Adjuratio

Adjuratio

Кое-кто почитает за благо не трогать этого вовсе.
Михаил Щербаков

О, ночь – видений храм, яви мне образ той,
К которой я стремлю любви моей призывы.
Хочу запечатлеть сей образ непростой
Пока в карандаше, покуда чувства живы.
Пока в окне луна во всей своей красе
Торопит из глубин души моей приливы.
Хоть был я убеждён в том, что манеры сей
Служительницы муз весьма неторопливы.
И пусть пробьёт мой час! Часы пробьют в ответ.
Мой острый карандаш в движеньях быстрый, точный, 
Наложит верный штрих, разложит тень и свет,
Бумаге передав тот образ непорочный.
Волнуясь, тороплю себя: «Скорей! Скорей!
Да будет сей портрет как никогда удачен!
В нём оживут черты прелестницы моей,
И будет взгляд её лучист и многозначен.
И временный покой, быть может, обрету.
Я буду взгляд её ловить, душою млея,
И видеть, как она сквозь дни и суету
Улыбку дарит мне всё чаще, всё милее.
Как буду счастлив я, встречая каждый день,
Молиться перед ней, как отступивший инок…
Пора!» …Окно чернит полуночная тень,
И Млечный Путь манит мерцанием песчинок.
Но что-то не в ладах с желанием рука.
Отброшу карандаш, чего его без толку
Вертеть? И лишь луна сияет свысока.
А что ей не сиять, ущербному осколку?!
Талантом слабы мы, хоть редко признаём
Прискорбный этот факт. Но есть иные стили:
Мы верим в волшебство, в невежестве своём
Стараясь проявить магические силы.
На помощь я зову, о колдовская ночь!
Талант мой оживи, что спит всё это время:
Его тщусь разбудить – он исчезает прочь…
Не трогаю, забыв – он тянет, словно бремя.
Мой верный карандаш опять готов к труду.
К мольберту приколю шуршащую бумагу.
На крыльях вознесусь иль в бездну упаду? –
Пред пламенем свечи явлюсь подобно магу.
Вот заклинаний час! Скрещу латынь и ночь…
Всё обмерло кругом – в предчувствии ли чуда?
Сомнения гоню, – вдруг сможет мне помочь
Ряд непонятных слов, подсказ невесть откуда:

“ Carmen–Aеstus–Maeror–Otium,
Oscen…”

Что может породить случайных слов набор?
Так, ярмарочный фарс. А взглянешь глубже – драма.
Слова все – сущий бред. И вся затея – вздор.
А рассказать кому – не оберёшься срама.
Как парус одинок, белеет чистый лист
Средь Млечного Пути на фоне всей Вселенной.
Как созерцатель-ас, от чувств и мыслей чист,
Безмолвно возношусь над суетностью бренной.
В полночной полутьме зрачок луны широк.
Вдруг… вижу глубь листа в изменчивом объёме.
Вот мир забытых снов – взывающий пророк…
Вот замерли часы. Как на крутом подъёме
Ход времени затих. Все стрелки на полу.
Я смутно различил запретные границы.
Они всё ближе… Там сквозь прах или золу
Ночами восстают зловещие гробницы.
И кто, забыв запрет, заглянет в эту мглу,
Того настигнет месть карающей десницы…
Невидимый мне зверь – я чувствовал, – в углу
Грыз удила, как конь пред стартом колесницы.
Что за игру со мной затеяла ты, ночь,
Приоткрывая дверь в мир тайн своих бездонных?!
Действительно ли мне пытаешься помочь,
Или несёшь меня дорогой бедствий тёмных?
Какой предложит путь неведомый ямской,
Или форейтор-гранд, изгнанник тьмы и света?
Повеяло с глубин холодною тоской
И сладостью миазм отступников завета.
Куда? Сквозь пыль времён? К созвездию Креста?..
В затерянную даль вселенной микромира?
И кто займёт почти свободные места?
Безумный дилижанс – полночная квартира…

“…Caelum–Venia–Oriens–Axis,
Praescitum…”

