Легенда о Морском Дьяволе

САРГЕДОН АХИЛЛЕСЫЧ ЗОЛОТОПЯТОВ

 САТИРЫ В ПРОЗЕ

 Сатира IX. Маринистика Саргедона Золотопятова.

 Господа! Я внял все же морали, которую на протяжении нескольких последних дней читали мне Жар-птицын и Элочка Щукина, - я решил на какое-то время оставить мои занятия бизнесом, т.е. все эти мои оргии, и предаться, наконец, писанию мемуаров.
 Вот всегда так! Всегда им на помощь должен приходить старик Саргедон с его огромным опытом и знанием жизни. Жар-птицын только болтает о реализме. У него скопился целый сундук рукописей, вероятно, столь же огромный, как мой сундук с золотом. Даже если он будет каждый день публиковать по одной вещице, ему хватит их на десять лет, и все эти десять лет он будет считаться пишущим автором, хотя на самом деле не пишет ничего, а только понукает: "Пиши, Саргедон!" Элочка тоже - пишет какие-то одни бирюльки. Оба выезжают за счет Саргедона Золотопятова. Правда, Элочка написала вчера один неплохой стишок,где она пишет о гитаре и издаваемых этим инструментом прекрасных звуках. Этот стишок ( Сонет 2), пожалуй, более всего и заставил меня засесть за писание воспоминаний. Прочтя этот сонет, я сразу вспомнил одну историю, которая произошла со мной лет двадцать назад.
 Было это еще до моего приезда в Россию из Буэнос-Айреса, почти на самой заре задуманных Горбачевым перемен. Перестройка только-только начиналась. Я внимательно следил за происходившими в моей родной России событиями по газетам и теленовостям. Иногда ко мне наведывался Хулио Зурита, внук того самого Зурита, о котором вы, вероятно, уже слыхали. Вместе с Хулио мы разглядывали жемчуг, отбирали наиболее крупные жемчужины, любовались их красотой и оттенками. Рассматривая жемчужины одну за другой, мы с Хулио заговорили, наконец, о женщинах.
 - А не хотите ли, Саргедон, познакомиться с одной очаровательной дамой? - воскликнул Хулио, обращаясь ко мне и пристально глядя мне в глаза через свои темные очки, - Это действительно Жемчужина, а не просто женщина! Она представляет собой воплощение всех совершенств: говорит на трех языках, умна, образованна, прекрасно играет на гитаре, а также поет, сама себе аккомпанируя на этом инструменте. Впридачу она еще имеет и небольшое состояньице. Единственное, чего не хватает этому перлу, так это хорошей оправы. И я думаю, Саргедон, что Вы с Вашим умом и золотом, которое успели скопить в нашей стране, могли бы стать для нее этой оправой. Вы, в отличие от меня, свободны, не обременены брачными узами. Если бы я был свободен, как вы, я непременно сделал бы ей предложение сам.
 Другими словами, Хулио распалил мое воображение. Я уже почти заочно любил Хуаниту - так звали красотку. В тот же вечер мы отправились к ней в гости. Подходя к ее дому, я услышал неплохо исполняемую на гитаре одну из прелюдий Вила-Лобоса. "Парень не обманул! Дама действительно кое-чего стоит!" - пронеслось в моей голове. Входя в дом, я уже предвкушал то очарование, которым будет обволакивать меня хозяйка. Это оказалась довольно очаровательная брюнетка, стройная, черноглазая, с роскошными волосами. Когда я вошел, вид мой был таков, словно я хотел сказать: "Ну, развлекайте же меня, прекрасная дама!" Мы с Хулио уселись в кресла. Дама и в самом деле принялась нас развлекать. И надо отдать ей должное - у нее это неплохо получалось.Передать весь тот разговор, в котором она играла ведущую роль, совершенно невозможно. Это все равно, что вспомнить в точности от начала до конца Съезд депутатов СССР со всеми его дебатами о регламенте и прочем, хотя, разумеется, сравнение со Съездом депутатов, говоря вообще, было бы здесь не вполне уместно. Хулио вскоре ушел, а я продолжал слушать ее речи. Женщина была наделена умом, это было несомненно. Однако после ухода Хулио она несколько поутихла, наступило неловкое молчание. Я понял, что на первый раз достаточно, что подошла пора проститься с дамой и мне. Уходя от Хуаниты, я сказал следующую фразу:
 - Прошу вас наведываться ко мне в любое время, когда пожелаете или когда у вас возникнет какая-либо надобность.
