Заметки на полях

Послесловие с долей иронии спишет грехи.
Кто писал, тот нашел, что в конечном итоге стихи
не такое уж важное дело, как это представил пиит,
если жизнь такова, что любую мораль заслонит.

Предисловие было не ахти какое у нас,
но роман удался, то бишь повесть иль то, что не раз
станет лучшим примером не только для жизней иных,
но сначала боднув по желанию правил под дых.

Откровенность была, как того мы желали, в ходу.
Краны чувств открывались не раз и не дважды в году,
потому и иссякли желания наши в конце,
и не видно теперь и намека на чувства в лице.

Что ж, и этот финал нас устроит, не правда ль, мон шер,
не дойти бы до крайних, как это случается, мер
и уйти друг от друга уже далеко, навсегда,
как от вторника снова бежит с отвращеньем среда.

Не случилось бы хуже. Подобная все-таки связь
нам спасеньем была, ведь о нас вездесущая грязь
позабыла на время, и это уже хорошо.
Наш верблюд как-никак чрез игольное ушко прошел.
 И теперь, когда есть все причины отпраздновать нам
свой нехудший итог, припадем же к последним дарам,
не боясь расплатиться сторицей, как прежде, за них.
Свет в окошке нам Бог посылает еще на двоих.

О любви говорить, все равно что разглядывать снег
в приближеньи к земле. Нету слаще для глаза утех.
Но ложась на поверхность, он снова становится тем,
чем скабрезность живет в разноцветьи бесчисленных тем.

Предают не слова. И подавно не чувства внутри.
Предает кто-то там, кому трудно воскликнуть – "умри!".
Он живет, не боясь в нашем черепе, то есть, в броне.
Это только лишь миф – третий лишний все портит извне.

Все выходит не так, как того бы хотел. Пелена
занавесит глаза, будто ночью материя сна,
развернувшись опять, нас покроет собой до утра.
Стало быть наша жизнь – это чья-то всего лишь игра.

Потому и давай несмотря ни на что говорить,
что любовь не прошла, что опять огород городить
нету смысла лишь тем, для кого уже кончились дни.
И спаси нас, Господь. И потом еще долго храни.