Зарисовка

Еще минуту назад ничего не было, но одно прикосновение, одно объятие…
И вот уже душа свернулась тугим клубком где-то внизу живота и жарко пульсирует, словно новое сердце. И трудно дышать. Грудная клетка словно сдавлена некой силой, стянута некими узами. И каждый вдох – преодоление нечеловеческого сопротивления. Все тело сведено сладкой, томительной судорогой, каждая мышца натянута тугой струной. Предвкушение, ожидание…
Нет ни одной мысли, только страстное желание прижаться покрепче к сильному, упругому, пряно пахнущему чужому телу. Вдавиться в него, впечататься. Слиться воедино. И потому ласки скоры, неловки, неуместны. Поцелуи яростны. Губы словно стремятся вытянуть, высосать чужую жизнь.
- О, Господь и Бог мой!… Господь и Бог мой… Господи… Господи… Господи!...
И в яростном пике, когда ожидание уже невозможно, немыслимо, когда каждая клетка стремиться к соединению, проникновению… Миг слияния.
И вот уже одно целое несется в едином, мгновенно найденном ритме.
- О, Господь и Бог мой… Верую… в единый животворящий… кресте Господень… велика Слава Твоя… крепко Слово Твое… ныне и пристно… Ныне и пристно… Господи… Господи!… Господи!!!…
Когда накатываются волны неизбежной разрядки, тело содрогается в мучительно-сладостной агонии, приходит усталость, бессилие и легкая, но приятная досада. Все кончилось. Мир снова раздвинул свои границы. Охлаждается влажная кожа.
И тогда пришпоренный твоими судорогами, он задрожит, достигнув своей высшей точки наслаждения и в изнеможении накроет тебя своим обессиленным телом.
Еще некоторое время не отпуская его плоть, не позволяя разъединиться, чувствуешь уже не физическую, чувственную радость обладания и принадлежности.