Эдмунд Спенсер. Песнь6 Легенды о Рыцаре Кр. Креста

Чудесно Уна спасена
   От плена, и затем
   Лесные люди служат ей
   С любовью, сердцем всем.
   
   1.
   Когда корабль на полных парусах
   Проходит над сокрытою скалой,
   Что на погибель прячется в волнах
   Всем кораблям, грозя для них бедой,
   И капитан вдруг понял это, но,
   Когда корабль уже прошел скалу:
   "Ведь нам погибнуть было суждено,
   Но живы мы, так вознесем хвалу!"-
   И верит и не верит все же он,
   Вот так и рыцарь: хоть и спасся, но спешит, в сомненья погружен.
   2.
   И все ж печален он: его побег
   Дуэссу не позволил с собой взять,
   А Уна, самый близкий человек,
   Вдруг недостойной стала, и опять
   Еще сильней о ней тоскует он,
   Но Уна все-таки была чиста:
   "Мой рыцарь, где ты? Жребий мой решен,
   Моя любовь..." И Уна все места
   Проходит в поисках того, кто дорог ей,
   Но вот Санслой ее схватил - в отсутствие друзей.
   3.
   И после битвы с Архимагом он
   Ее отвез в дремучие леса,
   Там его гнев был в похоть превращен,
   И привлекла его ее краса,
   Всё! В его сердце ожил скотский грех,
   И сделать сарацин хотел ее
   Объектом своих мерзостных утех,
   Но тут он вдруг желание свое
   Слегка переменил: стал убеждать
   Он Уну: ведь гораздо лучше добровольно ее взять!
   4.
   Слова текли тут льстивые его,
   А вздохи, взгляды - в них любовь была,
   Все способы, все, все до одного
   Он испытал - но Уна лишь могла
   С презрением встречать его слова,
   И перед ним алмазною скалой
   Она стояла, слушая едва
   Слова все эти, словно бред пустой...
   Тут, чтоб насытить взгляд, он вдруг сорвал
   С нее накидку, и как будто свет небес повсюду засиял!
   5.
   Всё! сердце скотское к насилию идет,
   Он понял - лесть напрасною была,
   "К победе нас стрельба не приведет,
   Пора на штурм - чтоб крепость пасть могла,
   Вперед! И скоро станешь ты моей!
   Добычей будет эта чистота!" -
   Так он сказал... О небеса, скорей...
   Смотрите, как страдает красота!
   О Дева чистая, свой взгляд направь сюда,
   Где ваша месть? Метните молнию, чтоб сарацин исчез вдруг без следа!
   6.
   А девушка! О как она жалка!
   Кричит и плачет, плачет и кричит,
   Последняя надежда - слез река,
   Но и она ее не защитит.
   Взывает с плачем Уна к небесам,
   Чтоб звезды раскаленные они
   (Подобные безудержным слезам)
   Сюда пролили... Феб исчез в тени
   От облака - себя он им покрыл,
   Чтоб не смотреть... О если бы ее хоть кто-то защитил!
   7.
   Был провиденья промысел такой:
   (Всегда оно найдет себе пути,
   Как из когтей у льва добычу взять живой,
   Смогло оно чудесный путь найти!)
   Кричала Уна, крики же её
   По лесу расходились в тишине,
   А там сатиры, фавны всё своё
   За танцем время проводили и во сне
   Там что-то бормотал седой Сильван,
   Такой им жребий был судьбой счастливой дан!
   8.
   Услышав этот плач, они скорей,
   Оставив развлечения свои,
   На звук толпой помчались шумной всей,
   Узнать, кто льет там слез таких ручьи,
   А сарацин, как только увидал
   Толпу созданий этих пред собой,
   От страха вдруг безмолвным сразу стал,
   Их вызвать не решился он на бой,
   Но в страхе на коня скорей вскочил,
   И поскакал, стремглав, что было сил!
   9.
   А боги леса видят: здесь сидит,
   Пред ними, девушка, совсем одна,
   Их трогает ее несчастный вид,
   Она тоски своей еще полна,
   Одежда в беспорядке вся ее,
   И щеки все в слезах, ведь злобный враг
   Намеренье недавно лишь свое
   Оставил - и пугает ее мрак,
   Она трясется, страшно очень ей,
   Но в них она найдет своих друзей!
   10.
   Трясется Уна телом нежным всем
   От страха, как ягненок, когда он,
   Не ожидая страшных бед совсем,
   Вдруг волком жадным быстро унесен,
   От стада далеко - волк его съест,
   Насытившись в пиру кровавом им,
   Волк встал - врагов не видит он окрест,
   Вдруг лев ягненка выхватил - живым!
