Эдмунд Спенсер. Песнь4 Легенды о Рыцаре Кр. Креста

 Легенда о Рыцаре Красного Креста, песнь четвертая.
   
   В греховный Гордости чертог
   Был рыцарь отведен
   Дуэссой, за Санджоя там
   На бой был вызван он.
   
   1.
   О рыцарь юный, ты в своих руках
   С оружием за славою идешь,
   Обмана опасайся, и в делах
   Всегда будь прям, отбрасывая ложь,
   И даму сердца не меняй свою,
   Чтоб ее веру этим не предать,
   Суждений ложных отметай струю,
   И сердца им не надо отдавать,
   Как видно здесь: для рыцаря позор -
   В любви непостоянство, - с давних пор!
   2.
   А рыцарь наш, оставив Уну так,
   По легкому навету от врагов,
   Дуэссу взял, что лжи носила знак,
   (Звалась она Фидессой, но каков
   Был нрав её воистину, как знать?)
   С ней вместе долго ехали они,
   Вдруг замок видят: что за благодать!
   Дворец прекрасный утопал в тени
   Густых деревьев, принц, казалось, там
   Живет, и на дороге счета нет людским следам!
   3.
   Людей так много день и ночь туда
   Бесперебойно шло, - из разных мест,
   Любых достоинств, но затем всегда
   Их ожидал там очень тяжкий крест,
   Немногие лишь выбраться могли,
   И то с большим трудом, опять назад,
   Покрытые бесчестьем, и в пыли
   Они, как Лазари, лежали у оград,
   Туда Дуэсса рыцаря ведет:
   Она устала, да и день уж гаснет, ночь идет!
   4.
   Построен замок был из кирпичей,
   Но без цемента, лишь искусство их
   Скрепляло вместе уже много дней,
   И стены ввысь рвались, но стен таких
   Лишь вид был грозен: прочности в них нет,
   И толщины, и золотой фольгой
   Покрыто все: лился повсюду свет,
   Свет неба затмевая голубой,
   Какие башни, портики, мосты,
   Беседки... и часы звенели с высоты!
   5.
   Да, вид прекрасен, и воздать хвалу
   Хотелось тем, кто строил замок тот,
   Но тут, увы! Как быть такому злу?
   Фундамент слабый был его оплот,
   Ведь на холме песчаном возведен
   Дворец был этот, сыпался песок
   Из-под него, и сотрясался он
   От дуновенья неба, как листок!
   А все задворки, скрытые от глаз?
   Почти разрушены, их красить приходилось каждый час!
   6.
   Прибыв сюда, они пошли вперед,
   Ворота все открытые стоят,
   Охранник ждал их тут же у ворот,
   Огромный Малвену, и всех в подряд
   Пускал он сразу внутрь, в огромный зал,
   (А зал коврами весь украшен был),
   Гул нетерпенья всюду там стоял
   Толпы огромной,- каждый взглядом пил
   То место, где появится она,
   Царица, что здесь властвует одна!
   7.
   Толпу прошли под взглядами они,
   И в тронный зал вступили, что за вид!
   Их чувства все смешались: во все дни
   Двор ни один столь не был знаменит
   Таким богатством, роскошью такой!
   И даже Персии великий двор
   Такою не кичился красотой,
   Таким убранством - с самых древних пор!
   Толпа стояла знати всюду там,
   И украшали всё наряды дам!
   8.
   Но выше всех вознесся яркий флаг
   И трон роскошный, что сиял как день,
   На нем сидела (о, поведать как?)
   Царица-девушка, и царственная сень
   Ее всех покрывала красотой,
   В таких нарядах царственных, и свет
   Шел от нее, как от луны большой,
   Вся в золоте, в камнях, но краше нет
   Ее самой, затмила всё она:
   Трон, камни, всё! - сверкая здесь одна!
   9.
