Конец третьего тысячелетия...

Во время оно было много лучше,
дождь орошал материю и душу,
всходило солнце там, где был восход
и человеческий не прикасался род
без разрешенья высшего к загадке,
и не было ни в чем той мертвой кладки,
которая присутствует в стене
Китайской, например, и дым в стране
не вызывал смертельного удушья.
Смеялись дети, потому что в ружья
не порох был заложен, но вода,
и струи эти как фонтан всегда
их веселили радужным напором.
И зверь неистребленный с влажным взором
свободно жил средь ласковых людей.

Сейчас другое. В пепле пыльных дней
затменье близится кровавого светила
и там, где солнце вечное всходило,
теперь пылает дьявольский закат.
И вырытый из недр глубоких клад
предстал перед наукой черепками.
И все болезни поквитались с нами
за то, что был обижен добрый зверь.
И разрушенья страшные теперь
нас больше не обходят стороною,
И дым ползет над проклятой страною
для глаз последний закрывая свет.

Но самое ужасное – завет
считать дитя сокровищем бесценным,
поскольку ангелу он равноценным
во все тысячелетья должен стать,
нарушен варваром. Сейчас отец и мать
растят детей по своему подобью,
и нет границ тупому твердолобью,
и было б лучше всех детей украсть
у них, чтоб эта роковая власть
для их же блага больше не довлела,
Но я украсть, к несчастью, не посмела.