 Ее ответ был более, нежели нелюбезен:
 - Вы не первый, кто говорит мне это!
 Я потихоньку вышел из ее дома, слегка огорченный таким ответом. "Ну ничего! - сказал я себе, - Еще посмотрим!"
 Было, однако, очевидно, что дама подцепила меня на крючок. Если бы это было не так, разве я стал бы собираться что-то там еще смотреть? Через пару дней я решил наведаться к Хуаните один и без приглашения. Я пришел к ней вечером. Из открытого окна доносились мучительно-сладострастные звуки гитары. Я позвонил в двери дома. Хуанита долго не появлялась, кого-либо из прислуги в доме тоже, по-видимому, не было. Наконец дверь распахнулась и тут же закрылась опять прямо перед моим носом. Я успел только услышать брошенную Хуанитой фразу: "Извините, я не могу вас принять!"
 Я медленно поплелся от ее гасиенды, слабо о чем-то соображая. Было очевидно, что я оказался под действием психологического стресса. Я вошел в свой дом, улегся на диван и долго лежал, почти ни о чем не думая. Так я и уснул, не раздеваясь. Утром мне нужно было идти по делам, навестить кое-кого из дельцов, занимающихся перепродажей жемчуга, но я никак не мог найти своих ключей, чтобы запереть дом. Я искал их уже более часа по всему дому, но все поиски были тщетны. "Куда же я мог подевать их?" - в который раз я задавал себе все тот же вопрос. Наконец, отчаявшись найти ключи, я снова улегся на диван и стал размышлять:"Вчера я получил психологический стресс, психика моя оказалась несколько не в порядке. Другими словами, можно считать, что здесь был налицо некоторый сдвиг по фазе" ( я как раз в то время почитывал статьи Павлова об условных и безусловных рефлексах)."Что я мог сделать со своими ключами, когда пришел домой? Вероятно, нечто противоположное тому, что я обычно делаю, когда с психикой у меня все в порядке. А что я обычно делаю? Я кладу ключи вон туда - на видное место. Но теперь их там нет. И вообще их нигде нет, их нет в доме. Следовательно, я мог положить их на самое невидное место, т.е. куда-то спрятать. Куда? Хорошо, пойдем теперь иным путем рассуждений. Что я обычно делаю с моими ключами, когда не прихожу, а ухожу из дома? Я не беру их с собой, а прячу их под доской над входной дверью. Следовательно, если у меня вчера действительно был сдвиг по фазе, то, открыв двери дома, я положил ключи туда, куда никогда не ложил их, входя в дом, ибо это есть самое неподходящее для них место, когда я дома, и самое подходящее, когда я вне дома. И это единственное место, которое я сегодня утром еще не успел проверить. Следовательно, ключи лежат над входной дверью под доской, куда я их ложу, когда закрываю дом и ухожу куда-нибудь". Совершив этот ряд умозаключений, я встал с дивана и пошел к выходу почти в полной уверенности, что сейчас я обнаружу ключи на указанном месте. Запустив туда руку, я сразу же нащупал мои ключи. Физиологи, психологи и психиатры! Вы можете записать этот случай в качестве иллюстрации для ваших теорий.
