домик в деревне

В одном большом Городе жили две девушки.

(Далее следует 10 штампованных предложений в лучших традициях женской прозы).

Жили они, не тужили, пока пачечка бабла, обычно лежавшая в тумбочке не растаяла окончательно. Перспективы перехода на подножный корм в самом начале весны были весьма и весьма неоднозначны. Искать нормальную работу с восьмичасовым днем было напряжно, и стали девочки усиленно чесать свои затылки и думать, как бы им денег и заработать, и себя при этом особо не затруднить. Иначе жить им на улице, так как мрачный призрак квартирной хозяйки маячил месяца через полтора, а платить ей было нечем. Делать ничего девочки особо не умели и не хотели. Поэтому проводили дни в раздумьях, как бы сделать так, чтобы ничего не делать. Просто весна, авитаминоз, большое количество природных талантов и прочие объективные причины очень мешали им работать, например, в сфере торговли или подметать улицы. А на хорошую работу директорами банков и спортивных комплексов их, почему-то, не звали.
-Так… - сказала Аня, сползая с кровати на пол, с твердым намерением дойти до кухни и налить воды в чайник, - а денег то нет….
- Нет – отозвалась Катя.
- И что? И что мы будем делать?  - выдохнула Аня.
 - Да ни что! Думать надо, думать. А потом уже делать! – Катя взяла в руки карандаш и угрожающе постучала им по столу.
 - Надо понять, что у нас есть!
 - Есть у нас нечего, это и дураку понятно. Даже этих, как их… Бель-ме-ней! – тщательно выговаривая, будто пробуя на вкус каждый слог сказала Аня.
 - Ну, бель-ме-ни, - передразнила подругу Катя – это.. как это… Бельмени, Ань, это…  - Катя подняла в верх два пальца, потом  подумала, и подогнула средний – это… Кака какая-то! Во!
- И что? Вообще не жрать что ли? Думай, родная, думай. Иначе не только жрать, а и спать будет негде. Та-а-а-а-ак! Давай-ка, сначала подумаем, потом уже *с кем* обсудим. Поподробнее. Это всегда успееццца. – Аня начинала раздражаться.
Пять минут прошли в гробовом молчании. Потом еще пять. Потом еще. Потом долго пили кофе и курили. Потом еще помолчали. Наконец зазвонил телефон.
-Алле! – сказала Катя.
-Как остроумно, девушка, - хмыкнули на том конце провода -  Начинать так разговор.-
-Я сегодня банальна. Особенно с утра. – отпарировала Катя – Привет, что ли.
-Меня вообще-то Лена зовут, а не «что ли». И какое, на хрен, утро в пять часов вечера? --- Вчера опять бухали? – сказала телефоная трубка недовольно.
-Ну ладно, Лена, так Лена, – игноря последний вопрос согласилась Катя – что надо, Лена?
-Так я, девоньки, хотела бы у вас денег стрельнуть. Рублей 500, числа так до пятого, а? – притворно ласково забормотала трубка,  -  Помогите, зайцы. А то Олька болеет, на работу не ходит, а жрать хочет. И лекарства нужны… И вообще – Ленка начала изображать всхлипы – пятого все отдадим до копеечки. А? Девчонки?
- Не канючь. – прервала ее Катя, – сами без бабла сидим, кофий пьем из старых заначек, без молока, заметь.  И сигарет последний блок остался.
Аня надулась. Она терпеть не могла, когда Катька оправдывалась. Ну сказала бы, дура дурацкая, нет и все! Зачем всем знать, что и у них тоже жопа из жоп. Жопее не было. Стукнула подругу по коленке.
-Ой! – не ожидая подобного проявления любви и ласки, пискнула Катька – Ну ты…. ты… это… - от неожиданности и голодухи Катя не могла быстро подобрать нормальные слова – Ты…это….
 - Сама дура. Говори «Пока» этой стерве, Ле-е-е-е-ночке , и вешай трубку. Положь трубку! Трубку положь, я сказала!
 - Пока. Лена – бесцветным голосом сказала Катя. – Денег нет и не будет. Передай Оленьке наши пожелания скорейшего выздоровления.

