Америка

Йосиф Флавий, по дороге в Массачусетс,
Напиши про все про это без пристрастья -
Как кочуем мы, пока не окачурясь,
Обретаем наше призрачное счастье.

Город спешится навстречу, на поруки
Своих слушателей взяв, раскроет душу.
Постоялые дворы, мансарды, звуки.
Только слушай, только слушай, только слушай...

В мягком сумраке отсчитывают вещи
Свои жизни на кругу перерождений.
За дорогою чернеет лес зловещий.
Шопот вещий навевающий забвенье.

Куст шиповника роняет на ступени
Тень от прожитых привалов и объятий.
Чай горячий в чашках с привкусом жень-шеня
И луна как задремавший настоятель

В хоре звезд - монахов, капуцинов неба
( на-на на-на на-на на-на на-на на-на ).
И послушникам прибывшем на потребу,
Город тихо посылает голоса нам.

Вот и утро, мы провинцию оставим.
Сонный столб фонарный, запах булок. Диво.
Это все воскреснет когда мы помянем,
Что историкам шутя позволит Клио.

Вновь дорога. Уже ближе запах моря.
Крики чаек, гальки хруст, переливанье
Всех известных нам мотивов от прибоя
До бессменной оратории молчанья.

Славный эпос. Солнце ткет как паутину
Из лучей своих завесу Пенелопы.
Йосиф Флавий, как ложатся на картину
Эти нити из мозаики Европы.

Под бренчанье банжо и под звук рожка веселый
Мы ворвемся в жизнь чужого континента.
Как причудливо сплетаются покровы
И бежит дороги радужная лента.


Хо-ле лей ли
Хо ле лей ли
Хо ле лей ли
Хо ле лей

И опять ночная жизнь, огни, квартиры,
Перекрестки, магазины, эмигранты.
Два таланта за любовь меня просила,
За любовь я ей отмерю два таланта.





Я иду один, остался Йосиф Флавий
С рыжекудрой Мери в городской таверне.
Все друзья мои глотнули по отраве
Этой сладостной оседлости, наверно.

Я иду по кромке моря и поэма
Как и след в песке останется как ангел,
Что поставлен сторожить врата Эдема,
Но, наверное не надолго там поставлен.

Юго-западный и море гонит пену.
Чайки, брызги, ветер - вверенное чудо.
И машины сладкозвучны как сирены
На проторенной дороге в Массачуссетс.