 Все, что происходило дальше, может послужить не только иллюстрацией для учения физиолога Павлова, но также подтвердить и верность взглядов Стендаля, изложенных им в его трактате "О любви". Кристаллизация красоты усиливалась день ото дня, так что через какой-нибудь месяц Хуанита представлялась мне уже самой прекрасной женщиной в мире. Вероятно, именно это и придавало мне уверенности, ибо я, будучи не ахти каким красавцем (см. Сатиру первую), тоже ведь мог надеяться на действие кристаллизации в голове Хуаниты. Почему бы ей, в самом деле, не полюбить толстяка Саргедона? Я ежеминутно предавался изысканию способов, какими мог бы войти в какое-либо общение с Хуанитой. То мне хотелось брать у нее уроки игры на гитаре, о чем я и посылал ей записки, не получая никакого ответа; то мне хотелось взять у нее в долг какую-либо сумму денег, с просьбой о чем я являлся к ней сам.Другими словами, я поступал совершенно вопреки рекомендациям Стендаля, но в то же время надеялся на кристаллизацию в головке моей возлюбленной. Лучшее свидетельство того, что я был действительно влюблен. Чтобы прельщать таких особ, какой оказалась Хуанита, наилучшим средством было бы просто не любить их. Вот почему все мои ухищрения были тщетны. Хуанита меня не замечала, словно я был пустым местом. "В конце концов, не устроиться ли мне звонарем в одну из церквей Буэнос-Айреса? - размышлял я, - Днем и ночью я звонил бы в колокол, представляя себя то в роли канцлера Сегье, то неким Квазимодо. Иначе похоть и стремление получить бесовские плотские удовольствия меня не оставят". Даже чтение библии не помогало. Напротив, оно еще более распаляло мое воображение, полное похотливых фантазий. Ночью я протягивал во сне руку в надежде нащупать quivering thigh обожаемой мною женщины. Но вокруг меня было пусто. Наконец я, дабы преодолеть бесовское вожделение и проникнуться этикой долга, принялся изучать "Критику практического разума" Канта. Все шло нормально, я уже почти проникся учением Канта и думал лишь о том, чтобы исполнять свой долг, а не думать об удовлетворении своей похоти, как вдруг однажды случайно встретил на празднестве, устроенном первым богачом Буэнос-Айреса, мою Хуаниту. Все полетело прахом, все мои самоистязания и самоотречения оказались брошенными псу под хвост. Я начал на этом вечере чрезмерно ухаживать за Хуанитой, причем на виду у ряда высокопоставленных особ города. Чем больше я за ней ухаживал, тем более она предпочитала общество некоего Бульды-Оглы, выходца из Турции, что ли. А я знал, что этот самый Бульды был одним из главных недругов Хулио Зурита. Оба ненавидели друг друга и старались всячески друг другу как-нибудь насолить.
 На другой день после этого вечера меня навестил Хулио.
 - Дружище! - обратился он ко мне, - Я заметил, что вы последнее время грустны и очень опечалены. Не буду скрывать, мне известна причина вашей печали.
 В ответ я мог только вздохнуть. А Хулио между тем продолжал:
 - Конечно, некая доля вины лежит здесь и на мне. Ведь это я познакомил вас с Хуанитой. Но я не знал, что она окажется такой эгоисткой. Не понимаю - что ей еще надо?!
 - Бросьте, друг мой! Я сам во всем виноват. Я оказался слишком нетерпелив. Знаете, как сказал Саади? Я вчера читал его стихи:

 Терпенья угол - доля мудрецов;
 Нетерпеливый мудрецом не станет.

 - Ну вот! Вы уже и стихи читаете! Дело совсем плохо! - воскликнул Хулио, - Знаете ли, Саргедон, я все же чувствую свою вину перед Вами и мне хотелось бы ее как-то исправить. Не желаете ли проехаться вместе со мной к морю? Это вас немного развеет. Море всегда благотворно действует - и на легкие, и на нервы.
 - Извольте, я могу проехаться с вами куда угодно.
 Через полчаса мы уже неслись на его авто в сторону моря. Ехали мы, однако, довольно долго, и Хулио все время что-то высматривал, словно выбирая место и никак не решаясь остановиться. Наконец мы остановились и вышли из машины. Небо начинало понемногу наливаться свинцом. Я не понимал, почему Хулио пришла вдруг в голову идея ехать к морю в такую погоду, которая не предвещала ничего особенно хорошего. Мы прошли мимо одинокой рыбацкой хижины, невдалеке от которой сидела на большом камне совершенно одряхлевшая старуха и не отрываясь смотрела на начинавшее штормить море. Хулио подошел к ней, поздоровался, сняв шляпу, и положил ей на колени небольшую сумку с фруктами. Затем нагнулся к ее рукам и поцеловал их. Это изумило меня до крайности. Тут Хулио взглянул в мою сторону, что-то сказал старухе и махнул мне рукой. Я подошел к ним. У старухи были уже совершенно седые волосы, лет ей было по меньшей мере за восемьдесят. Она едва заметила меня и продолжала смотреть на море. Когда море начинало особенно штормить, взор старухи вдруг загорался каким-то огнем, словно она желала, чтобы море все выплеснулось на небо и оголилось до самого дна. Мы с Хулио постояли еще немного возле камня, на котором она сидела, и медленно пошли к машине.