Продолжили думать. Опять долго-долго курили на кухне. Аня задумчиво чертила в блокноте какие-то схемы, Катя просто смотрела в окно, иногда отвлекалась на кошку.
 - Хорошо, быть кошкой! Вот вышла бы сейчас на улицу, помяукала, помяукала, авось добрые люди бы и подобрали… Наве-е-е-е-рна-а-а-а.. в следующей жизни-и-и-и-и… – мечтательно пропела Катя.
- Ага. Как же! Хорошо быть кисою, хорошо собакою… Дальше сама знаешь. Подобрали бы ее, как же! Так иди, блин, мяукай. На Староневский. Авось кто-нибудь да подберет! Особо добрый!
-Нет, ты меня на что толкаешь, а? – с деланным возмущением заорала Катя, намазывая лицо детским кремом – Я, значит, женщина, предпочитающая женщин, со стажем темной жизни о-го-го каким!
-И что? От твоего стажа, пенсию нам теперь выплатят?- перебила ее Аня. – Думай давай, а не лозунги выкрикивай. Тоже мне. Ленин-Блин. Одного уже хватает. Лесбипартийного.
-Эт хто? – выдавив на лицо остатки крема и интеллекта, спросила Катька.
-Да есть тут одна. Дама средних лет. В Клуб пойдем, покажу. Да оно и само хорошо узнается. По кожанке. И по выражению, хм,  лица. Оно у нее какое-то… идеологическое. Хотя, когда идеи толкает, скорее, идиотическое. А еще.. слово «лесбиянка» постоянно говорит. Будто доказывает что кому, или ворожит. Кудрявая такая. Как говорится, и Лена была маленькой, с кудрявой головой…  - Аня прицельно выпустила дым в сторону форточки, вероятно попав в лицо дню, так как сразу после этого заморосил дождик.
- Ну так что? Будем думать, где денег нарыть или в Клуб пойдем? Как никак суббота. Типа, тебе и мне охота?
- Угу. Прыжками поскачем. Было бы молоко дома, так от наших думок давно бы скисло. Так что в Клуб. Давай, одевайся. Красивей, чем есть, ты уже не будешь - хмыкнула Аня.

(лирика)
Они оделись, навели прически, натянули счастливые и сытые улыбки и вышли в ночь, взявшись за руки. И слезы умиления от манившего своими запретными удовольствиями ночного города, отсутствия денег на мотор,  запаха дешевых сигарет и одной на двоих бутылки минералки блестели на их лицах. Потому, что никого, кроме друг друга у них не было. Да никто им  и не был  нужен. (занавес. клавы в обмороке, бучи утирают скупые мужские слезы, на нетронутых бритвой щеках)


