Лирика средней полосы

ЧАЙКА. ВРЕМЕНА ГОДА (сонеты)

1
Фразы, сомненья, упрёки –
Все мы порой одиноки,
Только задумайся, разве
Жизнь не похожа на праздник?
Ночь. Твоих писем секреты,
Сижу, сочиняю сонеты,
Грея на кухне чайник,
А где-то над море – чайки.
Милая, робкая птица
В сердце моем гнездится
В месте живом и укромном;
Я знаю, я верю и помню:

За меру цена – сверх меры
Надежды, Любви и Веры.



2.
Ты помнишь весною в апреле,
Когда мы еще не умели
Ценить это солнце и влагу,
сжигая стихи как бумагу,
и в пыль превращая везенье,
и в пепел – обет возвращенья,
судьбою играли в случайность,
бросаясь из крайности в крайность,
все брали, не зная как будто,
что плата наступит наутро:
костер почерневших желаний,
и горькая гарь оправданий.

Не стоит жалеть об этом,
Идет за весною лето.



3.
Спасибо, спасибо, спасибо, -
Печаль и нежна и красива,
от плена июльского зноя –
колодец с водой ключевою,
и первые желтые листья
торопятся с летом проститься,
и зеркало влаги подземной
встревожить касанием ленно,
на листьях морщинами почерк
когда-то встревоженных почек,
когда-то раскрывшейся тайны,
цветущей необычайно.

Не стоит грустить об этом
Осень идет залетом.




4.
Я слышал, – не может быть вечен
Тот шелест иллюзий беспечных,
Зеленый наряд надежды
Ветшает как все одежды.
Вот капля из тучи – за ворот,
Я жду, скоро с севера холод, -
Простое как выдох забвенье,
И, кажется, это спасенье.
Быть может , да только откуда
Порой возникает чудо,
И незаметно годами
Идет по пятам за нами.

Не стоит теперь об этом,
Зима впереди, не лето.



5.
Так радостно – снег и морозы,
И прочие метаморфозы,
Но все ж вдалеке от дома
Не доверяй незнакомым.
Вот небо свинцом нависнет,
Ты видишь, погибли листья,
А те, кто остались с тобою
Молчат леденящей стеною,
И холод ломает пальцы,
И тянут улыбку на пяльцы
Все те, что убить готовы
За то, что ты выжил снова.

Стоит пройти и это,
Вслед за весной и летом.



6.
Я письма твои пролистаю,
И птиц незнакомую стаю
Приму как твое откровенье –
У клетки поломаны звенья,
Лети же на берег неблизкий
Из клети убогой и низкой,
Беги от любых обязательств,
Но опасайся предательств.
Я в сговоре с ветром и с морем,
Чтоб ты не погибла на воле,
Где в зыбкой холодной пустыне
Я островом буду отныне,

И мощью своей шестикрылой
Храни же, Господь, твои силы.





18 октября

1.
водку допили,
нет сигарет,
душно в квартире,
мерзко на свет,

карты раздали –
нет козырей,
только каре
из бубновых ****ей,

зубы оскалив,
шутим сквозь боль,
слово – признанье,
взгляды – пароль,

тронулся поезд –
жуткий состав,
скалится пропасть
рельсы сожрав,

паника, крики,
стрелочник спит,
пьяный, великий,
громко храпит…

……………………

вот и расплата
не за глаза –
этот труп прятал
в манжете туза.

2.
мои герои – не ковбои,
хоть парни клёвые они,
винчестер, кольт и лужа крови,
на каждом ранчо - по любви;
они погонят в аризону
стада своих пастушьих бед,
там много кукурузы, сои,
там кантри, виски , минет,
еще они у краснокожих
коней-мустангов умыкнут,
кому-то в прериях по роже
дадут,
а, может, отгребут,
в плащах и шляпах по салунам
они бухают алкоголь,
и о себе пускают слухи
какой и кто из них герой;
…………………………….

мои герои -- не ковбои,
а сёгун-самурай Фен Шу,
он знал искусство боевое,
не вешал на уши лапшу,
он рисовал вид Фудзи-Ямы,
владел эстетикой стиха,
но, не стерпев от гейши срама,
он сделал харакири: ХА !