 - Она всегда сидит вот так у моря, когда штормит. А в обычные дни это обычная женщина. Иногда она приезжает в город и навещает меня, - тихо произнес Хулио.
 - Кто она такая? - спросил я.
 - Это вдова моего деда, Педро Зурита, мать моего отца и моя бабушка. Ее зовут Гуттиэре.
 Я посмотрел на Хулио изумленными глазами.
 - Если хотите, я расскажу вам ее историю.
 - Да, мне бы очень хотелось узнать ее! - ответил я.
 ...........................................

 Легенда о Морском Дьяволе.

 Эта легенда могла родиться только среди ловцов жемчуга. Представители каждой профессии имеют некие свои особенные сказания или легенды, анекдоты и шутки. Так, например, если кто-то из ловцов жемчуга особенно натренировался в своем занятии, то он нередко получает от своих товарищей дружеские удары по плечу:"Ну ты черт!" Или:"Ну ты дьявол!" А то, бывает, еще и так скажут:"Настоящий морской дьявол!" Особенно такого рода похвалы выпадают на долю тех, кто может дольше пробыть под водой без воздуха. Правда, развитие техники все более и более нивелирует способности в этом отношении, но в былые времена, когда не было ни скафандров, ни аквалангов, умение дольше пробыть под водой считалось среди искателей жемчуга самым важным достоинством. Как известно, все профессии имеют свои прославленные династии. Например, династия композиторов Бахов. Имели свои династии и ловцы жемчуга. Сама природа нередко заботится о том, чтобы некие качества, например чуткий слух, как у музыкантов, или хорошие легкие, были переданы по наследству, чтобы будущему музыканту или будущему искателю жемчуга не нужно было затрачивать на подготовку к профессии и учение все те силы, которые были затрачены их дедами и отцами. Вот в такой семье, где все были ловцами жемчуга, где не могли даже и припомнить того предка, который занимался каким-либо иным делом кроме ныряния в море за жемчугом, и родился в те времена мальчик, который чуть ли не с младенческих лет уже нырял в море и лазил по его дну в поисках раковин. Бог его знает, как ему удавалось пробыть без воздуха под водой чуть ли не с полчаса, а то и более ... .
 Гуттиэре шла по тропинке и весело смеялась. Рядом с ней шел стройный молодой человек и что-то ей оживленно рассказывал. В руке он нес несколько крупных жемчужин.
 - Значит вы непременно хотите побывать в моем кабинете? - спросил он.
 - Да, я хочу побывать у вас дома, а заодно и в вашей комнате или кабинете - зовите ее как угодно, - засмеялась Гуттиэре.
 - Ну что ж, вы сами того хотели, - произнес Ихтиандр, - Мы у цели, можете войти.
 - Но ведь это не дом, а какая-то пещера! - изумилась Гуттиэре, не решаясь войти.
 - Это мой дом, - ответил Ихтиандр. Молодые люди вошли в пещеру, стены которой были увешаны водорослями и всевозможными раковинами. Скелеты рыб и прочие диковины служили здесь в качестве мебели, вешалок, место книг занимали раковины.
 - Мне кажется, что я попала на морское дно, - прошептала Гуттиэре, осматривая все вокруг.
 - А это и есть морское дно. Правда, оно становится им только во время приливов.
 - А это что? - спросила Гуттиэре, указывая на скелет какой-то огромной рыбы, устланный водорослями и стоявший у стены.
 - Это моя кровать.
 - Вы на ней спите?
 - Да.
