Треугольник

Стоило мне только зайти в аудиторию – и я сразу увидел всё.
Прямо напротив меня сидела Аня и мило болтала с Лешей.
Я улыбнулся своим друзьям, хотя улыбка получилась натянутой. Я пытался казаться беспечным, но это зрелище было полной неожиданностью для меня. На душе стало тяжело, а в глазах появилась непонятная боль.
Стоявший у входа Витя кивнул мне на счастливую пару:
– Что-то не больно она по тебе скучает. Стоило оставить ненадолго – и вот результат…
Я прервал его:
– Сам вижу.
– И что будешь делать?
– А что ты предлагаешь?
– Не знаю, тебе видней.
Я прошел на свое место, бросил вещи на парту и с хмурым лицом повернулся к своему соседу Коле.
– Видал? Говорил же ты мне – не связывайся. Ну что молчишь? Скажи что-нибудь. Ты же у нас специалист по девушкам.
Коля пожал плечами.
– Аня – она… В общем… Гарна дивчина. Не для тебя. Правильно говорили, слушать надо было.
– Ну, спасибо. Утешил. Настоящий друг, что тут скажешь – всегда поможет и поддержит.
– Не кипятись – сам виноват. Упустил, а теперь чего-то хочешь? Нет, извини – за такое сокровище, знаешь…
Он засмеялся.
Я тоже усмехнулся.
– Ну, замечательно. Ему смешно. Эта девочка меня погубит, а ты будешь радоваться. Эх, Мыкола, чего ж мне так везет-то, а? Вот черт…
Я опустил голову на руки и опять посмотрел в сторону влюбленных. Как это вышло? Не пойму. Не везет мне в сердечных делах последнее время.





Я никогда не обращал на Аню особого внимания. Признаться, я долгое время даже не знал, как ее зовут. Просто видел милую, веселую девушку, и не придавал этому значения.
Как-то раз один мой приятель невзначай сказал в разговоре по телефону:
– Знаешь, кто на тебя запал?
– Ну и кто?
– Аня Мефодьева. Помнишь такую, из параллельной?
– Не помню. Как она выглядит?
Он набросал мне ее портрет, и только тогда я понял о ком идет речь. Кажется, я недавно сидел с этой девушкой на какой-то лекции… Я спросил:
– И откуда это известно?
– Да от нее самой.
– Она что же, тебе докладывает?
– Нет, но все-таки. Разговаривали мы тут с ней  как-то, она и говорит: кто это у вас в группе такой симпатичный, с черными волосами, спокойный…
Я засмеялся:
– Это я-то спокойный? Ну-ну. А ты что?
– А я говорю: ага, тебе нравится Юра!
– А она?
– Ну она, конечно, отнекиваться, но я же по глазам все вижу.
– Ну да, ты же у нас физиономист. Ладно. Спасибо за информацию. Приму к сведению.
– Прими-прими. А то, вижу, у тебя с твоей рыженькой не больно что получается…
Я бросил трубку. Любопытно, даже очень. Надо бы проверить…





На следующий день в институте я много и пристально наблюдал за Аней. Она сидела на соседнем ряду, и мне было хорошо видно ее лицо.
Да, есть на что полюбоваться. Вот только на меня почти не смотрит, все перемигивается с подружкой. А, вот и посмотрела. Какие у нее милые глаза… Почему я раньше этого не замечал? Да – так и влюбиться недолго. Только этого и не хватало… Хотя… Почему бы и нет?
Я знал, что в Аню был безнадежно влюблен мой однокурсник Стёпа, и она даже оказывала ему порой знаки внимания, но потом я понял, что она лишь играла с ним.
У меня тоже была в это время своя пассия – рыжая Алёна из второго потока. Милая девочка с красивыми глазами и улыбкой. Помню, познакомились мы с ней на вступительных экзаменах. Она подсела ко мне, и мы шепотом переговаривались о чем-то. Славный был экзамен. Последний. Помню, я ушел и даже не спросил ее телефон. Просто попрощался, и тогда она улыбнулась мне в первый раз. Я всё лето вспоминал эту улыбку. Думал, вдруг случится чудо, мы будем учиться вместе, вот тогда я…
А потом так и вышло – мы оба поступили и стали учиться в параллельных потоках. И больше года не разговаривали друг с другом. Привет-пока, и всё. Не знаю, любил ли я ее или нет, но, кажется, переживал по этому поводу. И ничего не делал, чтобы что-то изменить.
К весне стало ясно, что наши отношения в тупике, и вряд ли что хорошее может из них получиться, но я зачем-то сделал последнюю попытку и подарил ей на 8 марта цветы.
Зачем? Мы в последний раз продефилировали вместе под взглядами улыбающихся однокурсников, и всё. Что еще могло случиться? Я совершенно не знал ее, она – меня, и мы чувствовали себя скованно друг с другом, подстраиваясь под обстоятельства – словно так было надо.
Мы продолжали после этого свои приветы и прощания то с большей, то с меньшей радостью, и все это мне порядком надоело. Аня была мне очень кстати, если все это правда.
Она, конечно, знает об Алёне, но какое это имеет значение? Ничего, как-нибудь. Надо делать первый шаг, хватит упускать свое счастье. Ты и так слишком много упустил. Хватит. Слышишь? Хватит.





