лететь
по автомобильной трассе.
Мои глаза увлажнились от слез,
которые, скорей всего, были вызваны
сильным потоком ветра.
И еще мне показалось, что чей-то
тихий, печальный звук
долетел до меня,
растворившись в воздушных потоках.

Рисунок I

Любопытно, что же дальше будет в моей
Жизни? Интересно, какие сюрпризы она
Преподнесет мне на оставшемся отрезке моего
Жизненного пути?
Каждый раз, кода я думаю об этом,
Передо мною встает одна и та же картина.
Темный, сырой театр, я сижу в партере
И смотрю, как раздвигается тяжелый
Красный занавес. На сцену выходит
Молодая женщина и начинает перебирать
Струны золотой арфы. Мелодия разливается
По пустынному, мрачному залу.
Мне кажется, что звуки, извлеченные из арфы,
Плывут золотыми нитями через мое тело,
Разум, сердце; они обвивают мрачный театр
Теней искрящейся золотой паутиной.
Я сижу и, словно зачарованный, не могу
Приподняться со своего кресла, слезы бегут
По моим щекам, сердце замирает
От необъяснимой тоски.
.......................
Потом все начинает меняться.
Мои глаза видят, как уходит из-под ног
Мраморный пол театра. На сцене,
Словно восковая фигура, тает тело
Молодой женщины, играющей на золотой арфе.
Звуков инструмента уже не слышно,
Не слышно ничего, даже моего дыхания.
Полная тишина...
Сладкий зловонный запах разливается
В пространстве. Огромный тяжелый занавес
Медленно опускается. И жирные желтые
Черви выползают из-под него.
Я по-прежнему сижу. Тело мое парализовано,
Мертво. Только зрачки мои дрожат от ужаса,
Который ждет меня впереди.

Рисунок II

I

Вот то, что я чувствую и вижу, когда
Раздираю ногтями свою кожу от невыносимого зуда.
Мои ногти в крови.
В каждой ее капле живет маленький страшный мир.
Мир палящих лучей солнца.
Мир, где реки, озера и моря
Превратились в зеленые болота.
Их ядовитые пары смешались с воздухом и
почти уничтожили его.
Вот то, что я чувствую и вижу в каждой
Капле крови на ногтях, которые раздирают мою кожу.

II

Я вижу площадь, костер, казнь.
Я стою на помосте, заваленном горящими бревнами.
Я вижу, как рыжее пламя огня пожирает мою плоть,
Медленно, очень медленно.
Я знаю, что никогда не умру от страданий,
Поскольку мое сознание тоже охвачено огнем -
Огнем вечности.
Мои обуглившиеся глазницы видят столпившихся
Вокруг костра людей, которые облачены
В длинные бархатные сутаны.
Они будут вечно любоваться моей пыткой,
Втягивая острыми ноздрями
Запах горелого мяса.
Боже мой, кто они? И в чем я провинился перед ними?
........................
Они стоят словно статуи и смотрят на меня
Своими глазами, похожими на прозрачные горные озера.

Воспоминание

I

Она шла с пляжа в коротенькой юбочке
И белой, облегающей ее гибкую талию майке.
Она шла, и я смотрел на ее загорелые ноги.
Одни предпочитают рассматривать глаза,
Другие уделяют внимание груди,
Ну а я всегда поклонялся ногам.
Ноги у нее были восхитительные.
Как я могу передать то, что тогда чувствовал?
Огненный туман вибрировал в моих глазах, в моём сердце.
И так она шла с пляжа, я же смотрел и смотрел на нее,
Я пожирал глазами ее всю, я мысленно ласкал всю ее.
Ее фигура, дорога, дома - все пространство
В те минуты окрасилось в нежный оранжевый
Цвет, лучи апельсинового солнца прикасались к ней.
Они целовали ее,
А она уходила все дальше, дальше, пока пространство
не поглотило ее.
Она прошла, как пери, как сказочная маленькая богиня.
Я был ошеломлен увиденным и прекрасно понимал,
Что о Ней даже и мечтать не стоит.
Но я все-таки мечтал.
Апельсиновое солнце лета уходило.

II

Она пришла ко мне домой.
Господи, Она все-таки пришла.
Она пришла, словно яркий сон.
Сердце мое колотилось, мысли путались.
- Ты останешься... останешься? - попросил я Ее.
Она, не отвечая, приблизилась ко мне
И мягко поцеловала мои губы.
Голова моя закружилась, я едва не потерял сознание.
Потом я сжал ее тонкую талию.
Огонь полыхал во всем моем теле.
Я стал целовать ее губы,
Я хотел вобрать в себя ее дыхание,
Я хотел всю, всю ее.

