Невидимый художник

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ


НЕВИДИМЫЙ ХУДОЖНИК


Песни юных дней



Я и сам ведь не такой — не прежний
Недоступный, гордый, чистый, злой.
Я смотрю добрей и безнадежней
На простой и скучный путь земной...
А. А. Блок



Родничок

Родничок чудесным, нежным звуком,
Райским колокольчиком хрустальным
Льёт в лесной непроходимой чаще
Струй прозрачных тихое журчанье.
Будучи сокрыт для созерцанья,
Сквозь валежник он несёт изящной
Змейкой одинокою, печальной
Воды далеко — к большому лугу.

Там, средь трав нетоптаных зелёных
И соцветий сладких благовоний,
Дремлет неизменно год от года
Озеро просторное веками —
Водными роскошными цветами
Гладь его украсила природа,
И по изумрудной зыби лона
Лебеди скользят движеньем лёгким.

В этом царстве жизни и свободы
Каждый счастлив тем, что существует
В сказке, и за то свои хваленья
Озеру всем сердцем произносит,
Не подозревая, кто приносит
Жизни ток в прекрасное селенье,
Кто чрез непролазную лесную
Глушь сюда струит незримо воду.

Но течёт родник, как прежде было,
По изгибам и журчаньем светлым
Прорезает страшное молчанье
Тёмного лесного бурелома.
Созданный творцом, и он подобно
Мир воздвиг, а сам, покрытый тайной
Леса, стал для мира незаметным:
Вот они — величие и сила!

В мире от идиллии далёком
Тоже есть прекрасные творенья,
Вдохновеньем и работой трудной
Созданные тех, кто с родниками
Может быть сравним, кого руками
То воплощено, что в свете чудом
Мыслится. Пусть их потоков пенье
Льёт по миру подвиг сей высокий!



* * *

Кратковременное лето
Вновь отколосилось рожью,
И галдящие сбирались
Птичьи стаи. Мы прощались
С тёплым летним светом. Дождик
Плач запел. Тогда казалось,
Что в крови горячей птичьей —
В этих стаях —  улетает
Всё тепло из сердца в небо,
И поэтому ступают
Осень в мир и зимний холод...
Но когда весна покличет
Их обратно, мы, как прежде,
Все получим по крупице
Теплоты и счастья жизни;
И застынувшее сердце
От веселой птичьей песни
Вдруг умоется слезами,
И гирляндами капели,
Как священною водою,
Исцелится, и — воскреснет!



Невидимый художник

Кружит последний вальс листва.
Деревья, цветом щеголяя,
Невнятно шелестят слова,
Торжественно покров роняют.

Красой осенней нас пленял
Всегда невидимый художник,
И море красок разливал,
Природы прелесть приумножив,

Но в этих красках есть тоска:
Они о том напоминают,
Что жизнь безмерно коротка —
Чуть расцветёт — и увядает...



Песни осенней печали
(Цикл)

1

Все дороги дождём размыло,
Ледяные утрами росы:
Всё, что летом нам жизнью мило,
Убивает с приходом осень.

Так задумано нашим светом
Внешне только таким уютным,
Чтобы завтра ушло с рассветом
То, что было сегодня юным.

И оно улетает в небо
Неземною свободной птицей,
Чтоб опять из земного пепла
Не воскреснуть, но вновь родиться!



2

Едет по парку осеннему ветер
Листьев опавших в златой колеснице...
Красками пишет в альбоме столетий
Вечность последнюю года страницу.

Белым покрасит — метель закружится,
Краску достанет зелёную с кистью...
Гонит нас вечность по просекам жизни,
Будто бы ветер опавшие листья.



3

Прошла гроза. Последний отблеск лета
Вписала осень в пёстрый календарь.
Ещё вдали — на горизонте где-то —
Поёт природа огненный тропарь:

За упокой земли, листвой укрытой,
За упокой рассыпаных по ней
Всех деревень, всех городов гранитных —
За упокой, до новых тёплых дней...

Душа теперь как жёлтый лист поблёкший:
Ей всё равно куда — что в Ад, что в Рай.
И сердце ей уже не молвит: «Стой же!..
Куда спешишь?.. Зачем?.. Не умирай!..»