 - И во время приливов тоже?
 - И во время приливов, - ответил Ихтиандр.
 Гуттиэре не находила слов, она не могла понять своего собеседника. Она пожала бы плечами, выразив тем самым свое крайнее удивление или недоумение, но обладала врожденным чувством такта и потому сразу же подумала, что такой жест , вероятно, несколько обидит Ихтиандра. Молодой человек уже хотел было рассказать ей о том, какие порою битвы он ведет со спрутом, когда последний вдруг среди ночи протягивает в жилище Ихтиандра свои щупальца.Но девушка его уже не слушала. На сегодня для нее было слишком много. Она потянула его за руку из пещеры:
 - Посмотрели вашу комнату, теперь вы должны посмотреть мою. Вы увидите дом , где я родилась.
 Они вышли из пещеры на солнечный свет, и Гуттиэре сразу повеселела.
 - Слишком мрачное у вас жилище! - сказала она, как бы извиняясь и улыбнувшись Ихтиандру. Ради одной только этой улыбки Ихтиандр извинил бы Гуттиэре все. Они снова пошли по дорожке, но теперь уже в обратную сторону. Вскоре они вошли в уютный домик, уставленный самой обычной мебелью. Ихтиандр сел в кресло, Гуттиэре налила ему чашку кофе.
 - Вот здесь я живу! - сказала она, сделав характерный жест рукой и улыбнувшись. Кто может понять чувства влюбленных, когда они показывают друг другу те места, те комнаты, где они родились, где выросли! Ихтиандр чуть ли не с благоговейным трепетом смотрел на оклеенные обоями стены, на большой стол, покрытый скатертью, на полку, уставленную десятком книг, видимо, самых любимых Гуттиэре.
 - Ну, как вам здесь? - спросила она Ихтиандра.
 - У вас очень уютно.
 Гуттиэре улыбнулась и снова как бы извиняющимся тоном произнесла:
 - Вы тоже должны стараться, чтобы у вас дома был комфорт... чтобы вы могли принять у себя женщину.
 - Мне некогда думать об этом, слишком много времени занимают у меня другие дела.
 - Чем же вы занимаетесь?
 Ихтиандр немного помедлил и затем произнес:
 - Я почти все время провожу в море.
 - Что же вы там делаете?
 - Изучаю подводный мир, раскрываю раковины.
 - Раковины для вас, вероятно, то же, что для ученого книги?
 - Что-то вроде этого. Люди прозвали меня Морским Дьяволом, но я человек.
 Гуттиэре с нарастающим удивлением слушала откровения Ихтиандра, наконец она спросила:
 - И вы не боитесь акул?
 - Против них у меня есть острый, как лезвие бритвы, нож.
 - А море? Разве вы не боитесь моря, особенно когда оно штормит?
 - Моря не нужно бояться, оно доброе. Когда наверху буря, внизу покой и тишина.
 Ихтиандр вдруг снова захотел рассказать девушке про свою битву со спрутом и снова не успел: в комнату вошел старик Бальтазар, отец Гуттиэре, старый и опытнейший ловец жемчуга, служивший на шхуне, принадлежащей Педро Зурита.
 - Почему не угостишь гостя вином? - спросил он, - У нас, слава богу, еще есть деньги на вино.
 - Он не любит вина, отец. Идемте, Ихтиандр, вы мне расскажете еще что-нибудь про ваше море. Странно! Я назвала море вашим, как будто оно и не мое, но рядом с вами , даже море, у которого я родилась и выросла, кажется мне каким-то чужим. Мне кажется, что оно хочет отнять вас ...
 Они вышли из дома, и никто из них не заметил, что их разговор был подслушан стоявшим под раскрытым окном комнаты Гуттиэре доном Педро Зурита.
 - Ага, голубки, решили здесь поворковать? Я еще покажу вам - кто здесь настоящий Морской Дьявол! - проворчал он. В голове дона Педро созрел некий план, которым он ни с кем не поделился, но на другой день он явился снова к старику Бальтазару и стал требовать от Бальтазара, чтобы тот обучил его некоторым приемам ловли жемчуга и в особенности научил его долго сидеть под водой. Вдвоем они стали проводить вечера у большой бочки, наполненной водой. Зурита залезал в бочку, а Бальтазар засекал на часах время.