   Горит она! Как Феба яркий сын,
   Что у отца взял огненный венец,
   И бешеных коней его один
   Погнал по небесам, но, наконец,
   Его рука сдержать их не смогла,
   А он, так горд тщеславием своим,
   Горит огнем, глаза покрыла мгла,
   Пылают небеса, повсюду дым,
   И с неба он летит на землю вдруг,
   Огонь, что свет дает, родил испуг!
   10.
   Вот так на троне с гордостью она
   Сидит, сияя, в небо вперив взгляд,
   (К земле она презрения полна),
   Как высоко! И источает яд
   У ног ее ужаснейший дракон,
   И зеркало горит в ее руке,
   В нем ее лик столь часто отражен,
   (С почтеньем слуги встали вдалеке),
   Любуется она всегда собой,
   Ведь красоты здесь не найти такой!
   11.
   Плутона она дочерью была
   И Прозерпины,- тех, кому весь ад
   С угодой служит, только отошла
   Она от них, был ум ее не рад
   Служить столь недостойным господам,
   Какая гордость! Только Зевс ее
   Могучий привлекал, живет он там,
   На небе, молний направляя острие,
   И держит мир... но если кто-нибудь
   Окажется сильней, она к нему тот час направит путь!
   12.
   Так, гордой Люциферой все ее
   С почтеньем называли, но она
   Обманом положение свое
   Занять сумела, хитрости полна,
   Взяла корону, титул, даже трон,
   Прав не имея просто никаких,
   Был ее скипетр гордо вознесен
   Лишь тиранией, и тогда утих
   Закона голос, правил там обман,
   И шесть советников при ней, - лишь нечестивцев стан!
   13.
   Как только рыцарь-эльф вошел туда,
   С Дуэссой вероломной, что в тот миг
   Порядочной казалась без труда,
   Дворецкий сразу возле них возник,
   (Приятный Ванити), - и их повел
   Вперед, сквозь всю толпу, туда, где трон,
   К ступеньке низшей он гостей подвел,
   И отошел с поклоном тихим он,
   А рыцарь на колени сразу встал:
   Чтобы сказать о цели и хвалу ей возгласить на весь тот зал!
   14.
   Высокомерным взглядом их она
   Встречает, веки к низу опустив
   (Она к земле презрения полна:
   Как вниз смотреть?) и, рот едва раскрыв,
   Она им встать с колен велит, но как?
   Небрежно очень, слуги же ее
   Благоприятный в этом видя знак,
   Хотят, чтоб все внимание свое
   На них лишь гости стали обращать:
   И тут, с презрением к другим, наряды начали все слуги поправлять.
   15.
   Как хорошо был встречен рыцарь там
   Толпою слуг - ведь с ними он теперь!
   Конца приятным не было словам,
   Но для Дуэссы не открылась дверь
   Гостеприимства, - знали все ее,
   Бывала она часто во дворце,
   Но суетное это бытие...
   С презреньем смотрит рыцарь на лице
   На все, что происходит здесь вокруг:
   Принцесса так горда! И столько низких слуг!
   16.
   Тут с трона встала быстро своего
   Царица - и карета ее ждет,
   Все побежали, все до одного,
   Она одна с достоинством идет,
   Когда Аврора в пурпуре горит
   И день вперед выводит молодой:
   Таков царицы лучезарный вид,
   Она идет, свет разливая свой,
   Толпа теснится в зале, нужно им
   Царицу видеть, - взгляд на ней лишь стынет, недвижим!
   17.
   Она к карете подошла своей
   И села - а карета, что за вид!
   Вся в золоте, и - лучший дар полей!-
   Цветами корпус весь ее увит,
   Цветы же все - как раннею весной,
   Свежи, душисты! Гера точно так
   На колеснице едет золотой
   В чертоги к Зевсу, разгоняя мрак,
   А боги смотрят: вместо лошадей
   Павлины там, и пятна на хвостах глаз Аргуса светлей!
   18.