Я положил ее на тахту и стал судорожно сжимать ее ноги.
Я ласкал ее всю, рука моя коснулась
влажных трусиков, она
изогнулась, по ее телу прошла дрожь.
- Подожди, милый, - услышал я ее тихий,
 Умоляющий голос - переходящий в стон.
- Да... Давай рас... растянем удовольствие.
Я не стал настаивать.
Мы ласкали и ласкали друг друга.
Эти ласки были детскими, но мне казалось,
Что мы вместе с моей любимой
Летим над полями, над травами
И ярко-оранжевыми цветами.
Апельсиновые волны лета тем временем
Уходили в прохладные коридоры осени.




III

Осенью мы снова встретились.
Как было далеко лето (мы расстались
с моей любимой на два месяца).
Как тревожно было у меня на душе.
Я сидел в городском парке,
Тусклые фонари освещали аллею,
Сырые скамейки, листья деревьев.
Она должна появиться, должна.
Я помню ее слова:
- Ты когда-нибудь бросишь меня!
- Нет, что ты, скорее ты уйдешь от меня?!
- Нет, - ответила моя девушка, -
 Нет, я это точно знаю.
 Этот диалог был перед нашей разлукой.

Она пришла, она вышла из сырого тумана
И потом присела возле меня на скамейку.
После продолжительной паузы она заговорила.
- Выслушай и извини меня, - голос ее звучал
как-то растянуто, неестественно.
- Что произошло? Что случи.............
- Ничего особенного, я выхожу замуж.
Он от меня без ума, я его тоже люблю.
Еще раз прости. Как видишь, между нами все кончено.
Помню, мне было трудно дышать.
Я не знал, как ее можно вернуть обратно,
туда - в уходящее
апельсиновое лето.
Я пожелал ей удачного брака и еще чего-то,
чего я не помню.
Голоса наши были как неживые.
Неживым казалось все.
Мы расстались. Моросил дождик.
Осенняя мгла дурманила меня, втекала в мою грудь.
С тех пор прошло много времени,
С тех пор сердце мое лишилось рассудка,
Ритм его стал для меня каким-то неверным, чужим.

I

Когда ночные окна покрыты инеем
и над городом легко-легко
кружатся снежинки,
мне хочется погрузить свои мысли
в плавные волны воображения.
Мне хочется увидеть что-нибудь
теплое, светлое.
Сидя в кресле, я смотрю на
рассеянный свет желтой лампы
и начинаю сам растворяться
в нем…
Сердце мое стучит все
тише,
тише…

II

Желтая пелена рассеивается.
Я вижу гроздья винограда,
тяжелые и сладкие,
качающиеся в мягком бархатном
воздухе.
Женская рука, снимающая
их с упругих ветвей,
матовая и гибкая, словно
эгейская легенда.
Плавно мигают в прохладных
лагунах звезды.
Женщина начинает медленно
поворачиваться в мою сторону.
Ее влажные агатовые глаза
выражают печаль.
Ее темные губы произносят всего
лишь одно слово: "Прощай!"
Дыхание мое замирает.
Странная картина начинает
расплываться в моих глазах.

III

Я сижу в своем кресле, освещенный
желтым светом ночной лампы.
Сердце мое тревожно бьется
в груди все сильнее,
сильнее.
Голос женщины пульсирует в моем
сознании.
Она сказала: "Прощай!"
Прощай?
Не знаю почему, но в звучании
этого слова всегда есть что-то
похожее на кровь,
которая становится все
темнее и
темнее,
все гуще…

Ночные окна покрыты инеем.
Над городом легко-легко кружатся
снежинки.

***

Глаза верующего режут, словно бритва.

Утрата

Приближается июль.
В грозовом небе
танцует ворона.

***
Знакомой К.Е.

Она была просто прекрасна,
когда рассказывала мне
о своей прекрасной любви.
По двору шастала одинокая
чёрная кошка.

***

И легонько и звонко и тихо
стук заблудшей души постучится в окно.
- Это я, ты не пустишь?
И снова так тихо, так тихо.
По стеклу пробегают прозрачные капли дождя.

Беседа.

Мой друг говорил:
- Представить страшно,
просыпаешься в могиле,
а там - тьма, полная тьма!
- Не совсем, - ответил я, -
Ты просыпаешься и вдруг видишь:
много - много светлячков,
которые успокаивают твоё тело
голубоватым мерцанием.

 * **

Цветок цветет и умирает.
Неужели небо так просто живет…
 


***


Серое лето,
Серые дни,
Серые ночи
Серой земли.
Серый рассвет,

Серый закат,
Серой души
красный распад.