Имяреку

Помнишь сентябрь, к таким сентябрям бывает
особенное отношенье, если он полон грусти
по берегам утраченного, чего не бывает в мае,
в мае больше приобретений. Славянское захолустье
по сравнению, например, с Парижем или Нью-Йорком
обещало нам все же вырваться на орбиту
современного города с более сочным пороком
в жизни граждан. Порок обогащает палитру
наших чувств. Помнишь, шумела осень
дождями утром, чтобы заполнить вечер
солнцем. Черное море, особенно, в восемь
было похоже на жидкий космос, вечность,
если её представить льющейся из сосуда
извечной тайны. Помнишь, ходили чайки,
как домашние птицы, цеплялись суда
за линию горизонта, забыв о родстве с причалом.
Всё как будто во сне с полуреальным цветом
моря, суши, с полуобморочным состояньем
природы в целом, с тихим безумным смехом
в самых важных местах. В грядущее расставанье
уже тогда были вложены тёмные звуки,
влажная речь печали наполовину с кровью
ободранной кожи. О как ты умела руки
сплетать за моими плечами. Ночной порою
мне казалось, что жизнь не имеет больше
связи с прошлым, с будущим, что она упала
в твои объятья. Так острое жаждет ножен,
чтоб избежать завтрашнего тупого скандала
в глазах философа или стороннего наблюдателя
за нашей жизнью, вернее, существованьем,
что доказывает в частности изъян Создателя
в построении нашей плоти под крышей создания.