психиатрия

 Хочу я вам доложить, господа хорошие, что за всё в жизни надо платить. Вот в Союзе был у меня один приятель, из похоронного бюро, так он часто любил повторять: «Если само медицинское обслуживание бесплатно, хочешь - не хочешь, а за его последствия платить всё равно придётся». А в Израиле всё как раз наоборот: покупаешь медицинскую страховку, погребение – в подарок. Может, поэтому у нас такая продолжительность жизни высокая – кому ж охота клиентов терять. Это я раньше, по легкомыслию, али ещё по какой причине не понимал, что означает: «люди – наше богатство». А с другой стороны, за всё это своё здоровьё, тобою же оплаченное, аккурат с них спросить можно! Иное дело, что ответа не всегда при жизни дождешься. Потому как для того, чтобы они тебе ответили, основной страховки мало. И ты платишь, потому что знаешь, что все эти беспокойства тебя доведут до бесплатного. Нет, я имею в виду услуги психиатра. Это единственное, за что у нас платить не надо. Правда, записываться к нему надо заблаговременно, когда ещё ничто не предвещает. Вот я и решил, поскольку и не предвещает, и задаром, почему бы не воспользоваться. Позвонил, а они там, на другом конце провода, обрадовались и ласково мне так говорят: «Здравствуйте, дорогой господин! Как хорошо, что вы к нам обратились! Не будете ли вы так любезны явиться к нам, чтобы зарегистрироваться?». И торжественно добавили: «Платить не надо!» Ну, значит, прихожу. В дверях охранник стоит, улыбается мне. Я ни в одном месте не видел, чтобы охранник так просто, без причины, людям улыбался. А здесь улыбается. Прохожу дальше, а мне: «Здравствуйте, господин! Рады вас видеть! Предъявите направление!». Ну они-то не знают, что у меня ещё не предвещает. «Нет, - говорю, - у меня направления», а сам думаю: «погонят сейчас к чёртовой матери». Даже заволновался весь. А они опытным глазом замечают моё волнение: «Ничего страшного, возьмите бланк и заполните направление сами, а очередь вам по почте пришлют». Ну я и заполнил, как мог. И судя по тому, что смог, приглашение я получил уже на следующий день. И что особенно приятно, оно было напечатано на открытке с маркой, то есть, почти поздравительного содержания. А в это время у меня на службе происходили всякие катаклизмы в виде сокращений сотрудников. Ну, я и угодил под это колесо истории. Взглянув на меня, сотрудница службы по трудоустройству вдруг вспомнила, что на улицах города уже давно никто не подметал. Потом, судя по мечтательному выражению на ее лице, воспоминания коснулись учреждений, до сих пор ни кем не охраняемых. И, наконец, апофеозом оперативной памяти простой служащей стал всеми забытый инсталлятор, год производивший свои работы сам, без постоянной опеки физически полноценного помощника. Оттого пребывающий в неизбывной тоске и печали. По правде сказать, я испытал поражение перед мощным потоком мозговых колебаний моей визави, ибо мой мозг не был способен развить такой же полёт фантазии, какой был продемонстрирован мне всего минуту назад. Мои извилины стали яростно сопротивляться, но сопротивление всё время нарывалось то на непроходимые джунгли логики, то на неприступные скалы постановлений и поправок, а подчас утопали в пучине бурлящего океана бюрократической машины. Оставался последний шанс, и я не мог им не воспользоваться. Достав из чемоданчика направление к психиатру, я стал яростно размахивать им перед носом ошалевшей от моего нахальства служащей. Её скудный интеллект неожиданно заработал подобно двигателю внутреннего сгорания в двести лошадиных сил. До неё наконец дошло. Ни чистоту улиц, ни охрану весьма важных объектов, ни ,уж тем более, пребывающего в депрессии инсталлятора доверить мне было чрезвычайно рискованно. И я остался дома дожидаться своего визита к врачу. С самого первого взгляда доктор вызвал у меня чувство доверия и защищённости. «Свояк свояка видит издалека!»- подумал я и присел на стул. На меня пристально глядели из-за очков добрые глаза, позади которых, по обеим сторонам лица, расположились среднего размера уши, готовые выслушать любую ересь, произносимую в пределах кабинета. Посередине лица выступал нос, грациозно поддерживавший дорогие очки. Рот, обрамлённый густым, изрядно поседевшим волосяным покровом, изображал улыбку аристократа. «Ну-с, с чём пришли?», - деликатно спросил доктор. И я стал подробно описывать то, с чем пришёл. Полуправда, полу небылица в мистико-романтическом ореоле заворожила доктора. Он слушал, не моргая, слегка обнажив ровные зубы, затаив дыхание. Я вспомнил свой первый поцелуй в четырёхлетнем возрасте, затянувшийся часа на два. Вспомнил про то, что с самого детства видел в различных предметах людей и даже разговаривал с ними. Также и с животными, как себе подобными существами. А недавно обнаружил подмёрзшую пчелу на бельевой верёвке, поселил её в спичечный коробок, накормил мёдом и даже выгуливал на подоконнике. Говорил я много и уверенно. А когда закончил, доктор задумался. Потом, чиркнув что-то в своём журнале, посоветовал мне всерьёз заняться литературой. И теперь я часто думаю о том, что врачи, как правило, выявляют болезни, и только психиатр способен выявить талант, причём совершенно бесплатно.