цикл стихов Ноябрь - я

Ноябрь – Я!

Осень.
 Все что горело в вас
во мне отозвалось
теплом воспоминаний об огне.
Ноябрь – я.

* * *
Это осень.
Вечерняя свежесть
кончается холодом ночи.
И, желтея от страха,
зеленый листок,
оторванный ветром,
зажмурив глаза,
летит к земле
и думает:
“Это конец”.
Это осень всего лишь…
Но она для кого-то конец.

* * *
Сорвался с ветки лист,
но только до земли
никак не долетит…
Неопределенность.

* * *
Вот и осень.
А дерево снова
плодов не дало.

* * *
Это пауза.
Это не смерть для деревьев.
А листья?

* * *
Желтой розы лепестки
я сыплю.
Ветер их уносит от балкона.
Это осень.

* * *
Выносливость осеннего дождя,
с ней больше не могу соревноваться.
Он не устал идти,
а я уж ждать устал,
когда устанет он.

* * *
Вы видели горы в деревьях?
Без листьев...
То осень. То сон. То покой.
Прочь одежду и грим. Ноги в тазик.
Этот акт уже сыгран. Весною другой.


* * *
Неужели птицы и не прилетали?
Одни вороны.

* * *
Снова скоро зима.
Тишина, осыпаются листья.
Отчего это время
особенно нравится мне?
Отчего хорошо
мне смотреть,
как медведи–деревья
разошлись по берлогам,
устроив пожар на земле?
* * *
Чужая красивая смерть…
Или сон, или то и другое,
и третье.
Отчего хорошо в это время
молчать, а не петь,
иль шептаться с собой,
или просто идти,
и не чувствовать веса в себе.

* * *
Я слышал печальную песню.
Я грустил под нее, и не знал,
что это песня обо мне.

***
Истина всегда
 банальна.
Жизнь скучна, а смерть
 закономерна.

* * *
Пусто. Все спит
кроме ветра.
Грустно.
Все, кроме ветра,
спит.
Ветви, качаясь,
бросают под ноги
мне тени.
Верьте.
Печалясь, мне
тени под ноги бросают.

* * *
Пока не могу опереться о небо,
дай мне точку опоры
здесь.

* * *
Орел летит.
Крылья - отцовы ладони.
Спи, малыш, - мы с тобой одной крови.


* * *
Нет сил идти,
когда идешь не туда.
 
* * *
Меж закрытых дверей,
как сквозь строй.
Длинный коридор - жизнь.
Хоть иди, хоть на месте стой.

* * *
Дело и сын,
чтоб продолжил дело.
И Бог, чтобы все это дать.
 


Зима.
* * *
Накрывшись
грязными газетами
сугробов,
уснула
беспризорница-земля.

* * *
Снег. Ночь. Фонарь.
Этот город не так уж и плох,
 когда спит.

* * *
Осыпается небо
мне под ноги снежинками.
Ох, нелегкое дело
это небо
ногами топтать.

* * *
Голубь на Крещение Господне
сел на форточку и смотрит на меня.
Благая весть?

* * *
Снежинок медленных
 ленивый танец,
в спокойном свете фонаря
 рожденный,
не успокаивает почему-то.

* * *
Сугроб.
Снежинок тонких хоровод.
Или
всего лишь братская могила?

* * *
Снежинки красота
не вынудит меня любить
той снежной кучи грязь.

* * *
Так банально
оставлять следы на снегу.
Так банально -
те следы проживут недолго.
Так банально - как жизнь.


* * *
Весь день сегодня
снег идет.
Пушистый, мягкий,
как кошачий шаг.


* * *
Ель с березой в снегу,
Фиолетовой тенью сугроб.
Мы вдвоем - я и солнце.
* * *
Уж мокрые снежинки
продолжают
безумный ритуальный танец
вьюги.
Агония зимы.

* * *
Воздушный шар любви
поднялся так высоко,
что я его из виду потерял.