   Ягненок в страхе и трясется весь:
   Как будто спасся он, но новый страх - лев страшный здесь!
   11.
   Вот это Уна чувствует, и что ж?
   Не может говорить совсем она,
   По сердцу сильная проходит дрожь,
   Она недвижна - и тоской полна,
   Но эти люди поняли ее,
   Читая по лицу ее печаль,
   И ей расположение свое
   Они являют - им ее так жаль!
   Они с рогами, лица их страшны,
   Но на колени они встали, улыбаются, и добрые слова от них слышны!
   12.
   Но девушка в сомнении стоит,
   Довериться не может она им,
   (Ведь эти люди так страшны на вид),
   Страх и надежда... Разум недвижим.
   Что делать? Опыт горький уже есть,
   Как из доверия поспешного пришло
   Так много бед - их все не перечесть...
   А люди улыбаются не зло,
   Они жалеют молодость ее,
   И ноги ей целуют, чтобы показать так дружелюбие свое!
   13.
   И на земле лежат они пред ней,
   Принцесса может видеть их сердца
   По их смирению - нашла она друзей!
   И доверяется она им до конца.
   Встает она и с ними в лес идет,
   Без страха - подозрений больше нет,
   И как весною птицы - хор поет
   Лесных людей - для них она как свет,
   Все радостны, ветвями устлан путь,
   Она царица их, и ей кричат: "О, беды все забудь!"
   14.
   В рожки с весельем громко все трубят,
   И эхо звук разносит по лесам,
   Копыта на ногах - танцует стар и млад,
   Как козлики весной, но вот вдруг сам
   Сильван выходит к ней, проснулся он
   От шума песен радостных таких,
   В чем дело? Он летами отягчен,
   И старше всех он жителей лесных,
   Из кипариса посох у него,
   А пояс - из плюща... "О, собрались здесь все до одного!
   15.
   В чем дело? - сильно удивлен Сильван,-
   Что за причина радости такой?
   Быть может, сока Вакха целый жбан
   На каждого пошел у них большой?
   Или Цереры праздник наступил?"
   Подводят Фавны к богу своему
   Цветок, что красотой исполнен был
   И верой, разгоняющей всю тьму.
   "Ну и дела!" - бог леса потрясен:
   "Дриопа и Фолоя с ней в сравненье не идут!" - подумал тут же он.
   16.
   Лесные люди падают пред ней,
   И поклоняются, как божеству лесов,
   Да и Сильван, отбросив всё скорей,
   Все мысли, сразу же лишился слов,
   Он удивлен: не может на земле
   Такая красота родиться, нет!"
   Венеру как-то в предрассветной мгле
   Он видел - "Может, в этом весь секрет?
   Венера - ветрена, серьезна эта... Стоп!
   Диана! Но без стрел и лука, и котурнов, что к коленям шли б от стоп!"
   
   17.
   Ее увидев, стал он вспоминать
   Свою любовь: прекрасный Кипарис,
   Как бы живой, предстал пред ним опять,
   "Как он красив был! - и скорее вниз
   Глаза Сильван от горя опустил,-
   Но эта девушка прекраснее его...
   Оленя я стрелой своей пронзил,
   Его оленя... Мальчик никого
   Так сильно не любил, лишь тот олень...
   И от такого горя смертная над ним нависла тень".
   18.
   Лесные Нимфы, рой Гамадриад,
   Бегут сюда, на Уну посмотреть,
   И легконогих множество Наяд,
   Все собрались, но начали гореть
   Их души завистью - пред этой красотой,
   И убегают быстро все они,
   Не то их слава, словно звук пустой,
   Растает быстро - всё, они в тени!
   Сатиры отвернулись все от них,
   Влечет их Уна, и забыли они женщин остальных!
   19.
   Довольна тем, что с ней произошло,
   Она являет радость - для их глаз,
   Да, ей, конечно, очень повезло,
   И среди бед ей дан спокойный час...
   Она надолго остается здесь,
   С лесным народом, надо их учить,
   А то они напрасно день свой весь
   Ей поклоняются, но нет, такого быть
   Здесь не должно, не идол им она!
   И что же? Раз не ей, то хоть ослу ее все служат, день и ночь, не зная сна!
   20.
   Однажды рыцарь благородный в тот
   Огромный лес пришел, великих полон сил:
   Отца проведать, что в лесу живет,
   Ведь от него он имя получил,
   Оружием был славен он своим,
   И своей силой - всюду на земле,
   Был он правдив и непоколебим
   В делах и вере - и скорбел о зле,
   Был враг бесчестья он, и защищать
   Хотел он женщин, ну а слава не могла ему большую радость дать!
