Жизнь или смерть

В серой, высокой башне, едва не доходящей до облаков, писалась книга. В капюшоне, скрывавшем седые волосы, в тёмной одежде из грубой ткани сидел старец. Невольно слово «великий» появилось бы в сознании того, кто случайно бы увидел его. Твёрдой морщинистой рукой старец выводил письмена. Буквы складывались в слова, слова в предложения, и так далее, пока не образовывался комок судеб множества разных непохожих друг на друга людей. Старец писал свою главную книгу. Медленно и задумчиво он писал: «Воин, которого однополчане знали под именем Отчаянный, умирал на поле боя».

Воин, которого однополчане знали под именем Отчаянный, умирал на поле боя. У него было ещё много сил, но он знал, что скоро он умрёт. Воин не сопротивлялся смерти – собственно, её-то он и искал, когда, стараясь забыть всё прошлое, ушёл убивать. И вот через несколько часов, а может, через несколько минут, произойдёт эта встреча его, Отчаянного, и неизведанного, находящегося за гранью жизни. Воин ничего не оставил на этой земле, он никак не был с ней связан. Теперь он с нетерпением ждал будущего. Силы не спешили уходить. Отчаянный огляделся. Рядом лежали такие, как он, умирающие и умершие. Вот паренёк, которого он когда-то уже видел. «Слишком молод, чтобы умирать», - почему-то подумал Отчаянный. Это была просто мысль, лишённая всяких чувств. Но вот взгляд воина упал на другого, павшего на поле брани. Никак не мог Отчаянный поверить, что рядом с ним, беззащитный, умирает его Враг, заклятый Враг – Вор, укравший его любимую. Тот, из-за которого жизнь потеряла всякий смысл.
Где-то протрубил рог. «Значит мы всё-таки победили, - подумал Отчаянный. – Мы, но не я. Я давно проиграл свою войну. Скоро придут люди искать тех раненых, которых ещё можно спасти. Но меня тогда уже не будет. Я останусь лежать здесь. А его… Его, моего врага… Его заберут, и он будет жить… Будет жить, если только… - дьявольская усмешка перекосила лицо Отчаянного, - если только я не воспользуюсь своим шансом и не ускорю его смерть» Рука отчаянного с ожесточением сжала меч. Он подполз к врагу. Но что-то другое всколыхнулось в его затуманенном кровью сознании: «Но она… Одобрила ли та, которую он любил, это решение. Не та, которая ушла с врагом. Она стала навеки чужой. Но та, которой была до этого – нежная, чистая, способная видеть ангелов?»
Он не знал, что сейчас сделает.
«Он не знал, что сейчас сделает», - написал старец, откинул голову назад и посмотрел в затуманенное стекло окна. В стекле, как в зеркале отражалось морщинистое лицо. Старец знал каждую свою морщинку – судьбу героя его книги, доведённую до конца. Сегодня появилась новая глубокая морщина, пересёкшая его лоб – жизнь Отчаянного. Старец не сомневался, что часы воина сочтены. Сейчас он разглядывал другую, едва начавшую появляться, морщинку. Враг Отчаянного – останется ли он жить? Уже давно старец не испытывал ни симпатий, ни антипатий к своим героям – только глубокое безразличие, граничившее с презрением. Но судьбу этого персонажа он решить не мог, как будто не в его власти это было. Не приняв решение, старец вновь стал писать: «Битва была закончена. Беззвучно, мужественно оплакивали уцелевшие воины павших друзей. Скорбь и смерть царили в этом ужасном месте. Скорбь и смерть царили над местом, где один решал вопрос жизни и смерти другого, где в руках павшего воина, которого однополчане знали под именем Отчаянный, была судьба его врага»

Привычным движением старец перевернул лист бумаги. От кого теперь зависело, будет ли новая белоснежная страница запачкана кровью. От него, писателя, или от персонажа его книги?