Зима

Ты покрасилась в белый цвет. И отдалилась, похолодела, я смотрю на тебя и мне хорошо оттого, что я знаю: это не навсегда. Волосы твои золотые – вырастут, глаза твои посиневшие снова станут зелеными. Белое будет острижено, ты станешь снова такою теплою, верною, доброю.
Этот каприз пройдет… но как же ты хороша в этом капризе. Я буду скучать по тебе такой и надеяться, что ты снова захандришь, устав от домашних хлопот, поплачешь где-нибудь в уголке, и вдруг, о, я буду уже ждать этот «вдруг» (не люблю твоих мокрых глаз и усталости в них), ты запахнешь свой плащ резкой рукой, твой длинный шарф будет рвать провода и ломать деревья, так ты будешь торопиться. Войдешь, хлопнет в парикмахерской дверь.
И через некоторое время ты снова выйдешь оттуда, такая же, как сейчас: холодная, неприступная, белая-белая, глаза синие-синие, и, глядя на тебя, люди будут ежиться от холода, дышать на руки, смотреть вслед и думать: «Господи, как хороша!»
 А я буду гордиться тобой, любоваться и ждать. Скоро пройдет твой каприз. Как сейчас.

* * *
Много лиц -
ни одного лица.
Уу-ли-ца.

* * *
Перебирая
четки размышлений,
мне просто нравится
руками трогать,
согретые моим теплом,
нанизанные на веревку камни.


* * *
Беспомощность -
ангел-хранитель
с пустыми глазами.

* * *
Ни неба, ни земли.
Лишь тьма снежинок белых
и больше ничего.

* * *
Наша родина - рай.
Здесь все мы чужие…
Ностальгия.


* * *
Зима - устала.
Мы устали с ней.
Устали от нее.
Устали от себя.
Устали от одежды на себе.

* * *
Пошутила весна злая.
И за снежной укрылась тучей.
Это просто – февраль.



Весна.
* * *
Весну всю снегом замело,
лишь мерзнут фонари на улице.
И белого так много, что темно.
Залепленное черное окно
ехидно жмурится.

* * *
Весна - ты раннее утро.
Зябко, но я просыпаюсь.
Сбрасываю одеяло,
надеясь, что хватит до солнца
внутреннего тепла.

* * *
Солнце топит
снег
и землю греет.
Почки вербы,
мать-и-мачехи
листок,
муравейник.
Все отогревается
под солнцем.
Отчего же мерзну
я под ним?

* * *
А птицы пели - словно началось.
И солнце ручейками растеклось.
До двух часов, а после…
Фальшивая весна.

* * *
Ни тени, ни опоры
не давая,
мимоза лишь цветет.

* * *
Не тает снег
хотя давно пора.
А солнце и тепло так робки…
Сомнения весны.

* * *
Ты - март,
а я ноябрь.
Ты не согрелась,
я почти остыл.
Где взять тепла нам?

* * *
Пальцами ветра
нежно коснусь
щеки.
Загорится лицо.
И во сне ты поймешь:
это был
Я.

* * *
Пару раз поцеловал
и сразу лезет,
а она-то вроде тоже как не против.
Очень ветреный народ –
голуби.

* * *
Турецкой саблею кривою месяц
повис над сонною армянскою горой.
Бессонница-память.

* * *
Мы лука два конца.
И тетива
взаимопритяженья
становится веревкой
бельевой,
когда мы рядом.

* * *
Нас здесь только двое.
Я никому не расскажу,
что ты умеешь
петь.

* * *
Не уходи, кричала не любовь,
а самолюбие.
Страх одиночества кричал:
“Не уходи”.
Без нежных слов и теплоты
боязнь остаться -
это не любовь.
Найди другого и уйди сама.
А не к кому, так перестань метаться.
Не мучай ни себя и ни меня.

* * *
Быть может страх мешает
мне крылья увидать свои?
Бескрылое предчувствие полета…

* * *
Телефонная трубка
мне голосом сына
открыла секрет:
“Папа, я очень тебя люблю”.
Как же ты далеко,
мой малыш.

* * *
Мы политэмигранты.
Мы здесь за грехи,
и не многих обратно возьмут.

* * *
Каждый хочет быть Богом.
Каждый хочет свой рай.
Каждый хочет судить и учить.

* * *
Главное точно знать –
возвращаться: это куда?

* * *
Который месяц я
на взлетной полосе.
Жду крылья…
Не растут.

* * *
Мой род был изгнан
с Родины своей.
Я – человек и Родина мне -
Рай.

Бог есть
 
Бог есть.
Он берет тебя за руку и ведет.
Сразу, еще тогда, когда ты,
кажется, не умеешь ходить,
но, держась за эту руку, ничего уметь и не надо.
И счастливый шепот твоей мамы: “Смотри, он улыбается во сне!” –
лишь подтверждает – ты уже начал свой путь.
Все гадости мира будут липнуть к тебе.
Все гадости мира - это очень много.
И так трудно устоять.…
Месть и честь, карьера и власть, мода и страх - сколько всего…
И ты будешь рвать руку и будешь наказан,
и за каждое неправильное слово придется отвечать.
Здесь или там, тебе или твоим детям,
но обязательно придется.
Бойся неоплаченных долгов –
проценты, ох, высоки в этом “банке”.
И сколько бы тебе не было лет,
приложившись в очередной раз лицом к грязной луже, и получив за это,
ты снова с нетерпением ищешь рукой: «Ну, где же ты?»,
и когда найдешь, прижмешься лицом, уснешь…
И будешь улыбаться во сне.
Бог есть.