Аня была очаровательна. У нее были большие красивые глаза – таких глаз ни у кого больше не было. Она была наполовину белоруской, и вся прелесть этих девушек проявлялась в ней. Она была очень живой, непосредственной, милой, красивой. За ней с радостью пошел бы любой. Я не верил, что она могла полюбить меня. Конечно, я тоже был красивым парнем, но для нее ли?
Когда я впервые подсел к ней и мы стали разговаривать, к нам оказались прикованы многие взгляды, и прежде всего Стёпы. Он перестал со мной здороваться, и как говорили, стал нехорошо обо мне отзываться. Чувствовалось, что мои шаги задели его за живое.
Но он был не единственным. Как-то раз я шел с друзьями Колей и Димой из института. Разговор зашел о ней.
Дима спросил:
– Я вижу, Юра, ты обратил внимание на Аню?
Я загадочно улыбнулся в ответ:
– Ну да.
– И не боишься повторить судьбу Стёпки?
– Да нет. Кто не рискует, тот не пьет шампанского.
Дима улыбнулся:
– Да-а-а-а…
Я добавил:
– А вдруг получится, а? Кто знает? Давно пора чему-нибудь получится, как ты считаешь?
Дима засмеялся, а Коля решительно замотал головой:
– Не, не получится.
Я изобразил удивление и с долей напускной обиды вскинул на него брови:
– Почему-у-у? Ты считаешь, что я неспособен на счастье?
Дима снова засмеялся, а Коля серьезно отвечал:
– Вы с ней разные слишком. Ты не выдержишь. Тебе не такая девушка нужна. Тебе нужна серьезная, спокойная, а Аня… Она, знаешь как? Ух – и все. – Он выразительно махнул рукой и улыбнулся. – Не, подыщи себе другую. Пока дров не наломал.
Его слова что-то колыхнули в моем сердце. На мгновение я задумался, и моя эйфория от удачного начала куда-то исчезла. Но через секунду она вернулась вновь, и я сказал с обидой:
– Знаешь, Мыкола, ты умеешь людям настроение портить. Как ляпнешь что-нибудь – так все. Молчал бы ты уж. Тоже, Дон Жуан, блин.
Мы засмеялись и пошли дальше.