***

Говорят, что во время войны Клуб был бомбоубежищем. Потеряв в мирные годы недоразвитого капитализма свое стратегическое значение, сейчас он был просто убежищем. Странных и, в основном,  короткоостриженных девочек нетрадиционного вида и нетрадиционной ориентации. Сам Клуб мало отличался от огромного количества таких полуподвальных клубешников, которыми был наводнен любой мегаполис. Правда публика была исключительно женская. И милым созданиям в джинсах и кепках никогда не говорили при первом знакомстве фразу  - «Ой, а я думала, что Вы – мальчик!» (тоже мне, открытие).
Катька и Аня приходили в клуб уже не первый год, в основном незадолго до открытия. Они любили протрещать с дружелюбным персоналом за чашечкой халявного кофе.
Когда-то давно, когда Клуб только что открылся, эти девчонки проявили недюжинную изобретательность и  активность, чтобы пробить себе карту бесплатного входа. Теперь же, став больше друзьями, чем клиентами, они с удовольствием пользовались всеми благами.
Катька умела в нужный момент сказать совершенную глупость, чем ужасно веселила окружающих и имела репутацию девчонки «своей в доску». Могла завязать разговор с любым, не важно, в каком состоянии опьянения находившимся субъектом. К тому же славилась умением разрулить любой конфликт, норовивший перерасти в драку. К Ане же присматривались дольше, зато общались более уважительно и осторожно. Неглупая и неболтливая от природы, в Клубе она развлекалась по-своему. Она наблюдала. Ей было известно абсолютно все из внутреклубной жизни. Иногда она отшивала людей одной фразой, хлесткой и сочной, как пощечина. С  особами приближенными вела себя мягко и пушисто. До первой подлянки. Тогда она расставалась с людьми легко.
 Хотя, все, кто знал Аню, говорили, что она, в общем-то, неплохая девчушка.
Отношения с Катей вообще мало укладывались в понимание окружавших их людей.
Многие искренне недоумевали, как красавица Анечка могла столько времени жить с хорошенькой, но бесшабашной Катькой. Многие даже не догадывались, каким железным Феликсом была маленькая, хрупкая Анечка. И какие титанические усилия и чудеса тактики семейной жизни она проявляла. Но обсуждать открыто боялись. Зато знали все, что Катька за Аню горла понадкусывает и попы всем порвет, как тузик грелку, да и Аня в долгу не останется, если кто-либо замахнется на ум, честь и совесть подруги.
-Привет!  - Катька с размаху шлепнула кепку на стойку! – Всем! Как делишки! Здоровеньки булы! Дай-ка я тя поцалую! – здоровалась она громко, как бы со всеми сразу, но и с каждым в отдельности.
- Добрый вечер всем! – улыбнулась Аня.  - Здравствуйте, здрассьте!
Аня раздаривала улыбки направо и налево, не забывая, однако взять пару чашек и налить туда кофе, и что самое важное – молока. И побольше.
-Ну! И чем жил Клуб в наше отсутствие? – Аня поставила чашки на стол.
Катька уже давно сперла на кухне кусок хлеба и хомячила за стойкой.

«А ведь хорошо иметь домик в деревне…» - внимательно разглядывая пакет молока с таким же названием, подумала Аня.

***
- Черт бы побрал эту, твою ж мать, деревню! – кричала на всю дорогу Катька.
- От твоих чертыханий мало толку. Только кошку нервируешь! Ну что девочка, что моя золотая… - замурлыкала Анечка, обращаясь к сумке, висевшей у нее на плече. Сумка зашевелилась и несколько раз мяукнула.
-Бля, да когда ж мы дойдем -то до этих, мать их, Восходов? – продолжала возмущаться Катька, выдирая ботинок из лужи.
- Думаю… к рассвету как раз и дойдем! – мрачно пошутила Аня.
И они шли и шли дальше.
Идея присмотреть бесплатное жилье на лето, в виде чьей-то никомуненужной дачи принадлежала Ане. Но Катька взялась за нее, в смысле за идею, с небывалым энтузиазмом. Правда дача оказалась домом в деревеньке с небольшим довеском в виде старенькой бабки. Квартирную хозяйку-алкоголичку они банально кинули. Так что возвращаться было некуда. Апрельские деньки были еще малотеплыми, а по вечерам
по-зимнему мерзкий холодок колюче обнимал за плечи.
-Сколько тебе эта дура идти сказала? – поеживаясь спросила Аня.
-Сказала, что от станции минут десять.
-А мы премся уже как полчаса. Может, надо повернуть давно было?
-Ты по пути хоть один поворот видела?
-Неа… так может через поля там, леса всякие?
-Ага! А потом из грязи друг друга по очереди будем вытаскивать?
Катька тихо материлась.
А как все хорошо начиналось…. Их хорошая подруга вспомнила, что в деревеньке Восходы, живет ее бабуля. Любимица всей семьи. Видимо по большой любви вся семья, окромя внучки,  давно на бабку забила и появлялась в деревеньке последний раз еще при Горбачеве. Вот бабулька и решила напрячь любимую внученьку, чтобы та весной приехала, да и помогла бы старушке. Крышу починить, огород прокопать. Но у внученьки эта идея бурной радости не вызвала. И отписалась она бабке, что вместо себя, безмерно бабку любящей, но такой занятой, присылает на весну-лето двух гарных дивчин. Которые и будут вести все содово-огородные дела, а заодно и свежим воздухом подышат. Бабка, вопреки ожиданиям, такому повороту событий обрадовалась, и сказала, чтобы приезжали поскорее. Катька долго не думала. Выбор между деревней, питанием, свежим воздухом и встречей с хозяйкиным хахалем, отдачей долгов и кучей геморроя был очевиден. Ну, подумаешь, немного непривычно. Зато деревня… коровки… огород… еда, опять же, крыша над головой… бабушка какая-то….