Не говорит, что вёсны будут снова,
Что мёртвый край зазеленеет вновь,
Ведь жизнь пуста, как брошенное слово,
Черна, как ночь, несчастна, как любовь!..



4

Холодный град по тротуарам скачет,
И дождь рисует блики на окне...
Сегодня я об осени заплачу,
Она заплачет завтра обо мне.

Роняет осень жёлтый лист и красный,
Усыпав землю гибели зарёй —
Конечно, завтра этой дивной краской
Она распишет холм забытый мой.

Одна лишь осень скорбь мою оценит —
Одна ко мне в родном краю придёт;
Сменив её, зима пургой-метелью
Молитву отходную запоёт;

Весна взрастит цветов прекрасных море;
И лето крест лучами осенит;
А осень, снова воспарив, от горя
Слезу дождя в могилу проронит.

Так год служа за годом, век за веком,
Они ничей не позабудут прах,
Ведь Бог, увы, не в сердце человека —
Но в этих скорбных осени слезах.



* * *

Приятен взгляд последний солнца
В чреде осенних хмурых дней.
Среди унылых туч полей
Цветком сияние пробьётся
И лепестками прикоснётся
К шептаньям сладостным ветвей.

К ещё не умершим листам,
Пестрящим нежной позолотой,
Густою зеленью болотной,
Плащом кровяным бурных зорь.
И солнце осени узор
Необычайно так осветит,
Что сердце часа не заметит,
Когда нечаянно подметит,
Что есть и в смерти красота.



* * *

Спросил Творец у соловья:
— В чём счастье? «В том чтоб песнь моя
Лилась над лесом звонче и рекой!»

У голубя о том спросил.
«Чтоб больше корма мне и сил
Прибавилось морозною зимой.»

Крестьянина спросил творец:
— Что хочешь? «Чтобы, наконец,
Дала мне осень урожай большой».

Спросил художника Творец:
— Чем ты живёшь? «Ах мой Отец,
Ищу и не могу найти покой!»

Что ж — звонче соловей запел,
Довольный голубь разжирел,
Крестьянин урожай большой собрал.

А что художник? Он бродил —
От счастья пел, от горя пил —
И тщетно всё везде покой искал...



* * *

В пути по жизненной тропе
Теряем многое, находим;
Оставив память о себе,
Мгновенья в прошлое уходят.
Но как ни любим, ни храним
В тоске отмоленное слёзно —
Судьба безжалостно громит
Тот хрупкий мир, что нами создан.
А недобитое судьбой
Года в песках секунд зароют,
Засыплют пылью вековой,
Холодной плесенью покроют.
Но если суждено опять
С давно потерянным столкнуться
И сердцем прошлое обнять,
Как ото сна ко сну очнуться —
То сколь же горестно внимать
Страницам, устланным золою,
Когда из мрака поднимать
Начнёт лицо своё Былое.



* * *

Шагам часов с волненьем робким
Внимаю я в тиши ночной...
Что наша жизнь? — Прыжок короткий
Над первозданной тишиной.

Прыжок короткий, воспаренье,
Одно мгновенье в вышине...
И снова в тишину паденье
И растворенье в тишине.



На кладбище

Здесь, под деревьев благостною сенью,
Глядят с камней холодных и крестов
Имён родных и незнакомых тени,
И знатных, и неведомых родов.

Их души все равны за этой гранью,
Их плоть — давно поблёкшие слова...
Кресты могил, вы — осени дыханье,
Слова имён — упавшая листва.



* * *

День шуршит с утра дождём по крышам.
Осень. Небо пасмурное серо.
Ветки как вороньи перья в скверах
Без листвы глядятся. Ветер дышит.

К берегу сегодня моему
Мне знакомый с давних пор причалил
Чёрный плот непрошеной печали
И опять забрал меня во тьму...

Осень близится к концу, и скоро
Пух небесный всё вокруг засыплет —
Под его периною застынет
Воробьём нахохлившийся город.

Кропотливо возится паук
В уголке. Ему не до печалей:
Он, на нитке тоненькой качаясь,
Паутинный выплетает круг.

Вечереет. Дождь затих. Быть может,
Завтра утром, с осенью прощаясь,
Мне в окно заглянет, улыбаясь,
Лучик и прогнать печаль поможет.