   Карету же царицы здесь влекли
   Шесть разных тварей, низменных скотов,
   И, по природе как друг к другу шли,
   На них все шестеро сидели мудрецов,
   Ее советников, на всех - по одному...
   И первый, самый главный, - это Лень,
   Мать всех грехов, что нас ведет во тьму,
   Под ней осел, и спит она весь день,
   Осел медлителен, и в черном вся она,
   Ну, как монах, - такая ж сутана.
   19.
   Молитвенник в руке ее зажат,
   Довольно ветхий, но в него она
   Свой никогда не погружала взгляд,
   Ведь Лень безверием одним полна,
   Всегда бы спать, и сна не превозмочь,
   Лишь голову тяжелую порой
   Она поднимет (день теперь иль ночь?),
   И после снова путь продолжит свой,
   Но только как? Насколько верен он?
   Вожатый сам в незнанье погружен!
   20.
   Заботами людскими себя Лень
   Не отягчает, и в людских делах
   Ее участья нет, ведь целый день
   Ее к труду преследует лишь страх,
   "Подумать надо, надо подождать..."
   И все же буйно она жизнь ведет,
   Один разврат здесь - снова и опять,
   Над телом - лишь болезней страшных гнет,
   Трясется тело все, и нет в нем сил...
   Да, вот каков советник первый был!
   21.
   А рядом с ней Обжорство держит путь,
   Бесформенное - на свинье большой,
   От жира ему трудно продохнуть,
   Живот раздут - и что тому виной?
   Излишества! Глаза заплыли все,
   А шея - как у цапли по длине,
   (Чтобы хватать еду) - во всей красе
   Оно предстало, гадкое вполне!
   А люди бедные ведь могут голодать,
   Но эта тварь не прекратит рыгать!
   22.
   Одежды нет из-за жары на нем,
   Лозы лишь только листья молодой
   Все тело покрывают - даже днем!
   И из плюща венок - как бы облит водой,
   То не вода, а пот, - так едет он
   И что-то ест, всегда, держа кувшин,
   Кувшин с вином - едой он поглощен,
   И уж глоток он сделал не один!
   Он пьян, качается в седле, едва держась,
   И с человеческим со всем в нем не видна уж связь!
   23.
   Он сделать не способен ничего
   Полезного - не может он ходить,
   Совета он не даст ни одного
   (О чем еще тут можно говорить)
   Царям советовать не может он,
   Врага от друга он не отличит,
   Ведь ум его лишь пищей поглощен,
   А его тело... Что за жалкий вид!
   Водянка и болезней целый рой!
   Да, вот каков советник был второй!
   24.
   А третий - Похоть, и под ним - козел,
   Клоками шерсть, и цвет зеленый глаз
   (Знак ревности) - в упряжке той же шел,
   ("Точь-в-точь седок!" - сказали б вы тотчас),
   Седок был груб, весь черен, некрасив,
   Такие дамам нравятся едва ль,
   Как бы не так! В любви он был счастлив,
   Красавцев столько отмести не жаль
   Для женщины, чтоб встретится лишь с ним,
   Кто их поймет? Их прихоти - как дым!
   25.
   В зеленый плащ укутан был он весь,
   Что под собой порочность укрывал,
   В руках же - сердце пылкое, в нем смесь
   Острот свежайших и пустых похвал,
   Как был он лжив, неверен и как пуст!
   Он взглядом тайным мог любовь зажечь,
   А как он танцевал, и с его уст
   Какие песни нежно могли течь!
   Предсказывать судьбу он также мог,
   Все для того, чтоб женщина к нему попалась на крючок!
   26.
   Непостоянный человек! Его влечет
   Все то, что видит он перед собой,
   А после - похоти идет черед,
   И ко всему, и с силою какой!
   Законов он не признает совсем,
   Одна лишь радость - женские сердца
   (Что так слабы) смущать, и, вместе с тем,
   Их покорить пытаться до конца
   И от любви законной уклонить...