***

-Тебя звать-то Таня? А то я запамятовала… Стара уже.
-Нет, Катя. Ка-те-ри-на! – проорала Катька бабке на ухо.
-Да не кричи, как оглашенная. Не по нраву мне Катя. Не запомню. Давай-ка, внученька, я тебя лучше Таней звать буду. Аня и Таня. Так складнее будет.
Катька сморщилась. Таней звали Анину бывшую, из-за которой когда-то давно, Катька с Аней чуть не расстались. Поэтому имя Таня вызывало у Катьки весь спектр эмоций. Неприятных.
- А я Бабзинаида! Так и зовите! – бабка начала собирать немудреный ужин.
-У…. хлебушек! – протянула Катька, вертя в руках вкуснопахнущий кирпич. – В печи печете?
-Да какая там печь! Мы что ж, не цыцылизация?  - удивилась Бабзинаида. – Раз в неделю машина из района приходит. Хлеб привозит, продухты всякие. Колбасу, например.
Водку для мужиков. Может вам налить с дорожки? Сама делала, на клюковке настаивала. Давайте, внученьки, садитесь к столу.
-А вот это дело! – обрадовалась Катька, уже забыв про ненавистную Таню.
Бабка разлила мутную, красную жидкость по копеечным рюмкам. Выпили молча.
-Ну что ж вы, как за покойника пьете? Давайте, за встречу! За знакомство. Нам здесь еще не один день жить-поживать. – Бабзинаида быстро пьянела и становилась разговорчива.
Ну мы и попали. – подумала Аня.
-****ец… – одними губами сказала Катька.
А бабка все расходилась. Не забывая девчонок, она постепенно опустошала литруху наливки. Дело шло к песням.
-Ой, то не вечер, то не вечер! – тихонько завыла бабулька.
На голодный желудок забирало быстро. Скоро в глазах у Катьки было уже два окна, две поющих старушки и две бутылки.
Градусов 60 будет.. – вяло подумала она. Но продолжала пить.
Аня была покрепче подруги, но ненамного. Ее сознание рисовало ей мрачные картины из русских сказок про Бабу-Ягу. Правда, там молодцев полагалось предварительно кормить и парить в баньке.
-А банька у вас имеется? – спросила она .
-А як же!  - радостно закивала бабка. – Хочешь, сейчас затопим, попаримся? Небось, городские души, давно деревенской баньки не видели?
-Сожрет. Зуб даю, сожрет!  – попятилась Аня. Но ноги не слушались, и она растянулась прямо посередине комнаты.
-Ты что, Анечка! – испуганно залепетала Катька. Подняла Аню и посадила на лавку.
-Ну… внученьки, чувствую, совсем вас замотала. Давайте-ка спать! Ты, Анечка, здесь ляжешь, на кровати. А ты, Таня, вон там, у печки. На диванчике. Я пока за одеялом схожу.
Или сами в сенях возьмите.
-А вы? Вы где спать будете?!– в один голос спросили Аня с Катей.
-Что, боитесь? – девочки замотали головами, - Так никто вас не тронет. Дом я на засов закрываю. Да и Лайка свое дело знает. Как пес забрешет-  так я сразу на ногах. И ружье у меня есть, на случай. А то был здесь у нас один….. – и бабка углубилась в воспоминания десятилетней давности, про пьяного механика Мишку который это, а потом его, а потом он, а на утро….лучше не пересказывать.
Из рассказа было непонятно, где же все-таки будет спать Зинаида. Но суда по количеству спальных мест, явно не в одной комнате с девочками. Хотя…
-А я… я на печке лягу. Жестковато там, вы себе все кости помнете. А мне, старой, привычно.
-А вы, бабушка, крепко спите? – хитро спросила Катька. Аня уже давно все поняла, и потихоньку приволокла из сеней приготовленные бабкой одеяла.
-На сон не жалуюсь! – гордо произнесла Зинаида. -  Так что не бойтесь. Вставайте раньше, столуйтесь. Если я засыпаю, так меня пушкой не подымешь!
Разве что собакой…. – про себя сказала Катька.
-Ну с Богом, девоньки! – прокряхтела бабка, забираясь на печку. Немного поворочалась, что-то  побормотала, видимо молитву, и затихла.
В эту ночь проверять бабкин сон на крепость никто не стал.

