Кровососы. Полностью

Я тут намедни был в командировке,
В заштатном невеликом городке,
Он пробуждался от глухой зимовки,
А я приехал с сумкою в руке.

Отель был мне из Питера заказан,
Конечно же – не супердорогой,
И адрес был подробнейший указан,
Чтоб, значит я добрался на постой. 

Короче, я приехал и с вокзала
Такси поймал, и адрес указал,
Таксист сказал: - Понятно! У причала…
И сумму мне приличную назвал.

Я понял, я у них как иностранец,
И торговаться с дяденькой не стал,
Тем более, что он, такой засранец,
Отель кругом раз десять объезжал.

Но прибыли. Обычная общага,
В которой сделан кое-где ремонт,
Администратор – баба из раймага,
Которая стремится взять на понт.

Анкетную портянку мне пихнула,
И буркнула сквозь зубы: - Заполняй!
Я стоху сверху кинул, чтоб заткнулась,
И громко ей сказал: - Ключи давай!

Увидев деньги, баба присмирела,
И сразу стала ласкою дышать:
- Давно для Вас уж комнатка поспела,
Прикажете обед туда подать?!

Я буркнул: - Подавайте, но не сразу, 
Сначала душ для бодрости приму.
И не взглянув на толстую заразу,
Побрел, держа в руке свою суму. 

                *
Поднялся я по лестнице щербатой
На свой шестой безлифтовый этаж,
Дверь номера была слегка помятой,
И выдавала свой приличный стаж. 

Замок открылся тоже очень вяло,
Он был как будто площадная ****ь,
В которую за деньги кто попало,
Привык предметы разные совать. 

И номер тоже – не дворец султана,
Обычная заезжая дыра:   
На тумбочке – графин и два стакана,
Кровать из тех, что выкинуть пора.

Я плюхнулся. Пружины заскрипели,
Такой вот фешенебельный отель! 
Два полупопия надежно на пол сели,
Как судно, что попало, вдруг, на мель.

Я чертыхнулся, выбрался из люльки,
И в душевую хмуро зашагал; 
Там полотенце было на рогульке,
И унитаз карболкою вонял. 

Я стал неторопливо раздеваться, 
И воду в кранах теплую включил,
В ответ затрясся кран и стал плеваться,
Как будто я бульдозер заводил.

Потом вода струей зелено-бурой,
Рыгнула, разом выпачкал эмаль,
А я стоял с понурою фигурой,
Ругая бурно их теплоцентраль!

Но все проходит, и плохое – тоже,
Грязь вытекла вонючая из труб, 
Я душ включил, и струи били в рожу,
Чуть теплые, как подогретый суп. 

Душ подарил не свежесть, а усталость: 
Першило в горле, ёжилось в носу, 
Когда я зубы чистил, мне казалось,
Что гвоздь я вместо «Орбита» сосу.

Обтерся полотенцем, тем, что было,
Махры при этом мне забили рот,
Я причесался, и вздохнув уныло, 
Решил, что для провинции сойдет.

Тут постучали в дверь. Пришли с обедом,
Я съел его чтобы набраться сил, 
И по мобилу сделавши беседу,
Я в фирму заводскую поспешил.

                *
С делами разобрался я в два счета,
И в номер возвратившись, понял я, 
Что шляться мне сегодня неохота,
Залягу-ка я спать, аки змея. 

Тут в номер мне тихонько постучали,
Я с интересом отпер дверь, и вот -
За ней администраторша стояла,
И лыбила в помаде красный рот.

Спросила – не хочу ли я фурору,
И сиськи мне подсунула под нос,
Сказала, что такому ухажеру,
Готова обеспечить классный чёс.

От бабы толстой водкою шмонило,
И пот по шее  к сиськам вяло тек,
Меня же от нее чуть не стошнило,
А член, так вовсе спрятался меж ног. 

Я ей ответил, что устал с дороги,
Иной сегодня отдых мне милей,
И что мне нужно подвести итоги,
А после дверь захлопнул перед ней.

От вида этой мерзкой пошлой шлюхи,
Я мысленной отделался с трудом,
Но очень уж хотелось расслабухи,
И я уснул, свернувшись калачом,

Мне снился сон про нечисть и вампиров,
Которые меня во сне грызут,
А я же отбиваюсь лишь лениво,
И говорю, что я проездом тут.

Что я всего лишь тут в командировке,
Не  коренной, я стало быть, жилец,
И что такого пункта нет в страховке,
И что совсем невкусный, наконец.

Вертелся я юлой, и вот проснулся.
Открыл глаза. Пришлось на койку сесть, 
Я как-то разом  круто встрепенулся,
Вдруг вспомнив - номер  мой «шестьдесят шесть»!

                *
Все тело ныло, дергалось, чесалось,
Казался - я искусанный везде,
Неужто от вампиров мне досталось, 
Подумал в тревоге. Быть беде!   

Я свет зажег, откинул одеяло –
Ах, батюшки, везде, повсюду кровь! 
Как будто ****ь я притащил с вокзала,
Иль с девственницей я крутил любовь. 

Но тут же мое мненье изменилось,
Я быстро понял, братцы: - Ни ***!
Вся простынь как живая шевелилась,
И кровь на одеяле, блин, моя! 

И отвечая быстро на вопросы,
Которые мелькали в голове,
Я понял, что засранцы-кровососы
Во время сна прилипли, блин, ко мне.

Клопы! Заразы, сволочи и гады,
Задумали меня совсем сожрать,
Их было много – тонны! Мириады!
И было их ничем не удержать!

Я принял душ, растерся полотенцем,
А после – туалетною водой,
И разом стал похожим на индейца,
Который познакомился с бедой.

Я осмотрелся. Яростные мысли 
Меня толкнули на крутую месть –
Ведь эти гады кожу мне изгрызли,
И даже член мой пробовали есть!

С разбегу я запрыгнул на пружины,
Да так, что те провисли до земли.
Топтаться стал я, чтоб клопы-скотины
Уйти от смерти верной не могли. 

Я прыгал словно на крутом батуте,
Подушку я пинал, что было сил.
Я дрался, словно воин при Гангуте,
А после – одеяло подпалил…

                *
Приехала пожарная команда,
Когда отель весь вспыхнул как эфир,
А я кричал, что здесь мухлюет банда,   
И что администратор - командир.

Когда меня пожарники держали,
Я все орал, что ведьма эта вот,
Она хотела, чтоб меня сожрали,
И норовил ногой ей дать в живот.

Я все кричал про нечисть, про вампиров,
Про то, что все хотят меня убить,
И что клопы, мол, хуже крокодилов,
И кровь из тела могут всю спустить.

Я проклинал свой номер-мышеловку,
Принесший мне безрадостный финал; 
Я изогнулся, проявив сноровку, 
И бабе все же засветил фингал!

Я тут, наверно, допустил промашку,
Ведь санитары, мирные сперва,   
Накинула на плечи мне рубашку,
И сзади завязали рукава…. 

                *
Когда я после вышел на свободу,
То суд решил – нельзя меня винить,
Пять литров крови выпили, уроды,   
И дело было решено прикрыть.