   И болен он, гниют все кости... Вот кому в совете третьим быть!
   27.
   Четвертой - Скупость едет, и под ней
   Идет верблюд с гробами по бокам,
   В гробах железных красотой своей
   Сверкает золото - нет места больше там,
   Они полны... И золото в руках,
   Считать монеты хочет лишь она,
   Да, это бог ее! И даже страх
   Пред адом - звук пустой, ей мука не страшна!
   Она за золото себя продаст и в ад,
   Ведь ростовщик на зло и на добро один бросает взгляд!
   28.
   И жизнь ее всегда на волоске,
   В простых одеждах, в обуви простой
   Она лишь ходит, и в ее руке
   Кусочка пищи не было такой,
   Что б можно было с наслажденьем съесть,
   Все экономия - на брюхе, на спине
   (Зато богатство в ее доме есть),
   А родственников нет... Как в страшном сне
   Она все копит, тупо, день и ночь,
   Забота - днем, а ночью - страх, но ей тут не помочь!
   29.
   (Своих страданий не поймет она),
   Несчастная! Ведь мало ей всего,
   Одной лишь жадностью она полна,
   Потребностей - чуть-чуть, на одного,
   Стяжанью же - не видно и конца,
   Богатство только бедность ей несет,
   Не сходит знак нужды с ее лица,
   Уже все есть! Но копит круглый год
   Она, всегда, и вот подагра ей
   Страдания несет... Четвертая она в компании своей.
   30.
   За нею - Зависть, волк ее везет,
   И жабу ядовитую в зубах
   Она зажала и ее жует,
   Стекает яд, в сердцах рождая страх,
   Но часто она плоть грызет свою:
   Ее благополучие других
   Лишь слез заставит изливать струю,
   Хоть нет причин, казалось бы, для них...
   Им хорошо, ей - плохо, но когда
   Она услышит о беде с другим - ей хорошо всегда!
   31.
   В тунике обесцвеченной она,
   Глазами разрисованной, сидит,
   И на груди ее змея видна,
   Вся в кольцах - леденящий душу вид!
   Змея, всегда готовая разить...
   На Скупость смотрит Зависть, и опять
   Скрежещет глухо - да и как тут быть?
   Ведь деньги та не может сосчитать!
   И даже пышность Люциферы ей
   Не по душе, и кавалькады этой всей!
   32.
   Ей ненавистны добрые дела,
   И люди, что стремятся к ним душой,
   И если хлеб со своего стола
   Дает кто бедным,- "Веры в нем простой
   Конечно, нет..." - Она так скажет всем,
   И все хорошее в плохое обратит,
   Поэты ненавистны ей совсем,
   И ядом она в спину их разит,
   Стекает яд из гнойных ее уст,
   Советник пятый! Злобен он и пуст!
   33.
   За ней неукротимый едет Гнев,
   И лев под ним (так нехотя!) идет,
   Наездник, распалиться уж успев,
   Вращает головней - беда лишь ждет
   Всех тех, кто повстречается ему,
   На них он смотрит с яростью в глазах,
   Из глаз лишь искры сыплются во тьму,
   И все-таки они - как пепла мертвый прах,
   Бесцветны и бледны... В руке кинжал,
   От ярости как в лихорадке он трястись мгновенно стал!
   34.
   Его наряд бандитский в пятнах весь
   Той крови, что безумно он пролил,
   Изорванный, ведь места нету здесь
   Советам разума - как удержать свой пыл?
   Собой не управляет просто он,
   А кровь ему - вода, когда он зол,
   Но после, когда гнев преодолен,
   И приступ его ярости прошел,
   Он сокрушается, раскаяньем томим,
   Но дать ему совет... о нет, поосторожней с ним!
   35.
   Несчастий много вслед за ним идет:
   Кровопролитье, ссоры громкий шум,
   Убийство и тоски ужасной гнет,
   Потери, ненависть и страшных много дум,
   И нож, что заржавел в крови давно,
   И много еще разных страшных бед,
   Безумство, белое, как полотно,
   И Ярость, что не может дать ответ,
   Горячка белая и лихорадки пыл...