***
Освобожденная только утром из сумки кошка Манька сидела на крыльце и одуревала.
От всего.
Рядом сидели две лесбиянки и занимались тем же. И курили. Манька бы тож закурила от такой жизни, нона хоть и была непроходимой дурой, но с детства усвоила, глядя часами на мусорное ведро, что Минздрав предупреждает… и что капля никотина убивает лошадь, и прочие триллеры животноводческий жизни.
-Ну чо, лубовь моя? – глядя на пустые ведра, топор и старую тачку спросила Катька.
-Да не дыши ты на меня перегаром! Приехали, бля, за воздухом чистым. Вот и попремся сейчас. За водицей родниковой, аки красны девицы. Хорошо, что коромысло не вручили! И не дыми на меня… тошно… –Аня явно начинала нервничать.
-А чо? Вот отрастим косы…. платочки наденем…-Катька сладко потянулась, выдыхая дым.
- Ага. И замуж выйдем. Ты – за тракториста. Я – за бояниста! Романтика….
-А чой то мне тракторист? – Катька нахмурилась.
-А не чо. Через плечо. Потопали за водой. – Аня резко встала, но головная боль дала о себе знать.
-Лучше уж за водкой! – с милейшей улыбкой сказала Катька.
За водкой они так и не пошли. Бабка с утреца ускакала по своим старушечьим делам, ворвавшись в их похмельные сны с четкими указаниями дел на день.
Помимо воды были еще и дрова.
-Пивка бы сейчас. Или кефира…. – мечтательно проговорила Катька, прикидывая соразмерность себя и топора.
Аня пошла в дом и вернулась с кружкой. Молока.
-Хорошо иметь домик в деревне? – с милой улыбкой спросила она.

***


-Мяу! мяу! – доносились с улицы душераздирающие крики кошачьего счастья.
Но бабка спала чутко. И на первую же попытку «подружек» улечься вместе отреагировала бормотанием и чем-то нечленораздельным, в стиле «Куда?».
После восьми бесплодных попыток распирало так, что Катька была готова сделать это даже в саду под яблоней. На холодной, свежевскопанной земле.
С утра было четко решено досидеть на улице до упора, типа воздухом дышать, а потом пойти в сарай. На сеновал.
Комары жрали так, что сидеть спокойно было евозможно и с полсекунды. Катька, похожая на живой вентилятор,усиленно махала веткой. Аня шлепала себя по ногам и тихо материлась.
-А вы что, полуношницы, спать не идете?  - Бабзинаида стояла за их спиной, как тюремный надзиратель.
- А мы.. это.. воздухом еще подышим! – сладко проговорила Катька, видимо, предвкушая сеновальную развлекуху, - Погода хорошая, комаров почти нет!
В этот момент Аня звонко хлопнула себя по щеке. Выматерилась.
Как назло, пачка сигарет подошла к концу. Попытки покурить чай, после чего траву, нет, не дурь конечно, а так, ни к чему не привели. Кроме банальной мечты о бело-голубой пачке… Надо было как-то развлекаться, так как навязчивый никотин громко и мерзко стучал в двери головного мозга.

