11 апреля 2005 года

Вступление

Настоящий цикл стихов является продолжением моих предыдущих «дней» (напр. 2 марта 2005 г. и т.д.) и отражает растущую калейдоскопичность чувств и мыслей не только моих, но и надеюсь, некоторых современников. Обилие внешних впечатлений, спрессованность их во времени – отличительная черта физиономии дня сегодняшнего. Предлагаемые ниже стихи также  сложились стихийно, в течение одного дня. Надеюсь, что они изобразили некие черты не только наших, но и иных времен.


11 апреля 2005 года

I

Когда в каждой русской деревне
будет своя секта, -
как хотел Гитлер;
когда для русских не останется ничего,
кроме водки и наркотабака,
а вместо молока будет Биттнер;
когда жизнь русских рабынь
будет горше полыни;
когда постперестроечная знать
на чумных пирах будет гулять-орать:
мы самые независимые!
А втайне будет лизать зад
проверяющим загранкомиссиям –
 
Я, перед тем, как взять пулемет и уйти в леса,
послушаю пастырские голоса;
и если они скажут мне: покорись! То воля свыше!
останусь в гражданской нише;
Если же нет,
то наступил момент
для суда над Горбачевым Мишей
и теми, кто после него,
Но
Я не зову Русь к топору,
но полагаю, что нашу дыру:
финансо-экономико-нравственную,
больную, неблагодарственную,
можно закрыть теми,
кто
Русь мечтал утопить, как Садко.

Что же мне, русскому, делать
сего дня?
Готовить – порох
для огня:
Словесного, древесного, бестелесного,
И не вкушать ничего пресного.
Осоляя себя, осолять других.
Спасенье Отечества – в нас самих.

II

На Достоевского торгуют унитазами.
На бывшей Гоголя кирпичный кавардак.
В смирдинской лавке бесподобно пахнет зразами
Сквозь крики о писателе: чудак!

III

Меланхолия

Дева с пробитыми крыльями,
Хрупка на вид.
Взгляды поднимет мыльные –
Ты в пыль вбит.

Жизнь она делает падалью
При ползке.
Дни, что ей светят за далью
В черном куске.

В правой руке бережно
Лежит топор.
А вокруг неустережно
Голов убор.

Знаешь что, Меланхолия?
Поди поспи.
Ты велика, но не более,
Чем ростки.

Надо идти по-прежнему,
Как шел.
Время течет по-брежневу,
Райт Олл.

Дева с пробитыми почками
Сидит в тоске.
Как окурок “охотничьих”
В томатной треске.

IV

Уличный торговец

Купите золото!
Молотом добыто.
Недорого.

Цепочка женская.
Отделка венская.
Цвета творога.

А где-то ладная,
Навеки хладная,
Лежит хозяюшка.

С коленкой раненой,
Когда-то маминой,
Играет заюшка.

V

Итак, твоя раненая венская коленка,
Стопа точней.
Там, где женщина, как стенка,
Жизнь скучней.

К тебе это не относится, впрочем,
Наркотик мужчин.
Кто тебя научил их морочить?
И гладить бороздки морщин.

Как ты умеешь а-ля анфас
Класть их мордою в грязь.
И каблуком – будь хоть царь Мидас –
Втирать им в уши мазь.

Они и бегут за тобой, потому что
Каждый хочет кровавиться.
Ты их бьешь, не зная за что:
А им это нравится, нравится.

Прости мне этот косноязычный бред:
Ножку твою завяжу.
Мне бы родиться, как ты поэтом,
Вступить на мужскую межу.

Но не могу! Не могу и все.
Женщиной быть хочу.
Плыви от меня дурным карасём
К очередному сычу.

А кровь на твоей коленке я смыла
(забыла, опять на стопе).
Эту картинку я смою мылом
В моем мозговом купе.

VI

Для всех хорошим не будешь.
Да и не надо это.
Ты все молчишь, куришь…
Мыслями где-то.

Посмотри на улицу: снег исчез,
Уйдя в мокрую землю.
Не люблю новости от CBS,
Но весеннюю – приемлю.

Все же есть что-то древнее
В мире круговоротном.
Пальцам как-то нервнее
С деревом потным.

И, протирая лысину
Подошв ботинок с мехом,
Целую морду лисину
Апрельского громкого эха.