Наш роман завертелся стремительно. Мы не скрывали наших чувств – на лекциях сидели вместе, перемены проводили вдвоем, иногда вместе возвращались после занятий.
Я звонил ей почти каждый день. Мы болтали часами. Весна совершенно задурила нам головы.
Не знаю, что это было – дни летели один за другим, и у меня просто не оставалось времени на осмысление своего отношения к Ане. Ясным мне было только одно – я почувствовал себя интересным парнем и не хотел замыкаться только на ней.
Поэтому в институте я служил образцом романтического рыцаря, беззаветно преданного своей даме, но за его стенами и в разговорах с друзьями я всё чаще ронял фразы о красоте той или иной девушки.
Вдали от нее я позволял себе флирт и беспечные разговоры с встречавшимися на моем пути красавицами – на днях рождения друзей, на встречах с одноклассниками, по пути в институт. Серьезных чувств я к  ним не испытывал – мне просто хотелось легкомысленного и ни к чему не обязывающего общения, которого мне было мало с одной Аней. Мне нравилось производить впечатление. В остальном же я не придавал никакого значения этим девушкам. За исключением, пожалуй, одной.
Ее звали Марина, и меня познакомила с ней моя одноклассница. Мы учились в одном институте, только на разных факультетах, и иногда встречались  по пути. Поначалу я не обращал на нее особого внимания, но постепенно встречи с ней стали всё больше волновать меня, и я начал ждать их. Мне хотелось быть с ней остроумным, интересным, привлекательным, словом… Мне хотелось, чтобы она полюбила меня.
Не знаю, для чего мне это было нужно – я не собирался порывать отношений с Аней, но внимание со стороны Марины было для меня особой ценностью.
У нее был ужасный характер – самолюбивый, капризный, придирчивый, но мне нравилась каждая черточка ее пытавшегося казаться высокомерным лица и требовательные нотки в голосе. Меня тянуло к этому капризному ребенку, хотя, может быть, я и не отдавал себе в этом отчета.
Я стал провожать ее на факультет и оказывать другие знаки внимания. Она принимала их как должное, не выказывая особых симпатий в ответ.
Меня это не особенно беспокоило. Ее улыбки и смех были мне достаточной наградой. Пока.
Как-то Марина вышла со мной на моей станции, чтобы подождать подругу. Мы стояли в вестибюле метро, и, болтая какую-то веселую чепуху, я мимолетом оглядывал поток проходивших мимо людей. Где-то впереди, в толпе, передо мной мелькнуло ее красное пальто и синие глаза… Глаза, которые лишь на мгновение скользнули по моему лицу и скрылись в стороне.
Я не знал, узнала она меня или нет, был ли этот взгляд бессмысленным и случайным или оказался вполне сознательным. Я решил не придавать этому значения и вести себя как обычно.
На этот раз я не провожал Марину и сразу направился на свой факультет. По дороге я всё искал глазами Аню, но ее нигде не было, и я понял, что встречусь с ней на месте.
Я зашел в аудиторию и как ни в чем ни бывало подошел к нашей парте. Она уже была здесь и выкладывала тетради из сумки. Я сказал ей «привет» и опустился на скамейку.
– Интересно, а что ты здесь садишься?
Я удивленно вскинул глаза на нее.
– Ты, вообще-то, здесь не сидишь.
Я ответил ей так же удивленно:
– Ты что, с ума сошла?
– Нет, это ты, похоже, сошел с ума. Уходи немедленно с моей парты и больше не возвращайся.
Я посмотрел на нее. Ее лицо имело обиженно-капризное выражение, а глаза показывали решимость настоять на своем.
Я молча поднялся и пересел к Диме. Мы не разговаривали до самого начала лекции, а потом Дима произнес:
– Да-а-а-а, я вижу, ваши отношения стали давать трещину. Может быть, найдешь себе другую?
Он замолчал и перевел глаза на меня. Я только смотрел на нее с улыбкой. Я не сомневался в тот момент, что это мимолетная размолвка ничего не значит, и через каких-нибудь пару дней она простит и сама придет ко мне.
Никто не мог предположить тогда, что пройдет всего несколько недель, и Аня влюбится в нашего однокурсника Лёшу, а их роман станет центром восторженного внимания обоих потоков второго курса.



 

Я всецело переключился на Марину – теперь мне оставалась только она. Но шло время, и я все больше начинал понимать, что с ней у меня ничего не получится. Она держала дистанцию между нами, мы виделись только иногда, по воле случайностей или ее прихотей, и она даже не давала мне своего номера телефона.
Конечно, при случае я исправно провожал ее до дверей факультета на «Горьковской», не раздумывая проезжая свою станцию и опаздывая на лекции, конечно, ее подружки и однокурсницы смотрели на нас улыбаясь, конечно, все считали, что у нас любовь, но это было не так.
Мы оба были легкомысленными, и оба играли в романтические отношения, но именно играли, и игра эта начинала меня утомлять.
 Как-то встретившись с ней на вокзале и увидев в компании подружек ее лицо, ничуть не изменившее своего выражения при моем появлении, я почувствовал, что с этим надо заканчивать.





Я долго раздумывал о том, провожать мне ее на «Горьковскую» или нет. В конце концов я понял, что это будет выглядеть как простое навязывание себя. Конечно, она приняла бы этот мой поступок, но вела бы себя так, как будто меня нет рядом. В том настроении, в котором она была, а она, как ни странно была серьезна и не в духе, она особенно играла бы мной и старалась сделать мне больно перед лицом своих подружек, чтобы выглядеть роковой красавицей, способной казнить и миловать.
Я тоже был не в настроении разыгрывать из себя особо влюбленного, который с благодарностью принимает все уколы со стороны любимой розы. Не знаю, была ли эта гордость или просто чувство разума, но я решил не ехать с ней дальше.
Я простился с ней с улыбкой, попросив пожелать мне удачи, и вышел на «Невском» в толпу людей.





Я ехал вверх по эскалатору и думал: на что мне все это? Зачем мне все эти чувства, игры, фантазии? Без них куда спокойней и проще жить. Зачем мне эта любовь? Зачем  мне это притворство?
И в этот миг я, написавший десятки восторженных стихов о любви,  испытывал странное удовлетворение от того, что ни в кого не влюблен, от того, что со мной рядом никого нет и мне не нужно ничего из себя изображать.
Мне было удивительно хорошо одному. Я чувствовал огромное облегчение от утраты влюбленности и наслаждался этим бесконечным чувством покоя. Но в глубине души я знал – если сейчас одна из тех девушек, что стоят справа и слева от меня на эскалаторах, улыбнется мне, я снова загорюсь и снова с готовностью начну все с начала.