***
-Ну, мадам! Добро пожаловать в нумера! – Катька картинно отворила дверь сарая.
Лучше б не отворяла. Но полу лежала кучка позапрошлогоднего сена. Щели в стенах явно не отвечали за герметичность, поэтому различной летающее-кусающей живности в сарае хватало.
-Да… вот она.. любовь под вязами.. – пробормотала Аня.
-Чо говоришь? – Катька уже деловито расстилала куртку.
-Эх, жаль, одеяло не прихватили… - с ужасом глядя на обстановку сказала Аня.
-Ничо, подруга! Прорвемся! – Катька была бодра и весела.
-Если кровь к утру останется! – Аня обреченно присела на пол.
-Ну что, любимая,  - изобразив, что натягивает медицинские перчатки сказала Катя, - приступим?
Аня глубоко вздохнула.
(пара глав вырезана цензурой, как жесткая порнография).

***
Лозунгом утра было «Лучше уж похмелье!»
Болело все. И чесалось. Потому, как комары жрали нещадно, мягкая травка жестко кололась и секс на сеновале, так весело описанный в книгах казался подвигом.
Для мазохистов.

Бабзинаида, как назло, никуда не пошла, и подняла мертвых девок в восемь утра.
Предстоял новый подвиг – работа в огороде при 26-градусной жаре. Полностью одетыми, дабы бабка не решила, что ночью их били ногами и подручными предметами.
-Слушай, а мож, действительно, в следующий раз к трактористу? – потирая напрочь убитый локоть спросила Катя.
-Ага, И гармониста прихватим! – болезненно морщась Аня медленно натягивала джинсы.

Бабка призывно орала с огорода что-то невнятное.

-Ну что, подруга дней моих суровых, пошли что ли?
-Скорее, ночей! – ухмыльнулась Аня.

Бабкина каторга представляла собой 25 соток отменного чернозема, который надо было регулярно пропалывать, поливать, рассаживать и убирать.
А еще, с завидным постоянством на нем что-то рушилось, проседало, проваливалось, а так же кусалось, жглось и царапалось.
Катька переносила все тяготы рабского труда стоически, Аня же тихо подыхала, но ныть себе не позволяла. Зато после 10-ти часового рабочего дня теряла интерес ко всему. Кроме кровати.
- Господи, да когда же все это закончиться! – наконец не ваыдржала она, с трудом разгибая затекшую спину.
-Ничего, Анечка, потерпи. Вот найдем, как бабло заработать и сразу в город! – успокаивала ее Катя.
-Ага, заработаешь тут! Если только бабку замочим. Только что толку?
-А это мысль! – развеселилась Катька.

-Аня, Таня!  - раздалось из дома.
-Вспомнишь бабку, она и появится – Аня медленно поковыляла на голос.

Когда зашла в избу – замерла.
Прямо на стене, в аккурат у бабкиного иконостаса,  висел портрет Земфиры Рамазановой, причем вырезанный из «Комсомольской правды!
Зинаида, близоруко щурясь, пыталась разглядеть невиданную доселе икону.

-Это что за великомученица такая?  -спросила она.
-Э-э-э-э-э… - тянула паузу Аня, - это….  Такая великомученица. Земфира.
- Фира? Имя-то какое-то … басурманское! – подозрительно пробормотала Зинаида.
-Так за это и великомученица! – выкрутилась Аня, мечтая скорее свалить и сказать Кате пару ласковых.
-Ну ладно, и ей свечку поставим!- миролюбиво согласилась бабка.
Аня задавила улыбку, представив Катькино лицо, когда та увидит Земфиру с ломпадкой и пулей вылетела на улицу.