   Вот кто последним в той упряжке был.
   36.
   И сзади всех, на облучке сидел
   Сам Черт, и кнут свистел в его руках,
   (Он им компанию не раз уже огрел,
   За леность, ведь увязли они - страх!
   Идти не могут... А кругом людей
   Так много собралось, и все кричат,
   Дав выход бурной радости своей,
   Туман повсюду, в нем лишь тонет взгляд,
   А под ногами - кости, черепа
   Людей погибших, - давит их стопа.
   37.
   Вот так и ехали они вперед,
   Чтоб воздухом всем вместе подышать,
   В поля цветущие их красота влечет,
   И много радости их ждет опять!
   А вероломная Дуэсса - среди них,
   Как женщина достойная, сидит,
   И близко к Люцифере! Их двоих
   Ничто не отделяет! Что за вид!
   Она своя, конечно, в свите той,
   А рыцарь... вдалеке, и взгляд от них он отвращает свой!
   38.
   Так, насладившись свежестью полей,
   Что воздухом весны напоены,
   Они опять толпою этой всей
   Вернулись во дворец - и вновь слышны
   Их крики, только рыцарь их там ждет,
   В доспехах весь, язычник, ну а щит...
   Скорее надпись... Множество невзгод
   Герою нашему та надпись здесь сулит,
   "Санс джой" - сияют красные слова,
   Он гневен, зол, и жажду мести сдерживает он едва!
   39.
  Вдруг видит он: у карлика в руках
  (Тот карлик, что у рыцаря служил),
  Огромный щит, вселяющий лишь страх,
  Щит надписью 'Санс фой' украшен был!
  Санс Фой - ведь это старший брат его,
  Убитый в битве рыцарем тогда,
  Врага он обнаружил своего!
  Прыжок - и щит он вырвал без труда
  У карлика, щитом он овладел,
  Но временно, наш рыцарь этот щит вернуть сумел!
   40.
   Тут они стали дергать этот щит,
   Пытаясь вырвать - скоро будет бой!
   От их щитов - ужасный шум стоит,
   И вот уж меч горит над головой!
   Мечи в руках! Но свиту страх объял,
   Вдруг Королева встала, и тогда
   Ее суровый голос задрожал:
   "Отставить, или ждет вас всех беда!
   Вы завтра утром будете должны
   Сразиться и решить, чей щит, коль гнева вы полны!"
   41.
   "О Госпожа! - сказал язычник ей, -
   Простите, ведь я в гневе сильном был,
   Тоске предался я сейчас своей,
   И вожжи разума невольно уронил,
   Ведь этот рыцарь... Нет, не рыцарь он,
   Скорей предатель, что презренней всех,
   Итак, он, ненавистью распален,
   И вероломством, тайно, без помех
   Такого рыцаря смог погубить,
   Санс Фоя, но с позором его жизни завтра оборвется нить!
   42.
   И чтоб ославить посильней его,
   Я вам скажу: Фидесса здесь сидит,
   Что брата услаждала моего,
   Но брат предателем мой был убит,
   А этот человек - обычный жнец,
   Что жатву собирает на полях
   Своих врагов, и множество сердец
   Страдать заставил он, вселив в них страх,
   А вы, царица, нет пристрастья в вас,
   Вы к нам равны..." Но наш герой молчит: скорей бы битвы час!
   43.
   Перчатку он бросает как залог,
   Что завтра в бой пойдет, как обещал,
   Враги расстались - на короткий срок,
   И каждый мести лишь одной алкал.
   А в эту ночь - веселье их ждало,
   Роскошный пир - в саду и во дворце
   (Им очень в этом смысле повезло:
   Дворецкий здесь с улыбкой на лице
   Им служит. Кто? Обжорство кормит их!
