Дело калоедов

На сцене, представляющей из себя подоконник, сидят Провотор и Николай в наручниках, прикованные к невидимой батарее.

П р о в о т о р.
Гимн Союза Калоедов
Я решился написать,
Еб твою мать!

Н и к о л а й.
Это дело правое.
Я бы руку правую
Согласился б, ****ь,
Отдать, лишь бы
Поучаствовать.

П р о в о т о р.
Ишь ты…
Думаю, на камне крупном
Гимн следует издать,
Но сначала начертать
Мысленно егойных букв
Невъебическую рать.

Н и к о л а й.
Я бы мог сие начать…

П р о в о т о р.
Да никак ты калоед?

Н и к о л а й.
Я на каждый, ****ь, обед
Потребляю свежий кал!

П р о в о т о р.
Ты меня не обскакал.
Я в обед и в ужин длинный
Принимаю кал старинный.

Н и к о л а й.
Ебты, ты наверно пидор
Знаменитый в телевизор,
У меня он без картинки –
Мама слушать аргентинки.

П р о в о т о р.
Я великий Провотор,
Не какой-нибудь там вор,
Что жует престижа ради
Испражненья в шоколаде.

Н и к о л а й.
Рад знакомству! Николаем
Звать меня с 6-го мая.
Как ты думаешь, менты
Разрешат нам быть «на ты»?

П р о в о т о р.
Если сознаешься, что президент – говно, разрешат.

Провотор и Николай исчезают за серым занавесом, символизирующим спины работников МВД, с вертикальными полосами другого оттенка серого, символизирующими спины работников ФСБ в штатском. Слышны крики «****юки! Пидорасы!..», удары дубинок и все в этом роде.