3.
все кончено; одиннадцать ноль две;
она ушла, сбежала в октябре,
потом вернулась, чтобы снова лгать,
украсть безумие, чтоб второпях продать;
я трезв и чист как этот свежий снег,
ни в жалости, ни в мести, ни в огне,
курю на холостятской кухне мысль,
вернется лето, только не ко мне;
оно придет случайно как всегда,
как глупой бабочки беспечная игра,
но оборвет бесхитростный полёт
истерика полночного звонка;
что ты мне скажешь, девочка моя?
все невпопад, нелепо или зря,
я трезв и чист
как прошлогодний снег
за окнами скупого января.
 
 
4.
 две черепашки,
 аквариум,
 зеленый дракон за стеклом,
 еще тараканы…
 случайные гости кругом –
 чужой дом,
 лишь потом
я умру неприкаянный
без квартирных ключей
и мой праздник украденный
сгинет в сопло ночей,
скрою чьей-то подушкою
удушающий спазм,
и все самое лучшее
выйдет горлом,
 из глаз
побежит, шипя мокрая,
нестерпимая боль,
детским страхам знакомая,
но забытая мной,
и иллюзией пройденной
дружбы, веры, любви –
перепойной блевотою –
захлебнусь к девяти;
кто-то вызовет «скорую»,
и она подойдет,
совершенно нескромная,
напомаженный рот,
не стесняя вопросами,
приготовит ответ:
не инъекции, попросту,
двухзарядный минет,
пульс пощупает наскоро,
скажет: «много не пить,
осторожнее с «насморком»,
ну, а так, будет жить…»
тело встанет тяжелое,
побредет не спеша,
поискать , где сожжённая
его сука-душа.



5.
сквозь это
пустынное место
мембранный знакомый голос,
стала невыносимой
теория снежных заносов;

пили коньяк
и мартини,
роза завяла не кстати
от холодов и унынья
несостоявшихся партий

кажется
смех декадансом,
тронешь – ожог на ладони,
тихо колышутся стансы,
ветер интриги прогонит,

вот
и признания следом
пробарабанят по кровле,
город уснет под снегом,
под белизной послесловий,

только
пустынное место,
и в телефонной трубке
эхом все тот же голос
не умолкает сутки.


6.
я помнил
твой первый взгляд,
тогда мы пили вино
как зыбкий
осенний туман,
и пели компанией ритм;

я помнил
твой первый вопрос,
после него выпал снег,
и белым
накрыл за окном
раскисшую прошлую жизнь;

я помнил
твой поцелуй
на выходе бара в дверях,
согревший
в собачий мороз,
баллады бездомных дорог;

я помнил
звонок и тоску,
и ночь телефонных помех…

но все позабыл,
только шум
сквозь блюзы коротких гудков.



ОТЪЕЗД
1.
я вещи собрал, и жду
бессонного дыма рассвета,
не верю в судьбу, но иду
периметром сна и навета,
и если за тысячу вёрст
ты тоже не спишь, глотая
ту горечь отеческих мест,
где нет нам ни дома. ни рая,
где нет сопричастности бед,
и веры талантам сына,
блуждающим столько лет
отвергнутым пилигримом;
вокруг старой пыли ложь,
но веры -- бездонность колодца,--
и ты терпеливо ждешь
сквозь ночи – рассвета и солнца.

2.
низкое небо
висит над перроном,
утро
холодное,
полое…
не говори,
эхо дальнего голоса –
нечто
давно
не новое;

может забыть
в незнакомом будущем
прежних ошибок след?
или
по человеческой гуще
гадая, искать ответ?
не нарушая
пространство и время
мечтой о счастливых днях,
видеть как чахнут
остатки империй
в вечно зеленых краях;
или
лавируя антитезами,
между протезов лиц,
тихо заполнить
карты болезнями –
словами
пустоты страниц;

низкое небо,
туманное зодчество,
лужи
разбито
стекло…
не провожай,
твоего одиночества
мне
не забрать
с собой.



3.
когда поезд тронулся –
разрезал душу
сталью колес;
законна ли сделка
сознания с сердцем?

 откос…
в низине березы
пьют яды и холод,
и умирают к зиме,
не слезы,
а водка в стакане, конечно,
в стакане
на самом дне;
ко мне
уже не приходит тот ангел,
сложив свои крылья у плеч,
и речь
не заводит о счастье,
банально
себя самого стеречь;
фасады
обшарпанных слов и наречий
невольно запишешь столбцом,
плечом
подтолкнешь этот дом,
он посыплется…
 
 праздно,
бессмысленно перечтем
названья бегущих станций
и стансов,
глаголы блуждающих рифм
на стыках стальных сублимаций
и странствий,
чтоб новый
придумать миф.

