XV. Навечно Подожжённые Пламена

hymen
Этот богатый дом стоит на берегу ничего, на берегу мечты, на берегу... только тумана,
Но он не с той стороны, в нём гасят вечером свет, и ночью в нём несветло.
Он может быть отражён в обжигающих душу прекрасных глазах наркоманок
Таких мечтательно-кротких — всему земному насилью назло.

Днём в нём играют шары с цветами несуществующих воспоминаний.
В нём всё на десять лет раньше, всё кроме твоей так бесполезно уставшей души.
Здесь все так любят тебя, здесь наконец навсегда ты нашёл отвыканье
И цветы 1-го мая. Так были раньше они хороши!

Как не стесняется голый ребёнок души обнажённой
Так наша душа — пламя. Навсегда подожжённое.
 
Но здесь все те, кого любишь ты — все почему-то моложе
На десять лет. Ты беседуешь с ними, играешь... Ты их такими забыл.
Все как-то были тебе они такими родней и дороже.
Но здесь как будто они не они — точно ты фотоальбом, заскучав, приоткрыл.
Твой флот бумажный... Он тысячу лет как уплыл.

Украсят реки цветов и потолок и плафоны и люстры
И в хрупкой жизни твоей годовщина пройдёт, растворив мимолётный паркет.
Здесь расцветёт и увянет чумой миловидных людей ниоткуда идущее чувство
Покрыв его лепестками и прахом и тьмой через тысячу лет.

Как не стесняется голый ребёнок, желающий к маме
Так наши стихи — навечно подожжённое пламя.

... Днём хорошо и приятно, всё так наполнено радостью, жизнью и светом
Чуть неожиданным, ярким и чистым... Но здесь всё равно ты в гостях
Здесь ты навек одинок. И пусть хозяева любят тебя — в этом доме взаимности нету.
Твою любимую здесь ненавидят, как в самых трагических снах.
Вслед за её привиденьем ты тихо уходишь в мечтах...

«Меня зовут Родедорм, я генерал на Луне, я одинокий несбыточный странник.
Меня зовут Родедорм, на своём белом коне я мчусь вперёд до потери сознанья».
Я полюбил эту жизнь за дыханье.

Когда протыкают плевы
Теряются девы, которых в нашей галактике втрое меньше, чем звёзд
И млечный путь их секретом оживляет в могилах солдат, чтобы когда протыкают плевы
Не скрывали они от тебя своих тёплых и искренних слёз.

Это не рай, а всего лишь возможный уют, чуть на «Красную Розу» похожий.
Но только здесь ты поймёшь, как человек хочет жить. Не умея... И с горечью рушится как;
Нет, не нарочно: — всегда подбирая обломки, обратно сложить их опять он не может
В конце концов оставляя себя раскуроченно-мёртвым — дурак.

На часах просыпается время мечтой отражённой
Дети тоже похожи на пламя. Навсегда подожжённое.


2005