   21.
   Был он Сатира очень грозный сын,
   Хоть мать его сама была кротка,
   "Страсть*" нежная, (отец ее - один
   Из тех, кому жизнь в буйстве так легка**),
   Ей было суждено женою стать
   ФерИона*** - того, кто жил как зверь,
   Ему бы только в лес уйти опять,
   И там он жил, всегда, один - поверь!
   Охотясь постоянно на зверей...
   Так время тратил он, ну а жена? Не думал он о ней!
   _____
   Прим.:
   * имя этой женщины - Фиамис, что по-гречески значит "страсть".
   ** имя ее отца - Лабрид, что по-гречески значит "буйство" и "жадность".
   ***Ферион - по-гречески значит "дикий зверь".
   Во всех трех случаях Эдмунд Спенсер использует "говорящие" имена.
   _____
   
   22.
   А женщина забытая лишь с ним
   Хотела быть - любовь горела в ней!
   Но нет его... Он занят лишь одним:
   Охотой, и она идет скорей
   Его искать туда, в дремучий лес,
   А он все время от нее бежит,
   Ее любимый, кажется, исчез,
   Но вот в лесу Сатир пред ней стоит,
   От похоти огонь в его глазах,
   О узы брака! Их уж нет, и как раба она в его руках!
   23.
   В пещеру заточил ее Сатир,
   Как пленницу желаний своих всех,
   И там со временем увидел мир
   Плод этих недозволенных утех:
   Ребенка родила она ему,
   У жителя лесов теперь есть сын!
   Сатир открыл зловещую тюрьму:
   "Иди домой, теперь я не один!"
   Ребенок с ним остался как залог,
   И стал учить его он жизни дикой, сколько мог!
   24.
   Среди зверей и от людей вдали...
   И он учил ребенка забывать
   Постыдный страх, чтоб звери не смогли
   Его в лесу дремучем напугать,
   Как часто мальчик трепетной рукой
   Хватал медведя, льва - ведь заставлял
   Его отец так делать и порой
   Он с силой медвежонка вырывал
   У матери, - от яростных сосцов,
   Катался на быках он диких, уток на лету хватал, - был нрав его суров!
   25.
   Таким он смелым вырос и таким
   Неукротимым в ярости своей,
   Что сам отец не мог уж сладить с ним,
   Но трепетал - от страха - всё сильней!
   И только сына он просил о том,
   Чтоб тот немного осторожней был:
   Когда медведь вдруг яростным огнем
   Готов гореть - не возбуждать тот пыл,
   А мальчик льва склониться пред собой
   Заставить мог, и злобного гепарда отстранял - своей рукой!
   26.
   И чтобы силу показать свою,
   В упряжку диких он впрягал зверей,
   И все они, в невольничьем строю,
   Его везли - кто может быть их злей?
   Пантера в пятнах среди них была,
   С клыками - вепрь, гепард и тигр злой,
   Там с волком антилопа рядом шла,
   И звери забывали норов свой,
   И подчинялись: то-то был он рад!
   И вместо ярости - покорность выражал звериный взгляд.
   27.
   А мать его в лес приходила днем:
   Ей на сыночка надо посмотреть,
   (Она всегда лишь думала о нем),
   Вот он идет! О, страх куда свой деть?
   Ведь львица страшная ему во след
   Бежит с рычаньем, в ярости большой,
   А это предвещает столько бед:
   Он львят забрал ее - к себе домой,
   Мать видит: львят несет в своих руках
   Ее ребенок, позабыв про страх!
   28.
   Сама же дама сразу затряслась
   (Увидев это), и - скорей бежать!
   Пока любовь в ней снова не зажглась,
   (Вернуться надо к сыну ей опять!)
   Она вернулась, и тогда слова
   Такие из ее полились уст:
   "О Сатирайн, сынок мой, я едва
   От страха не лишилась своих чувств,
   Оставь же эти игры, мой родной,
   Ведь здесь всегда смерть ходит за тобой!"
   29.
   В кровавых играх, средь таких затей,
   Прошли всё детство с юностью его,
   Он повзрослел, и для лесных зверей
   Страшнее не было ни одного
   Врага, чем он, - для каждого из них,
   Но вот свою он силу показать
   Решил - безмерную - в местах других,
   Уходит он - соперников искать,
   Но и в дали от дома не был он,
   Во всей Британии - ни разу побежден!