Первый снег

В леденящем вальсе первый снег кружится,
Засыпая землю, он ласкает глаз.
И стремится прочь испуганною птицей
Грусть-тоска, что прежде камнем улеглась.

Ветви неподвижно в мягком покрывале
Околдуют первый — краткий миг зимы,
И ребячья радость взрослые печали
Разукрасит кантом снеговой тесьмы.

А через мгновенье чёрным балахоном
Своевольно осень поглотит его:
В мире вечной жизни по её законам
Есть всего начало и конец всего.

Снег покорно тает, в зябнущие лужи
Капает слезами из незримых глаз.
Он, как добрый праздник, отогрел мне душу —
Милый зимний вестник, вновь, как в первый раз...



* * *

Загудела зима. Запуржила, завьюжила
Утомлённую землю дивным белым ковром.
Измождённую в осень, от дождей непросушенную,
Заморозила стужами,
В пух сугробов погруженную,
Украшала жемчужинами,
Как пред свадьбою суженую,
И от речки до лужицы —
Всё покрыла холодным стеклом.

Взором где не окинь — там алмазные россыпи,
И финифтью расписано серебро на полях,
Но по окнам когда, разрисованным полосами,
Бьёт ночами морозными
Вьюга снежными бороздами,
Засыпая всё простынями,
Хочешь вновь, чтоб берёзовую
Рощу сказочным голосом
Соловей по утрам озарял!



* * *

Одеты леса в серебристые ризы снегов,
И солнца лучи пробираются в тёмные чащи.
Чем далее в лес — тем запутанней нити следов,
Тем птицы и звери лесные встречаются чаще.

Приятно по лесу бродить в этот солнечный час,
Вдыхать этот свежий безветренный воздух морозный,
Подслушивать птичий язык, непонятный для нас,
Следить, как вершинами белка скользит грациозно.

Бродить и теряться в искрящемся снежном дыму,
Окутавшем мирное райское царствие это,
Взирать и, взирая, невольно дивиться тому,
Как много прекрасного в мире ещё не воспето!



Ель

Сверкая, будто искры фейерверка,
Кружась, как мотыльки, снежинок рой
Порхает резво и, скользя по веткам,
Ложится бережно покровом крепким
На тело грозной ели вековой.

Она угрюмо дремлет в мрачной чаще,
Забытой и зверями, и людьми,
Куда снежинки падают одни:
Их ласку ощущая, ель всё чаще
И всё ясней те вспоминает годы,
Когда была ещё нежна, млада,
Вокруг нее был не бурьян тогда —
Чудесная опушка, и под своды
Колючих лап к ней часто два клеста
За шишками летали, а когда
Порою летней ясные погоды
Стояли — к ней с соседних деревень
Девицы шли и целый Божий день
Играли и водили хороводы.

Теперь же летом дождь, да снег зимой
К ней в бурелом дремучий залетают.
Но дождь проходит, снег весною тает,
Да град по веткам постучит, бывает,
А ель о прежних временах мечтает
И плачет чистой жёлтою смолой.



Рассвет

Я видел, как сегодня утром рано
Был горизонт одет в пурпурный цвет:
Как солнце новый день короновало,
Как небо опалил огнём рассвет!

И мыслилось, что в этот час рассветный,
Украсивший зарёю небосвод,
В другом краю уже погас бесследно,
Всё пропитав чернильной мглой, заход.

Там воцарился мрак, и всё затихло,
А здесь же — только-только началось:
Имеет жизни пёстрая картина
Сокрытую, невидимую ось.

В асимметрии этой равномерной,
Носящей имя Жизни Благодать —
Суть бытия, которую, наверно,
Не суждено нам, людям, разгадать...



Память

Время, как широкая река,
Вдаль секунды равномерно катит —
Затопляя целые века,
Оставляет нам в наследство память.

Память — это толстая тетрадь,
В коей многих записей чернила
Мы уже не можем разобрать:
Их дождями времени размыло.

И тетрадь свою сегодня я
Пролистать внимательно стараюсь.
Память — мой палач, мой судия,
Мой спаситель, боль моя и радость.

Я читаю, и на сердце груз
Тяжелеет с каждой новой строчкой —
Изменить бы многое, вернуть,
Но не властен вырвать ни листочка.