Из царствия теней непрошеных  гостей
Огонь свечи не смел фиксировать явленье.
Но кто-то из иных, но высших областей
Заставил дрогнуть вдруг его в одно мгновенье.
Как призрачный туман являлись тут и там,
Беззвучно и легко, загадочно и живо,
Прекрасные черты мне незнакомых дам,
И таяли в тиши печально и красиво.
Но не было средь них лишь той, что я люблю,
(О чём признаюсь я публично и приватно).
Что делаю не так?  О ночь, ответь, молю!
Содеянное мной исполнено ль превратно?
А может порчу всё карандашом своим?
Он как осины кол, но лишь в миниатюре.
Или табу-запрет чинят уставы им,
Которым править бал при данной конъюнктуре?
Удача ли моя, запутавшись в ветрах,
Вдруг потеряла курс, что было и доныне?
Но всё же не сдаюсь, твердя на риск и страх
Набор неясных слов таинственной латыни:

“…Astrum–Prodromus–Nomen–Luctus,
Mysterium…”

Я в бездну заглянул, кляня в который раз
Свой нрав. Но тут воззрел, скользя к последней метке,
Что бездна, затаясь, с меня не сводит глаз…
И леденящий страх бежит от клетки к клетке.
Я сам уже не рад. Невинная игра
Грозит предстать бедой. Мелькают звери, птицы…
Остановить не в мочь (хоть вижу,  что пора)
Вращение колёс летящей колесницы.
Я в ней и вне её. Мне голову кружит
Вираж, ещё вираж стремящей вниз спирали…
А кто там? Тоже я?! Стрела в груди дрожит…
И жизнь, и смерть сплелись в своих безумных ралли.
Не тот кордебалет, не тот балетоман –
Я не того хотел, я не к тому стремился.
В том, что творится тут, я чувствую обман –
Смятенью предаюсь… Нет! Боже! Всё. Смирился.

“…Reditus… Fine.”


Назад. Пусть твёрдый пол покроет этот мрак!
Но лиц калейдоскоп не ведает предела.
Мой взмах похож на пас. Я вдруг и просто так
Задел свой карандаш, скучающий без дела.
Намереньем благим я вымостил сей путь,
И ожившая тьма, бледнея, приоткрылась…
Но вдруг раздался стук!..  И вмиг вся эта жуть,
Свернув в веретено пространство, испарилась…
…
Таращусь на окно. Был свет луны лучист,
А в этот час и он как будто исказился.
Погасла вдруг свеча... Остался чистым лист.
Лишь карандаш исчез. Куда он закатился?!

“ Carmen–Aеstus–Maeror–Otium,
Oscen…”

Повтор напрасен мой. Хоть пробую не раз
Вернуть опять меня потрясшее виденье…
Или не та луна? Не тот, быть может, час?
Да, видно к счастью то карандаша паденье?!

Postscriptum.
Стараясь всё забыть, я волю дал годам.
Но иногда в толпе встречаю взгляд знакомый
Одной из тех ночных, мне незнакомых дам,
Как ночи той привет воздушный, невесомый.
Давно забыты мной те страсти при луне.
И тот, надеюсь, грех прощён за давним сроком.
Я ночи не люблю. И как-то странно мне,
Когда встречаюсь я с латынью ненароком.
И видно разберусь не за один присест:
Что было явно в том, и то, что было мнимо.
А если ошибусь, errare homo est,
Но всё ж momento mori mente et animo.


Словарь латинских слов:

Adjuratio – заклинание.
Carmen – стих, предсказание, магическая формула.
Aеstus – сильная страсть.
Maeror – печаль, грусть.
Otium – покой.
Oscen – птица, по крику которой предсказывают будущее.
Caelum – бессмертие.
Venia – помилование.
Oriens – восток, восходящее солнце.
Axis – колесница, земная ось.
Praescitum – предчувствие, предзнаменование.
Astrum – звезда, созвездие.
Prodromus – предвестник.
Nomen – имя.
Luctus – печаль.
Mysterium – таинство.
Reditus – возвращение.
Fine – конец.
Postscriptum – после написанного.
Errare homo est – человеку свойственно ошибаться.
Momento mori mente et animo – помни о смерти, дорожи моментом умом и сердцем.