   А после Лень их спать ведет, когда уж пир утих.
   44.
   И вот покров накидывает ночь
   На небо, что горело ярко днем,
   Но юноши дремоту гонят прочь:
   В них все горит воинственным огнем,
   И о победе думают они:
   Что будет завтра, как достичь ее?
   Да, только юноши не спят одни,
   Но вот Морфей над ними острие
   Свинцовой палицы поднял своей,
   И спят они, но тут Дуэсса встала и пошла к язычнику скорей!
   45.
   Его она бессонным застает,
   В тревоге он: "Как мне врага убить?"
   Пред ним Дуэсса тихо предстает,
   Слов дружеских раскручивая нить,
   И говорит она: "Мой друг, Санс Джой!
   Как я любила брата твоего!
   Тебя я вижу, и опять со мной
   Печаль и радость, - радость от того,
   Что ты на брата своего похож,
   Печаль - что он убит, но друга ты во мне сегодня обретешь!
   46.
   Приветствует он радостно ее
   И тайну сердца изложить велит,
   "О рыцарь, счастье дарит нам свое
   Присутствие на миг - и горе к нам бежит,
   Страдаем больше мы... Когда была
   Я в грудь поражена любви стрелой,
   Санс фой мой милый! Лишь страдать могла
   Я, ну а радость... нет ее со мной!
   Люблю его, страдая вечно, я,
   О сердце слабое! Лишь беды нам друзья!
   47.
   Когда препятствия я устранила все
   И уж надеялась плоды пожать
   (Жизнь расцвела тогда во всей красе),
   Вдруг много бед ко мне пришло опять,
   Нежданных бед... Предатель к нам пришел,
   Тот, кто без прав достойный выкрал щит,
   Причиной став столь многих страшных зол,
   Нечестно брат твой был тогда убит,
   В могиле он бесславной, а меня
   Злодей схватил, и, непокорную, в пещере укрывал от света дня!
   48.
   Но Солнце вдруг пробило облака,
   Луч света на тоску мою пролив,
   Пусть защитит меня твоя рука,
   О рыцарь, ты как свет, развей же миф
   О его силе, и меня укрой
   (Ведь ненависть его как ураган),
   А ты наследник истинный, живой
   И славы брата, и любви, - тебе лишь дан
   Вот этот жребий: быстро отомсти
   За брата, просит он, скитаясь по стигийскому пути!"
   49.
   Ответ же был: "Грустить не надо нам
   О том, что уж прошло - страданий тех уж нет,
   Уж беды новые идут по их следам,
   Но и бояться их - лишь бесполезный бред,
   Тому, что быть, того не миновать...
   Санс фой погиб, окончен его путь,
   Хоть дух его не прекратил взывать
   О мщении, но, дама, не забудь
   Что жив ведь тот, кто быстро отомстит,
   И, брату должное воздав, алтарь проклятой кровью Эльфа обагрит!"
   50.
   "Но может ведь Фортуна изменить,-
   Сказала дама,- и неверен бой..."
   "Ну что ж с того, кого нам тут винить?
   Равно рискует каждый здесь собой..."
   "Но,- дама говорит,- в его щите,
   В мече, в доспехах скрыто колдовство,
   Никто не поразит доспехи те,
   И не убьет, пока он в них, его..."
   "Мне все равно, - ответил сарацин,-
   И ты спокойна будь,- подумаешь, волшебник тут еще один!
   51.
   Фидесса, слушай, позабудь теперь
   И о Фортуне, и о мощи той,
   Что позволяет Эльфу без потерь
   Из битвы выходить - один покой
   Тебе сегодня нужен, отдохни,
   А утром Эльфа я убить смогу,
   И для тебя пойдут другие дни,
   Наследство не достанется врагу,
   Наследство брата я тебе отдам..."
   Ее ответ: "Отныне моя помощь за тобою будет мчаться по пятам!"
   ____
   Конец четвертой песни Легенды о Рыцаре Красного Креста