4. Сирень

Каждый год с нетерпением жду цветения сирени... А когда она расцветает, погружаюсь с головой в ее безумный запах, теряюсь и забываю про всё на свете. Могу часами стоять неподвижным изваянием у куста сирени, носом уткнувшись в ветку, облепленную крохотными белыми, сиреневыми, розовыми цветочками, ощущать губами нежность лепестков… и вспоминать, вспоминать что-то давно позабытое, ускользающее между пальцами как дым…
Если бы я верила в прошлые жизни – а я верю – то сказала бы, что меня, наверное, похоронили под кустом сирени. А как же иначе объяснить эту тоску, эту нежность, которая заливает меня, когда сладковатый и дурманящий запах сирени обволакивает весь окружающий мир?
***
Помнишь, как ты любила сирень? Помнишь, детьми мы прогуливались летом в нашем старом саду, и я срывала тебе самую пышную ветку… Как нежно ты улыбалась – не мне, так мне ты не улыбалась никогда, – цветам. Я, долговязая и неуклюжая рыжая девчонка, вырывала у тебя цветы, и бежала в глубь сада. Как я завидовала этому пахучему венику, который видел твою улыбку, которого касались твои щеки… Ты всегда бросалась мне в след, с криком негодования сбрасывая с лица маску надменности и неуклюжего детского величия. Когда ты меня догоняла, то я со злым смехом поднимала ветвь так высоко, что ты не могла достать. Как ты на меня сердилась!..
Когда мы подросли, отец послал нас в эту проклятую школу… Помнишь? Там не было даже захудалого кустика сирени. Ты так тосковала по дому, что стала чахнуть на глазах. Каждый взгляд на твои прозрачно-белые кисти вызывал у меня приступы ярости. Ты со мной никогда даже не заговаривала. Если дома отец своей любовью связывал нас, то здесь ты стала сторониться меня как прокаженной. Через год летом я принесла к дверям твоей комнаты первый букет сирени. И ты снова улыбнулась.
***
Никогда не срываю ветки сирени, не покупаю букетики у старушек на базарчиках, не приношу домой. Сорванные цветы пугающе меняют свой запах. Он вызывает у меня приступы страха и клаустрофобии. Помню, как ждала в тесной приёмной врача, провонявшей умирающей сиренью. Каждая минута тянулась целую вечность, и звон в ушах сменялся далёким плачем. Может, это вяла сирень над моей могилой?
***
Помнишь, как я умирала? Почему-то в тот день сирень цвела особенно буйно… Помнишь как они кричали – ”Смерть ведьме!!!”? Помнишь, как я молчала? А потом вырвался крик, а потом я сорвала голос, потом выла, стонала, умоляла. Ты видела как камни, которые швыряла в меня обезумевшая толпа, разбили мне лицо, как из глаз потекли кровавые слёзы. Ты тоже плакала, привязанная к дереву неподалёку, помнишь? Я так никогда и не узнала, оплакивала ли ты мою уже почти законченную жизнь или просто безумно боялась такой же участи. В благоухании сирени терялся запах крови… Тебе стало легче, когда кто-то пожалел меня и свернул шею? Надеюсь, что да. Трупу не больно когда в его сердце вбивают осиновый кол.
А лепестки сирени падали и падали, пока не покрыли меня нежно голубым одеялом.
***
Цветение сирени делит год на две части. Будто дарит миру второе рождение. Ну, может не миру, а мне. Сирень – как вестник надежды. Пока она цветёт, весь мир ожидает в безвременьи, как бегун ждёт стартового выстрела. И вот – курок спущен, и механизм снова исправно тикает и вертится.
Мне иногда снится, как цветущая сирень светится под полной луной. Когда я устаю, когда опускаются руки. Когда всё и все против меня. Когда хочется сдаться, когда дождь стоит пеленой, мигрень под руку с усталостью ведут меня к пропасти безумия, когда я начинаю терять веру в завтра. Мне снится белая сирень. А поутру в комнате витает запах сна – запах сирени.
Просыпаюсь с новыми силами. Спокойная и уверенная. Готовая к бою. Верю, что дождусь того, кто зовёт меня в моих снах, дождусь того, кто ждёт меня. И снова жду, когда же зацветёт сирень. Когда подарит мне свою нежность.
***
Скидывая одеяло из лепестков, я знала, что ничего уже не изменить, не вернуть обратно. Сирень отцветала. Выдирать кол было больно – ну что за глупые суеверия, кто вас учил убивать монстров? Руки, еще непослушные и чужие, не хотели плотно обхватить скользкую от крови древесину. Когти мешали. Взлохмаченные колтуны волос падали на глаза. Кол наконец поддался и с тихим стуком упал на окровавленную землю. Луна светила слишком ярко, казалось, что куст сирени мерцает и переливается сам по себе.
Странно было ощущать тяжесть крыльев за спиной. Ноги – нет, уже лапы – неуверенно ступали по земле, боли не было.
Сила была повсюду. Она текла и переливалась во мне и вокруг меня. Та самая сила, которая не спасла меня, которая позволила мне умереть, которая побудила меня ко второй жизни. Рана на груди заростала и сердце, вздрогнув, снова начало свой отсчёт: тук тук.
Раскрыты крылья и – вверх, в ночь, в даль... Я никогда не прощу, но теперь мне надо спешить – небо зовёт меня. Я уже не та, что прежде, хотя нет – теперь я такая, как была всегда, просто этого уже не скрываю ни от вас, ни от себя самой.
Сирень отцвела.