   30.
   Один обычай он всегда хранил:
   После военных тягостных трудов
   В свой лес он неизменно приходил,
   Отца проведать и родимый кров,
   Вот и теперь вернулся он сюда,
   И, неожиданно, увидел Уну он,
   Она сидела так, как и всегда,
   Среди сатиров, чтобы им закон
   Священный преподать... О, странно как!
   Такая женщина, и здесь, сидит, словами разгоняя мрак!
   31.
   Небесной мудростью он удивлен ее,
   Он в женщинах такого не встречал,
   А ее жизнь, дела... И он свое
   Ей восхищенье выражать вдруг стал,
   Ее невзгоды потрясли его,
   И он Фортуну злобную клянет,
   За то, что та для Уны ничего
   Не сделала, чтоб зла ослабить гнет,
   Но с радостью лишь беды шлет одни...
   Он с Уной остается и законы веры изучает в ее обществе - все дни!
   32.
   Но Уна рыцарю всегда верна,
   Его скитанья - в огорченье ей,
   Не рада другу новому она,
   И только скорбь хранит в душе своей,
   Принцесса думает лишь об одном:
   Как убежать... И другу своему
   Она сказала, наконец, о том,
   Но по секрету - только лишь ему,
   Какую милость Сатирайн обрел,
   Он рад, и думает, как девушку несчастную спасти от этих зол!
   33.
   Сатиры как-то все пошли служить
   Сильвану старому, а девушка одна
   Осталась здесь, о нет, не может быть!
   Чудесный случай! И тогда она
   Решила с Сатирайном убежать,
   Какая смелость! Время уж ушло,
   Сатиры вряд ли смогут их догнать,
   Не сохранили - им не повезло!
   А Сатирайн так быстро с ней бежит,
   Лес кончился, и вот равнина - о, как сладок ее вид!
   34.
   Весь день они по той равнине шли,
   Вдруг видят: путник, сильно утомлен,
   Там появился, в сумрачной дали,
   Скорей к нему! Вдруг знает что-то он!
   Что нового сейчас произошло,
   Или о рыцаре он скажет мне моем...
   Но путник, заподозрив сразу зло,
   Бежать пустился, думая о том,
   Как страшно встретить здесь таких людей,
   Ну а они, о новостях лишь думая, бегут за ним скорей.
   35.
   А этот путник - человек простой,
   В одежде рваной, грязью весь покрыт,
   От путешествий долгих, и какой
   Являет он собой несчастный вид!
   Разбита обувь на ногах его,
   Лицо черно от солнечных лучей,
   Как будто по пустыням одного
   Его носило - очень много дней!
   На посох опирается он свой
   (Как у Иакова) - и все имущество несет он за спиной!
   36.
   Тут Сатирайн, догнав его, спросил
   О новостях войны и всех других,
   Но ничего в ответ не получил,
   Не знал тот путник новостей таких,
   Тогда спросила Уна, может, он
   Хоть что-то знал о рыцаре ее,
   Крест на его груди изображен,
   На латах грозных... Путник ей свое
   Почтенье выразил и так сказал:
   "Да, видел я: тот рыцарь умирающим лежал!"
   37.
   Слова такие сердце ей страшат,
   И холод вдруг по венам начал течь,
   Цементный ужас чувства все в подряд
   Наполнил сразу - смерть над ней, как меч
   Припадком грозным вдруг занесена,
   И падает принцесса от тоски,
   Тут Сатирайн поднял ее - она
   Еще жива - рассудку вопреки,
   Ее он успокоил, и теперь
   Ей надо всё узнать, ведь худшее уж позади, - поверь!
   38.
   Тут путник начал говорить: " В тот день
   (Ужасный день, какой я только знал)
   Два рыцаря мне встретились, и тень
   Вражды была на лицах их - их гнев объял,
   Они готовы были биться, и в тот миг
   Я весь затрясся - страшно стало мне,
   Воинственный разнесся всюду крик,
   Мечи стучат - насытиться вполне
   Им надо кровью сладостной людей!
   Пал Рыцарь Красного Креста - был сарацин сильней!"
   39.
   Тут Уна говорит: "О Господин,
   Ведь рыцарь мой всегда всех побеждал,
   Так как же смог какой-то Сарацин
   Его убить?" - "Что видел - я сказал..."
   Тут Сатирайн спросил: "А где же он,
   Тот, кто героя нашего убил,
   Лишив нас радости?" - "Он, кровью обагрен,
   Пошел к источнику, что рядом где-то бил,
   Там, где они сражались, и сейчас
   Наверно, раны омывает он... такой вот мой рассказ".
