Звенящая рапсодия столичных площадей

W

Звенящая рапсодия столичных площадей,
порою – оратория, ораторский коктейль,
порою – нотки браура, кромешный сервелат,
когда и Шопенгаура ни капельки не чтят.
Фонтаном брызжут радуги. Оранжевый салют
раскис в небесной пагоде средь невесомых пут.
Рождаются мелодии за ширмой прошлых дней –
где скрыт огромный подиум для уличных вождей…
Для лабухов и пинчеров, легавых и жулья,
где есть и нотки Кинчева, и музыка Кремля.
Где под «семь сорок» пьяное танцует мавзолей,
явившийся нежданно к нам средь парковых аллей.
Волшебники столичные при требниках Любви,
а лохи неприличные печально режут пни
несбывшегося в сумерках, бескрылого в черне –
мечты былые умерли, а новые в дерьме.
Средь сей переполосицы является алтарь
без божьей дароносицы, но сказочный, как в старь.
Выходит на окраины несбывшихся надежд
страны, где жили Каины средь скопища невежд.
И вновь, как завороженный, танцует Киев мой –
устало распорошенный калика-муромой…
Жлобы его обхаяли, изгадили в миру,
но в святцах от – от Авеля, и вырвался в гуру:
всё учит их непрошенных и мордой бьет в асфальт…
– Хреновые горошины! – рычит на пришлых альт.
Отмоем вас и вычистим, окрестные жлобы,
не век же жить вам инеем – о, изморозь судьбы!
О, раны наши тяжкие, о, наш бездонный труд –
полвека и с натяжкою людьми вас назовут.
И будете не топать вы «гей, жлоб» и «го-ца-ца»,
а станете торопать вы Баха-молодца…
Изрытые коростою расправятся мозги
и внуки ваши звездные завоют: «Не моги
хамить, крушить и властвовать средь сирой простоты…»
И станут внуки кастою – без вас уже, увы!
И звёздною мелодией взорвут свою страну –
всяк «ваше благородие», всяк умник на миру.
А муромою памятник поставят в тихий сквер,
и он починит праведно под звуки высших сфер.

13 июля 2005 г.