 - Ну что? - спрашивал Зурита всякий раз, высовывая голову из воды и еле переводя дух.
 - Минута, дон Педро! - всякий раз отвечал Бальтазар. Старик старался скрыть свое презрение к Педро Зурита, ведь тот был хозяином шхуны "Медуза". Сам Бальтазар выдерживал под водой три минуты, а в молодые годы даже и более. В один из вечеров Гуттиэре вернулась домой раньше обычного и нашла в саду стоящего возле бочки отца.
 - Что ты здесь делаешь, отец?
 - Тише, не мешай! - ответил Бальтазар, глядя на часы.
 В это время над водой в бочке показалась голова дона Педро.
 - Зурита! Что вы здесь делаете? Зачем вы залезли в бочку с водой? - засмеялась Гуттиэре. Дон Педро в эту минуту желал бы провалиться сквозь землю. Девушка ему безумно нравилась и он стремился на ней жениться. Но она, особенно последнее время, отвергала его ухаживания.
 Шли дни за днями, и дону Педро Зурита все же удалось каким-то образом довести время своего пребывания под водой до двух минут. Придумав вместе с нанятым им в Буэнос-Айресе инженером какие-то ухищрения, он мог теперь казаться стороннему наблюдателю сидящим в воде около пяти минут! Инженер соорудил и аквариум емкостью в четыре кубометра. В этом-то аквариуме дон Педро и решил дать нечто вроде представления в один из воскресных дней на центральной площади аргентинской столицы. Аквариум охраняли полицейские, дон Педро сидел в воде, на самом же аквариуме красовалась табличка с надписью "Морской Дьявол". Толпы народа собрались на площади, его изумлениям не было конца, ведь какие еще чувства мог иметь народ той страны, которая буквально со всех сторон окружена морем, которая живет морем и ничего так хорошо не знает, как море! Зурита вырастал чуть ли не до национального героя. Были на площади и Гуттиэре с Ихтиандром. Гуттиэре с восхищением смотрела на аквариум, в котором сидел Педро Зурита. Ихтиандр стоял рядом с ней и задыхался. Зной яркого январского дня был для него непереносим.
 - Идемте отсюда, Гуттиэре! - попробовал он потянуть ее за руку, - Разве вы не видите, что это шарлатанство? Он обманщик.
 Ах, оставьте меня! - воскликнула девушка, повернувшись к Ихтиандру лицом и тут только она заметила, в каком состоянии был Ихтиандр. Контраст между задыхающимся от недостатка воздуха Ихтиандром и спокойно, словно за чашкой чая, сидящим на дне стеклянного аквариума и улыбающимся Зурита был столь очевиден и столь разителен, что у нее не оставалось уже никаких сомнений в том, кто на самом деле есть Морской Дьявол. Вскоре, однако, она пожалела о сказанном: какое-то чувство говорило ей, что она неправа. Она оглянулась еще, но Ихтиандра уже не было на площади.
 Прошло несколько недель. На одно из воскресений февраля, явившееся столь же ярким и жарким днем, каким был и день описанного выше триумфа, который одержал Зурита, была назначена свадьба дона Педро и Гуттиэре. "Медуза" красовалась в заливе, обвешанная яркими флагами и лентами. На ней собралось множество гостей. Все поздравляли счастливую пару с большим торжеством. Счастливый дон Педро Зурита любовался своей женой, не выпуская из рук бокал шампанского. Между прочим нелишне будет упомянуть, что известное представление на площади принесло дону Педро немалый барыш: вход на площадь был платным.Дон Педро из всего умел извлечь прибыль.
 Вдруг часть гостей перестала следить за тем, что говорил жене и гостям хозяин шхуны и столпилась у левого борта. За бортом плавал в прозрачной морской глади человек верхом на дельфине. Затем он спрыгнул с дельфина и начал плавать под водой, да так ловко, как никогда и никто еще не плавал. Сколько он уже пробыл под водой, никто не мог бы сказать, но, вероятно, что достаточно долго. Глаза Гуттиэре наполнились слезами раскаяния. Она подошла к Зурита и тихо, с полным отчаяния голосом, произнесла:
 - Так вы обманули меня!