   40.
   Узнав о месте, Сатирайн пошел
   Скорей, туда, а Уна - вслед за ним,
   Но медленно - ведь худшее из зол
   Случилось с ней - и сердце лишь одним
   Теперь полно - тяжелая тоска...
   Приходит Сатирайн и видит: здесь,
   Где песнь ручья так сладостно-звонка,
   В тени деревьев, позабыв про весь
   Мир остальной, язычник гордый спит,
   Он Уну уже раз похитил, но теперь ничто его не защитит!
   41.
   Тут Сатирайн сказал: "О негодяй,
   Скорей вставай - ответишь ты теперь,
   Не рыцарь ты - обманщик - это знай,
   И докажу я это в миг, - поверь!
   Ты рыцарство позоришь, и убил
   Героя ты, что с красным был крестом,
   Вставай, и к битве весь направь свой пыл,
   Хоть лишь обман один тебе знаком,
   Но истину явлю я миру в миг!"
   Тут сарацин взял щит огромный, шлем - и грозный слышен крик.
   42.
   Он выступил вперед и так сказал:
   "Проклятый Эльф, приблудный чей-то сын,
   Твой враг не в добрый час тебя послал
   Сюда, ко мне - погибнешь ты один,
   Но знай, не прав ты в обвиненьях тех,
   Что имя я свое мог осквернить
   Предательским убийством - этот грех
   Мне не знаком, как это объяснить?
   Не убивал я рыцаря того,
   Погиб, - увы!- Колдун вместо него!
   43.
   Ошибка вышла, если бы он был
   Тогда, в том месте, вместо колдуна,
   То рыцаря, конечно б, я убил,
   Но ты сейчас заплатишь мне сполна!"
   Тут в ярости удары, словно гром,
   Друг другу они стали посылать,
   Страх этим людям явно незнаком,
   Не уступает ни один - и вот опять
   Удар, удар - пробиты латы их,
   Все тело - в ранах, кровь течет, но вариантов, кроме смерти, нет других!
   44.
   Победа или смерть! - вот это бой!
   Как долго и как яростно они
   Сражаются, забыв про отдых свой,
   Секунда - дух перевести, и вновь одни
   Удары сыплются, и снова - битвы шум,
   Как бы два вепря, что столкнулись вдруг,
   Какая ненависть, как взгляд у них угрюм!
   Здесь всё - кровь, ярость, только не испуг!
   Секунда - отдохнуть, чтоб остроту клыкам
   Придать - и поединок вновь идет жестокий там!
   45.
   Так яростно! Передохнув слегка -
   Один лишь вздох - те рыцари опять
   Идут на бой - занесена рука,
   Чтоб вновь разить - их ярость не унять!
   Летят удары с силою двойной,
   Они в крови, и раны их страшны,
   Их не узнать - такой жестокий бой,
   И звуки битвы далеко слышны!
   По этим звукам Уна их нашла,
   Она в тоске, а здесь - кровь льется, и их ненависть так зла!
   46.
   Как только Уну гордый сарацин
   Увидел здесь - тот час же вспомнил он,
   Про случай тот, когда ее один
   Хотел он взять, влеченьем распален,
   О тяжкий грех! И вот она опять!
   И Сарацин скорее к ней бежит,
   Забыв про бой (чего еще тут ждать!)
   Схватить ее! Как сладок ее вид!
   Но Сатирайн его остановил
   Ударом сильным, и тогда такую речь к нему язычник обратил:
   47.
   "Британец глупый, бешенство твое,
   В тебе пылая, твой приблизит рок,
   Гораздо лучше - уступить ее,
   Пока не поздно, и сейчас ты б мог
   Уйти спокойно, глупый человек!
   Себя ты ненавидишь, если ты
   Кого-то любишь, да еще навек!
   Возьми, как символ этой красоты, -
   Вот эту вещь - как помощь, талисман,
   И к голове прижми! Они дерутся, ну а девушка бежит, скорей, в туман!
   48.
   А этот путник, что им ложь сказал,
   На самом деле - старый Архимаг,
   Все это время он вблизи стоял,
   Но незаметно, спрятавшись во мрак.
   Все видел он, и бой ему принес
   Такую радость, кровь ему мила!
   Вдруг Уна, проливая много слез,
   Так быстро, в страхе, прочь от них пошла,
   И Архимаг идет за нею в след,
   Чтоб погубить! Но это - для другой главы, а в этой - места нет!
   _____
   Конец шестой песни.