Панки хоронят любовь

Вкус поцелуев память всё хранит.
В глазах я вижу страсть и обречённость.
Но губы, что кладбищенский гранит.
Я всё такой же, не ожесточённость.

Грубее внешне, но ранимее душой,
Под балахоном сердце трепетное бьётся.
Я был мертвец, теперь живой.
Любовь - алмаз, ничем не разобьётся.

Я хоронил её под панковские песни,
Сид Вишес, Летов отпевали.
Терял в подъездных ямах, лабиринтах летниц,
Где мы портвейн со скуси распивали.

Не схоронил. Ожила сука,
И оптимизм проклятый бьёт в виски.
Я въехал в бездну, въехал круто
В глаз зелёно-серой красоты.

Meine Gott, я грежу, что прочтёшь
Ты эти строчки кровяных чернил.
Ты их прочтёшь, ты их поймёшь,
Что я ни до, ни после не полюблю и не любил.

Meine Gott, я так боюсь, что ты увидишь
Эти строчки оптимизма и тоски.
Так уже почти не спишь и снов не видишь
Спасением в ночи ко мне приходишь ты.

Язык мой одевает маску цирка,
Он колет в рану, рубит матом,
Он бесполезен, как на кухне кирка.
Он думает, что я стал панком.

В груди мороз, а руки - крылья без небес.
Им не летать под Солнцем больше,
Не обнимать других невест,
Ведь всё на много-много тоньше.