 - Никто и не думал обманывать вас, моя прелесть! - пробормотал Зурита и, когда девушка уже отошла от него расстроенная, выкрикнул ей вдогонку: - Нужно иметь свою голову на плечах! Вы не деточка, моя прелесть! Может быть, вы сами просто желали обмануться!
 Гуттиэре уже не слышала дона Педро - она прыгнула с борта в воду и плыла к берегу. Вдруг на поверхности залива показался плавник акулы. Положение Гуттиэре становилось отчаянным. Моряки спустили шлюпку на воду, и в нее спрыгнул Педро Зурита. Он стал усиленно грести. Но Ихтиандр успел доплыть первым. Он разрезал брюхо акулы своим ножом и вынес потерявшую сознание Гуттиэре на берег. Девушка пришла в себя. Увидев над собой лицо Ихтиандра, она смутилась. В это время до нее донесся крик дона Педро. Судовладелец прыгнул из лодки в море. И хотя в этом месте было довольно мелко, так что вода вряд ли могла достать дону Педро и до пояса, однако Педро Зурита сделал вид, будто здесь глубоко. Он сел на песчаное дно и, зажав нос пальцами, сидел так некоторое время под водой. Гуттиэре с возрастающим интересом следила за водной гладью: когда же на поверхности появится голова Педро Зуриты? А Зурита в это время, вставив себе в рот один конец трубки, высунул другой ее конец из воды и наполнял легкие живительным воздухом.
 - Гуттиэре! - произнес Ихтиандр, дотронувшись рукой до ее руки.
 - Да ну вас! - воскликнула она и пошла к морю, не отрывая взор от его поверхности. Наконец из воды появилась опутанная водорослями голова Зуриты. Он вышел на берег, супруги обнялись. Счастливая супружеская чета медленно брела по песчаному берегу. Они шли в обнимку и совсем не замечали стоявшего невдалеке Ихтиандра. Зурита принялся строить планы относительно того, где же они проведут медовый месяц. Ихтиандра для них не существовало. Несчастный юноша медленно побрел к морю. Он шел и шел до тех пор, пока голова его не скрылась под морской гладью. А Зурита и Гуттиэре еще долго стояли на берегу, обнявшись. Наконец внимание молодой женщины, ибо она уже стала таковой, привлек тихий разговор среди рыбаков, группа которых сидела на берегу и глядела на море.
 - Как долго не появляется из воды этот парень! - сказал один из них.
 - Я и объясняю тебе, что это Морской Дьявол, а ты мне не веришь! - ответил другой.
 - Какой там Дьявол! - воскликнул третий, - Просто парень любил эту девушку, а она вышла замуж за другого. Вот он и решил свести счеты с жизнью и утопился.
 - А я говорю тебе, что он не утонул, а это есть сам Морской Дьявол! - продолжал настаивать рыбак.
 Гуттиэре отошла от дона Педро Зурита и стала, не отрываясь, смотреть на море. Но Ихтиандр так и не появился ...
 Чтобы здоровье жены хотя бы немного поправилось, дону Педро Зурита пришлось пригласить на консилиум врачей и знаменитого доктора Сальватора, который, пожалуй, больше всех других докторов сумел помочь бедной женщине. Но и эта помощь оказывалась действенной не всегда: всякий раз, когда начинал разыгрываться шторм, Гуттиэре убегала к морю и носилась по берегу, словно одержимая неким бесом ...

 .................................................


 - Вы действительно считаете, что мне лучше покинуть Аргентину? - спросил я у Хулио, когда он окончил свой рассказ.
 - Да, Саргедон, вам лучше уехать отсюда.
 - И ради мести этому турку вы готовы расстаться с одним из своих лучших друзей?.. О как же сильно вы его ненавидите! ... Ну что ж, я завтра же улетаю в Россию.
 - Я буду вам часто звонить, Саргедон. Мы еще встретимся.
 Через два дня я уже был в России.

 19 июля 2005г.