Да и властен был бы — всё б не стал:
Сценки б лишь отдельные подправил:
Я сюжет вдвоём с Творцом писал,
Да ошибок глупых понаставил.

Просто я обычный человек
И немало в жизни ошибался,
Но дана мне память, чтоб свой век
Грамотнее впредь писать старался.

Память, знаю, ты — не тяжкий гнёт,
Ты — моя дорога к очищенью,
Мне не спустишь ни один просчёт —
Совесть не допустит всепрощенья.

Так верши свой неподкупный суд,
Чтобы лет через десяток, снова
Пролистав тетрадь, перечеркнуть
Не хотел бы в ней уже ни слова!



* * *

Перины зима расстелила,
Морозом кусает лицо...
Растут не сугробы — могилы
Живущих средь нас мертвецов.

В курганах сугробов покуда
Их души лежат без креста —
Людей превознёсших Иуду,
Изгнавших из сердца Христа,

Продавших свой дух окаянный
За роскошь, за деньги, за власть...
Метелям теперь постоянно
В угасшей груди завывать.

В крови золочёные платья,
Всё уже смыкается круг.
Анафемы, стоны, проклятья
Мерещатся в пении вьюг.

Со злобой глядят и с испугом
Глаза ледяного лица.
Метель замыкается кругом,
И выхода нет из кольца...

Вороны слетаются стаей
Клевать окровавленный снег,
А он растворяется, тает —
Исчезнут сугробы к весне...



* * *

В безднах неба звёзды зимний вечер
щедрою десницей рассыпает,
Снег вздымает ветер леденящий,
полумесяц солнце отражает.
Прожитое — минуло навеки,
нынешнее — канет в мрак столетий.
Всё пройдёт, но будут жить на свете
Зимний вечер, серп луны и ветер...



* * *

Приближенья года нового ждём,
Рубим ёлки, украшаем их снова мы...
Торжествуя в безрассудстве своём,
Люди мнят, что жить сумеют по-новому!

Будто новый год спасёт от грехов,
Будто грешным принесёт покаяние,
Будто смена календарных листков
В душах чёрных зарождает сияние,

Будто мир не станет жить день за днём,
Как и прежде — в злобе, алчности, похоти,
Полыхая дымным адским огнём,
Утопая в истерическом хохоте!



* * *

На мглистом небосводе тёмно-синем
Похитил звёзды мутных туч поток.
Не лучшие ль цветы гноит в трясинах
Бездонная обыденности топь?..



Стужа

Родника прохладой освежающей
Зимний ветер в форточку студил,
На мгновенье затушив пожарище,
Издавна пылавшее в груди.

И казалось, все благоухания,
Все блаженства мира я б сменял
На метели вечное дыхание,
Вырвавшее сердце из огня.



* * *

Лес ещё манит прозрачной хрупкой сказкой,
Паутиною бесчисленных ветвей,
Снегирями, прилетевшими за сладкой
Мёрзлой ягодой рубиновых кровей.

Волшебством перины зыбкой белоснежной,
Но искрящейся всей радугой цветов,
Перепутанными с прелестью небрежной
Письменами лап несчитанных следов...

И желаешь сгинуть на лесной дороге
Под покровом неземной голубизны,
Чтобы там, забыв волненья и тревоги,
С каждым днём встречать рождение Весны!



* * *

Запела весна прилетевшими стаями,
Водою талой луга залила:
Как мало на самом деле желаем мы —
Лишь каплю от солнца впитать тепла!

И сызнова кровь ручьём зажурчала,
И сердце опять соловьём залилось,
И тает в душе, словно лёд, усталость
От зимних морозов и жизненных гроз.



* * *

День ненастный. Пасмурное небо.
Средь весны осенняя печаль.
Как куски отломленного хлеба,
Мчатся тучи в матовую даль.

А на горизонте распахнулось —
Словно весть благая о весне —
Синее окошко в вышине!
Горизонта линии коснулось,
Тихим светом миру улыбнулось
И сокрылось в хмурой пелене...



* * *

Весна смиренна и тиха сейчас,
Черна землёй и лесом обнаженна,
И кажется, оцепененья час
Продлится вечность в этом сне блаженном.