Подойдя к скорчившейся от хохота Аньке, Катька испуганно присела на корточки.
– Ты чо?
-Бля буду! Кать, ну на хера ты Земфиру на стену прилепила?
-А чо? Пусть будет! А то одни иконы.. Скучновато!
-Ага! Зато теперь так весело! Великомученица Земфира! – выдохнула Аня.
-Не поэл! – Катька уже заходила в комнату.
Бабзинаида, напевая что-то херувимское, деловито привинчивала лампадку в аккурат под портрет великомученицы.
Катька прыснула.
-Смотри, красота-то какая! – бабка отступила от стены, любуясь.
-Ляпота! – выдавила из себя Катя.

***
Вечером Аня застала Катьку в сарае, деловито считающей зарубки.
-Два месяца уже сидим…. Сдохнуть можно. – вздохнула она.
-Ага.. август. Скоро яблоки собирать.
-Угу, денно и нощно! – Катька ловко швырнула ножичек в землю.
-Лан, красна-девица, пошли спать. Завтра опять со сранья на вахту.
-Да уж. – Катька неохотно поплелась в избу.

-Мяу! Мяу! – призывно доносилось с крыльца. Но подвиг с сараем никто повторить не решался.

***
Яблоки были везде.  На яблонях. На земле. В корзинах. В тазах. На полу.
А две девушки постоянно сидели на крыльце, в окружении этих даров природы и мыли, перебирали их, резали, перетирали.
БабЗинаида закручивала банку за банкой.
-Да когда ж у нее эти банки закончаться? – вздохнула Катька, разрезая ножом очередной ярко-красный плод, с тайным намереньем ночью переколошматить оставшиеся емкости, и ночью зарыть их где-нибудь подальше.
-Никогда, видимо. Яблоки больше есть нипочем  не буду! -  спина у Ани с каждым днем ныла все сильнее.
- Ну что, внученьки!  - Бабзинаида вышла на крыльцо в осеннем плаще. – Грузите тачку. На трассу пойдем
-Куда? – хором спросили они.
-На трассу. Яблоки продавать. Что ж я, для себя одной банки крутила?
Девочки торопливо оделись, нагрузили тележку. Вышли.
-Хорошо, что нас продавать не додумалась! – съязвила Аня.
Торговля шла бойко. Через неделю регулярных походов Бабзинаида отсчитала каждой пачечку денег.
-Каждому, как говориться, по труду! – отслюнявливала она десятки, полтинники и сотенные.

***
Вечерком Катька и Аня считали прибыль.
-Ух ты! Я и забыла, как деньги то выглядят!
-Ага, хоть сигарет теперь купим! –
-Да я, что-то и курить не хочу. Три месяца почти без курева, мож и не надо?
-Угу, дешевле будет. – рационально решила Аня.
-Так.. – Катька раскладывала зарплату на кучки… - это на еду, это на… ну не знаю, даже на что, это на дорогу….
 - Дорогу куда?  - Аня вопросительно посмотрела на Катьку.
-Домой, Ань. Не могу уже.
-А жить где будем? Ты об этом подумала?
-Не подумала. Зато подумала, что  зима скоро. Сдохнем мы тут. Со скуки. Или бабка заморит. Анечка, солнышко мое,  поехали, а? – Катька чуть не плакала.
-А черт с ним! Не получилось из меня селянки! – Аня спрятала деньги в задний карман.- Были Восходы, да все вышли. Небось на комнатенку наскребем. Перезимуем. А там…
-А там….. решим. Хоть потрахаемся по-человечески! – засмеялась Катька, но звонкий подзатыльник прервал ее.
Вдохнув полные легкие деревенского воздуха, они пошли собираться. Домой.

-Мяу! Мяу! – Манька догуливала свою последнюю деревенскую ночь.