6. Ярость

Неуверенность в себе тёплым ёжиком свилась внизу живота и иногда лениво переворачивалась с боку на бок, покалывая жёсткими иголками. Страх ледяными пальцами медленно пересчитывал позвонки снизу вверх. Когда доходил до шеи, то легонько сдавливал ёё, не до хрипа, а так, чуть-чуть – будто напоминая о своей силе.

И так уже не первый день. Спина болела, туфли натирали, слова случайных собеседников казались надоедливым шумом. На четвертый день страх с неуверенностью породили на свет свое шальное дитя – раздражение. Ребёнок быстро рос, и к вечеру приблизился к окончательной стадии своего развития – стал злостью. Злостью тихой и медлительной – уже распускающейся холодной яростью.

Злость успешно спряталась под маской ленивой нежности. Усталость прикрыла глаза розовой дымкой, и подлог не был замечен. Руки сами потянулись к теплу, что-то неожиданно неумело искали, гладили, игрались. Неловкость попытки была обнаружена и выставлена на свет. Неуверенность в себе встрепенулась и распушила иголки, которые не преминули впиться во внутренности и заразить кровь обжигающим и парализующим ядом. Злость самоуверенно улыбнулась: воля к сопротивлению была уже подавлена.

Всплеск ответной нежности и страсти уже ничего не мог изменить – злость успела перевоплотиться в ярость. Зверь вырвался на волю. Руки вспомнили былую сноровку, пропала скованность, бессилие, неловкость. По телу пробежала резкая и сладкая дрожь. Губы искривила злая улыбка – укусить, разорвать, причинить боль. Пальцы судорожно комкали простыню: вот бы так сжать в безжалостных руках нежную плоть, рвать ее на куски, почувствовать запах крови. Выцарапать эти холодные голубые глаза, которые запрещают выплеснуть своё бешенство, запрещают разрушать, раздирать, уничтожать. Выцарапать, так как не подчиниться им невозможно.

Зверь не послушен мне, но эти глаза сильнее его. Сильнее меня. Зверь подчиняется им, как волк – вожаку стаи. Ластится к ногам, угодливо поскуливая: приказывай. Хвали и наказывай. О, как сладостно такое рабство…
 И глаза приказывают…

Ярость, разбудившая зверя, ушла первой. Зверь уходить не хотел, цеплялся безумной хваткой за отростки сознания, сотрясал тело сильной дрожью, не позволил уснуть до утра. Наутро же в любимых и усталых глазах отражалась только я.

2005-06-21