Но будет миг: пробьётся зелень трав,
Зальётся леса шум стогласным пеньем,
И, сок хмельной весенних дней впитав,
Поверит сердце в мира обновленье!

Лишь потому, что воздух сладко пьян,
Что гам и щебет воцарён в скворечнях,
Что сердце хочет верить — пусть в обман,
Но верить — в Жизнь — в ту Жизнь, что лучше прежней!



* * *

Уже совсем весна! И снег растаял.
И, видимо, не будет холодов.
Деревья зеленеть немного стали,
Украсив внешность парков и садов,

Хотя ещё по-прежнему прозрачны.
А землю покрывает тонкий слой
Листвы — теперь чернеющей, невзрачной,
Как страшный призрак осени былой.

А сквозь листву растёт трава проворно,
Головки вскинут первые цветы,
И в мир такой измученный и чёрный
Вольются струи юной красоты.

И будем жить, как будто бед не знали,
Как будто солнца не кончался зной —
Так жить, как будто и поныне с нами
Все те, кто жил вчерашнею весной...



* * *

Уныл и скуп весенний город:
Он соловьями не журчит —
Лишь ворон, утоляя голод,
На свалке роется, кричит,

Лишь аромат негромкий почек
Чуть слышен в предрассветной мгле,
Лишь чахлый маленький цветочек
К погибшей клонится земле.

Чернея, снег на солнце тает,
И травы первые растут.
А мы по крохам обретаем
Утерянную красоту.

Учась, как дети, улыбаться,
Начнём сквозь грусть осознавать:
Чтобы потери испугаться
Должны мы что-то потерять.

И, чувствуя своё смятенье,
Понять способны лишь теперь,
Что счастье — не в приобретеньи,
А в исключении потерь.



Деревце

На крышу старого дома в городе
Семя попало и странной силою
Весной проросло, и уже через год один
Стало берёзовой веточкой милою.

А через два — под дождями и грозами,
Выстояв бури и стужи зимние, —
Стало оно молодой берёзкою
Стройной, нежною и красивою.

Да вдруг приползла, как гроза нежданная,
Башня стальная с чугунной лапою
И разнесла она вдребезги здание
Вместе с берёзонькой юной и слабою.

Вскоре под старого дома обломками,
Всё искалечено, боли не вынесло —
Высохло деревце, сломано, скомкано
Только за то, что не там оно выросло.



* * *

Нахмурилась весна чернильными бровями,
Взгрустнулось ей, расплакалась дождём.
Но дождь весенний — он, как детские печали:
Поплакал — и прошёл. Нет чувства скорби в нём.

То не осенний дождь — страдания и боли
О радостной поре, которой не вернёшь:
Он — юности каприз, не ведающей горя —
Прохладный молодой смешной наивный дождь!




* * *

Весна беспечная резвится.
Она к нам после зимних вьюг,
Как будто сказочная птица,
На землю опустилась вдруг.

И всё, что осень погубила,
А после погребла зима,
Она в мгновенье возродила —
С весною жизнь пришла сама.

Умыв свой лик водою талой,
Преображенная земля
Опять рекою заблистала,
Рассыпала цветы в полях,

И под лесного шума лиру
Большую оду соловей
Запел любви, добру, и миру,
И счастью новых летних дней!



* * *

Нежно пахнут поля и цветами, и травами,
Бриллиантами вод ослепляет река,
Стрекотанье кузнечиков, птицы дубравами
Устремляют свои голоса в облака.

И смолистыми пахнут леса ароматами,
Размешав их со влагою мхов и грибниц,
А вдали тяготится своими громадами
Душный город средь каменных мрачных гробниц.

Он себя задушил смертоносными газами,
Губит солнце его, раскаляя асфальт —
Здесь же греет цветы, глушь лесов непролазную
Озаряет, снимая ночную вуаль.

Здесь сам Бог, отражённый природы иконами —
Там людская гордыня, безумия гнёт.
Приходите, духовною жаждой влекомые,
В храм лесов и найдите Создателя в нём.