4.
параллельность беды –
 это рельсы,
а мы – горизонты;
память – шпалой,
в нее – костыли,
запятыми в конце предложений
 руки и сердца…
лишь потом
одиночество гложет ночами
в смутном блеске рассудка,
и навязчива злая разлука
не по воли тирана --
в результате безумства и эго;
если можешь – прости,
если хочешь – дождись,
горизонтом моим обернись
на другой стороне земли;
этот путь
от себя – к тебе
бесконечен.



5.
стекла вокзала
 бьются в ознобе,
прощальный крик поездов
тоской бесконечной
 напомнит о доме
в прозрачной тени садов;
с пустого перрона
 прощание смыто
размашистым жестом дождя,
а сердце – о встрече,
 разлука забыта
в тревогах вчерашнего дня;
и тонет
в неистовом лязге железа
кочующая суета,
на тамбурных окнах
 тумана завеса,
где прячутся города;
и беглой рукою
 любимый профиль
рисую на плате небес,
чтоб плакали губы,
 чтоб плакали брови,
 чтоб плакал
 бегущий
 лес.

6.
разлуки – родители встречи,
мечтай,
пусть не станет легче,
но это и есть начало
любви,
ожидание – праздник,
не дразнит,
но греет надежда,
пусть лето уже умирает,
а небо беременно снегом,
нам нужно пройти сквозь зиму,
нам должно молчать до лета,
и будет,
я знаю, будет
все то, что случается в детстве,
и мы повзрослеем снова…
знакомо?
темнеют луна и солнце –
затмение,
может быть где-то
сейчас повстречались двое, --
и это баланс природы;
как море – бескрайне,
и сила
его векового отлива –
способность когда-то расстаться,
чтоб было чем жить,
чтоб плакать, и даже смеяться,
и не бояться
боли
при встрече.
 



КОРОЛЬ И ШУТ

- Что снилось тебе, мой король?
Ты снова пошел в поход?
И лучших своих воевод
Собрал, и сзывал народ?
Что снилось тебе, мой король?

-- Оставь, что гадать мои сны,
Уж лучше позубоскаль,
Мою разгони печаль,
Седой и горбатый враль.
Оставь, что гадать мои сны.

-- Так что же печалит тебя?
Кровинки нет на лице?
Измена в твоем дворце?
Или покража в ларце?
Так что же печалит тебя ?

--Вчера нагадал мне цыган,
Что ты приводил ко двору,
Как будто я скоро умру
Бездомным бродягой во рву.
Вчера нагадал мне цыган.

--Так что ж ты его не казнил ?
Зачем напоил как посла,
Зачем накормил до сыта,
Зачем золотых ему дал?
Так что ж ты его не казнил?

-- Сказал он мне правду, дурак!
Холодную, злую как нож,
Не сладкую липкую ложь,
Что ты вечерами мне льёшь.
Сказал он мне правду, дурак!

-- Ах, если б ты правды искал,
Не сделал бы выбор такой,
И царство своею бедой
Не разорял как чужой.
Ах, если б ты правды искал!

-- Что мне эта власть и земля,
Когда я совсем одинок,
Побитой собакой у ног
Я ждал от неё хоть упрек!
Что мне эта власть и земля!?

……………………………..

Уйду я. Простите меня.






АДЮЛЬТЕР

Ты видишь зарево
за полночь – это блеф,
там нищие свергая королев
рвут мантию
и белое белье
и топчут то, что восхваляли днем.

Печально шествие
горящих факелов,
Но эта страсть супружеских оков,
И этот страх
беснующихся крыс
Не что иное, как пустой каприз.

Какая сила
тянет в небеса
Тех, кто любил, но так устал искать,
Тех, кто нашел,
и тут же потерял
Свой клад, когда торги вел у менял.

И вот теперь
вокруг лежит зима,
А вместо света – чахлая луна,
И призрак тени –
липкая ладонь
Нескорой смерти, а вдали – огонь.

Ты видишь зарево
за полночь –это боль,
Король казнит бунтующую голь,
А королева
белая как мел
Покорно сносит новый адюльтер.

И снова шествие,
и пытки, и чума,
Смерть в казематах или в закромах,
Какая разница,
если искусство жить –
Лишь трюк паяца с прозвищем «Корысть».

Колдун, склонись
над чашей грешных снов,
Святой, пролей за нас на плахе кровь,
Но только
отпустите мне – моё,--
Бездомный путь сквозь мглу и забытьё.