Всё должно быть прекрасно!

Если бы я грабила банки, я сейчас, уж точно,
сидела не на этой грядке, со скрупулезностью, присущей разве, что типичной горожанке и не
выщипывала сорняки, точно брови пинцетом.
Местные, дотошные кумушки, наверное, умирают от смеха, наблюдая через забор,
мою битву за сомнительный, будущий
урожай. В голову, уставшую, разделять, что культурные побеги, а что пырей, вплывают
грёзы, которые никак не может ухватить, как
птицу Феникс, мой отточенный маникюр...
Песчаный пляж на Гавайи. Я потягиваю кивовый коктейль, изнеможённо распластавшись на шезлонге и не спеша, как
заправский Жигало раздеваю глазами загорелых спасателей, один из них, определённо смотрит на меня…
Каблуки проваливаются в рыхлую землю, а загар предательски ложится только на спину.
Потому как поза, застигнутого врасплох, страуса, не даёт возможности покрыть всё
моё, некогда холёное тело. Зато соседские мужики, с некоторых пор, стали усердно
работать на огородах, причём, на одном и
том же месте. Жёны злятся и расстреливают меня испепеляющими взглядами. Одели бы купальники со стрингами – и на их улице был
праздник! С, тех самых пор, как я переехала из города в деревню, в « ссылку» - шучу, не перестаю удивляться серости и монотонности,
здешнего уклада. А так хочется фейерверка!
Соорудила чучело, поставила в клубнику, ну и
приодела стильно - просто модель с обложки!
Причёска, губки, глазки – всё, как надо, туфли
свои, старые под него поставила. Чучело на улицу, своим, так сказать фасадом, развернула.
Смеркается, я неподалеку, присев на корточки, методично уничтожаю, озверевших
колорадских жуков и поглощена процессом.
Мимо, по улице проходит супружеская пара.
Женщина громко здоровается и я, открываю рот, что бы ответить, как тут меня опережает
мужской бас.
- Интеллигентка, ты у меня, Галина! Даже с
чучелом здоровкаешься!
Вот она сила достоверности и вкуса художника,
в моём лице, а стоит заметить, в скромности
уличена не была и себя люблю как никого
другого. Поэтому и мусор выношу при полной боевой раскраске, готовая насаждать красоту в
народ, щедро и бескорыстно. Ведь всё должно быть прекрасно, классик зря не скажет. И
потому, лестница на сеновал, которую наскоро,
за стакан водки, сбил дед Василий, покрашена в яркий, жёлтый цвет. Треснутое корыто –теперь
роскошная клумба. Козу Эвридику, доставшуюся мне вместе с домом, тоже не обидела. Рога кокетливо украсила резинками для волос с пластмассовыми ромашками. Коза почувствовала себя настоящей леди и ухажёров
козлов стала игнорировать.
- Странная ты баба, то есть женщина! –сетует,
повеселевший от выпитого дед Василий, - Ох,
обломает тебя, жизня наша деревенская, полно,
стрекозой скакать на каблучищах, ноги, неровён час подломятся!
- А меня жизнь, и так обломала, от рогов одна
перхоть и осталась! – отшучиваюсь я.
- Знаешь, - я задумчиво операюсь на лопату, -
Если бы грабила банки, я – всех осчастливила
бы! Тебе чего для счастья нужно?
- Пол литру! – блаженно расплывается в беззубой улыбке старик.
- Цистерны тебе, дед, хватит?
Василий крякает так, будто эта цистерна уже
стоит у него во дворе.
- Тебе бы, в Америку, какую, там этих банков, по
телевизору видал, тьма!
- Ты просто, BETMEN,дед! Всё, еду в Америку
Или, в крайнем случае, на Гавайи, там тоже банки есть!
И пнув высоким каблуком лопату, съехавшую
со звоном на землю, уверенно направляюсь в дом
собирать вещи. Впереди брезжит гавайский рассвет…