И молитесь Ему не наречьями устными —
Сердца голосом в мессе лесного пути,
И просите одухотворённо, без устали,
Чтобы землю за дерзость людскую простил:

И быть может, услышав тогда откровение
И поняв, что металлом проблем не решить, —
Час хотя бы — минуту! — секунду!! — мгновение!!! —
Мир добрей и порядочней сможет прожить.



* * *

Я у вод реки широкой
Наблюдал закат красивый:
Кровь лилась вверху потоком,
Синеву небес гасила,

В водах чистых отражалась,
В пурпур перекрасив волны,
Отчего река казалась
Не водой, а кровью полной...

На песчаном пляже дальнем
Дети радостно кричали,
В воду весело кидались,
Ничего не замечая...

А река волну свивала
Так, как лес сплетает прутья,
Так, как жизнь перемешала
Переломанные судьбы...

Здесь с утра резвились дети,
Время им покорно было:
Развернувшись до столетий,
Вновь к секундам нисходило —

И играли беззаботно,
Жизнерадостно ребята
От кровавого восхода
До кровавого заката...



* * *

Застыли деревья в вуали туманной,
Над ними недвижно стоят облака...
Как дышится вольно на зорьке на ранней!
Июльская ночь коротка!

Кричат над водой беззаботные птицы,
Уверенней утро уже настаёт...
Как хочется этим ещё насладиться!
Но... Солнце встаёт!



* * *

На зелёном лугу, в лучах утреннего солнца,
утолив росою жажду, замирая от блаженства,
стрекоза носилася стрелою,
Но... внезапно взвился в воздухе сачок,
и очень скоро в школе стрекозу
пришпилили булавкой:

Так и мы по земле все стрекозами летаем,
не задумываясь даже об опасностях,
что могут караулить нас порою,
И не знаем — где, когда и как ловец нас поджидает,
и в какой его коллекции нехватка...



* * *

В церквах догорают последние свечи,
А в небе затеплились первые звёзды.
Кончается день. Начинается вечер.
Становится поздно.

На землю приходит незримо былого
Невольный наследник.
Кому-то он — первый, кому-то он — новый,
Кому-то — последний.

Кричат в вышине беспокойные птицы
И на ночь к птенцам возвращаются в гнёзда,
С росистых полей стрекотанье струится...
Становится поздно.

Но сердце, как птица запёртая в клеть,
С тревогою бьётся —
Ведь многое то, что не выдалось спеть,
В груди остаётся.

А сумерки пахнут нектарами леса,
Амброзией летнего трав сенокоса,
Туманом земли горьковатым и пресным...
Становится поздно.

Последние вздохи минувшего дня,
Уходящего в Лету,
И смерти глоток от заката огня
До пожарищ рассвета.

А с вечером каждым в нас меркнет по свечке,
И стрелки стучат — ни секунды на роздых...
Как горько, что многое в жизни невечной
Становится поздно.



* * *

На зорьке берёза роняла росу,
Как светлые слёзы,
И мне захотелось прилечь и уснуть
У влажной берёзы.

Я к ней подошёл, с нежным трепетом рук
Ствол белый потрогал,
Волненья души успокоились вдруг,
Забылись тревоги.

А ветер касался дыханьем листвы
По-детски игриво,
И счастлив я был вдалеке от Москвы
На склоне красивом:

Ведь хочется так чистоту отыскать,
В неё окунуться,
У белой берёзы прилечь, задремать
И ввек не проснуться.



* * *

Степная тишь шуршит, щебечет,
Стрекочет, травами колышет.
Она и боль твою залечит,
И скорбь твою она услышит.

Душа тоску свою забудет,
Как будто и не знала боли,
Как будто всё, что было, будет —
Лишь только сон, лишь сон — не боле.

А явь — луга, цветы да травы,
Небесный лик, упавший в воды,
И ты — как ветвь, как лист дубравы —
Как часть величия природы.



* * *

Закат теряет золото и кровь.
Последний луч, прощально угасая,
Как будто бы теперь сказать желает:
«Спокойной ночи. И приятных снов».

А ночь придёт, печальна и тиха,
Как в траур облачённая невеста.
Листвой дрожащей запоёт слегка,
Чтоб мир уставший задремал под песню.

И будет ночи призрачная тень
Трагичной, нежной, трепетной и страстной
И новым утром, ясным ли — ненастным,
Очам расцветшим завещает день.