Дети зеркал... Дети грусти...

По зеркальной поверхности скатились три слезы, обгоняя друг друга и веселясь, сверкая на свету. Удивительно… Я наклонился поближе, отвлекся. Завораживая своей игрой, капельки перемигивались между собой, улыбались мне, друг другу, зеркалу, казалось, улыбались всему миру — радовались жизни, не думая ни о чем. Они словно смеялись беззвучно, на своем языке, своими голосами бликов и лучиков отраженного света, от чего подумалось, что они вроде как дети зеркала еще толком не научившиеся отражать свет. Да и жизни они радовались, словно дети, играли в догонялки.
Словно во сне я стоял неподвижно и не мог оторвать от них взгляд:
«Так вот на что радость наша и веселье тратятся, так вот куда смех и задор уходят. Вот почему мы плачем и грустим, вот почему с каждой слезой становимся все печальнее. Горечь нарастает с каждой рожденной слезой, потому что мы делимся долей своего счастья, частичкой удовольствия, кусочком желания жить».
От этих мыслей, от такого вывода стало легче на душе, показалось, что не зря мы плачем, что ради этого стоит иногда и погрустить, попечалиться.
Первая, самая шустрая и самая веселая слеза, обогнав своих сестер, добралась в этот миг до финиша, до края зеркала… В следующий миг, сверкнув в последний раз ярче и пронзительнее прежнего, она, чуть задержавшись под кромкой стекла, сорвалась и разбилась, что называется, в лепешку, одно мокрое место осталось… Две другие, повторив ее, также рассыпались на множество, сверкнувших и тут же потухнувших, лучиков, разбежавшихся в разные стороны.
Слезы умерли, не успев родиться, не успев толком насладиться данной им радостью жизни. И вместе с ними рассыпались мои мысли, мои выводы, рассыпалась появившаяся после них легкость. И я очнулся…