* * *
Бережному отношению к женщине
учит красавица-дочь.
Господи, обереги ее.

* * *
Ждать крылья - грустное занятие.
Или лететь, или забыть о них.



Лето.
 * * *
Фальшивый тополиный снег
боится моих ног.
И убегает, как не наступай.
Сугробы одуванчиков на поле
от ветра будто вьюгой поднимаются.
То лето притворяется зимой.
Неловко, некрасиво так кривляется.

 * * *
Все люди, как рыбы.
Не могут они без воды
и радуются дождю,
как будто жабрами дышат.

* * *
На мое окно наваливается
прямо с самого неба
облако.
Опять я лежу на диване.

 * * *
Не утонуть и не поплыть –
мелка речушка.
Хоть и мила, и к месту, и приятна.

* * *
Солнце согреет
Дерево стола в саду.
Охладит земля вино,
в подвале темном.
Никуда отсюда не пойду.
Остаюсь дома.

* * *
Тополихи, от вашей любви
задыхается город.

* * *
Дайте пить!
Деревья и травы молчат.
Дайте пить –
молчат деревья и травы.

* * *
Среди долгожданной жары
иду и никак не согреюсь.
Снег в моем сердце.

* * *
Мне степь в лицо
дохнула жаром
через вагонное окно.
Но веселы подсолнухи
на поле.
Им в радость этот жар.

* * *
И мягкий сыр,
и красный лист регана.
Кувшин с вином и сыр.
Стакан и стол…и я.

* * *
 У картины Ци Бай Ши
 Тепло и цвет, и жизнь,
 и мед.
Лучина и пчела.
И летний теплый вечер.

* * *
Запах соли,
и шелест воды о песок.
Закат солнца…
Покой.

* * *
Теплый синий
на листьях, горах и воде.
Светлячков обнаглевших
искры.
Ностальгия.

* * *
Вдох-выдох: волна.
Запах соли.
Покой тепло-лунной сини.
В руке лежит гладкий камень.
Ностальгия.

* * *
Не удержит твоя рука
одуванчика пух,
что дыханьем своим
я тебе послал.
Я вложил в него
всю тяжесть разлуки.

* * *
Делать сыр и вино,
и писать только добрые книги,
и смотреть на детей…
И деревья…
Которые вырастил сам.

* * *
И за один единственный цветок
всю жизнь
за ней ходить.
И летом, и весной…
И на зиму укутать.
И ждать. И верить,
Что лучше нет цветка.


* * *
Змея на пляже.
Ты зачем здесь?
Исцелить или убить меня
пришла ты?

 ***
Он так верил, что аллея из 16 дубов -
настоящая дубовая чащоба,
что однажды заблудился в ней
и умер….

 * * *
Медленно, как неизбежность,
облако лезет в мое окно.
Тревожно.

* * *
Ну что же ты, туча,
ужели и ты
проплывешь мимо?
Жажда.
 
* * *
Увидеть в грязной луже
радугу стараться?
Иль в ужасе от грязных луж
ту радугу искать на небе?

* * *
Она попала в сети к старику,
чтоб сделаться
владычицей морскою.
А он… дурак…
он… отпустил ее.

* * *
Дела предвзяты,
в них желанья дышат.
Лишь мысли объективны.
Созерцанье.

* * *
Я, наверно, осенью умру.
Не весной, не летом, не зимою.
Я не знаю, что это со мною,
Чувствую, что осенью умру.

И ужасно хочется успеть
Все, что напланировал за лето
Хорошо бы осенью не этой,
А другой какой-то умереть.

Хорошо бы вырастить детей,
Дописать задуманные книги.
Снять своих грехов вериги
И спокойно в небо улететь.

Я, наверно, осенью умру,
Как листва – хоть вырастут другие.
Загрустят по мне леса нагие,
Зябко станет без меня в миру.
Я, наверно, осенью умру.

 * * *
Господи, как же мне здесь одиноко,
но без меня, как пусто было бы здесь.