Сон виноватой

Действующие лица.

Госпожа Совесть, Сознание
Я
Случайные прохожие (свидетели)
Старушка
Старенький дед
Сомерсет Моэм
В.В. Маяковский
Продавщица
Учитель астрономии
Судебные присяжные
Государственный обвинитель

8 00 утра. Душа поехала за формой № 9, тогда ведь мне ещё не было шестнадцати.
Я томлюсь в поисках одеяла, но никак не могу успокоиться – мне очень холодно. Я опять вспоминаю, что такое страшный суд. Но не нахожу ничего общего с этим невероятным мероприятием. В то же время моё тело находится где-то на пересечении Фадеева и Чернышевского. Вопрос: какого чёрта я делала там в 8 00 утра.
Я в таком смешении, что никак не могу добраться до этой заветной двери. Дверь действительно была заветной и недосягаемой, несмотря на её облупленность. Этому помещению было не менее 60-65-ти лет. В его ветхие просторы я захожу в первый раз, да и в принципе в последний. Вот цель достигнута, дверь открыта и я слышу:
- Введите подсудимую.
Я вхожу и внезапно  понимаю, что на скамье подсудимых ждали как раз меня.
- Где ваша Совесть?
- Подождите – кричу я. – Где я?
- Я спрашиваю, куда вы дели свою госпожу Совесть? Нам нужна она, а не вы.
- Понимаете, г-н Судья, моя душа поехала за формой № 9, а совесть естественно с ней. У меня душа и совесть всегда неразлучны.
- Ах, вы опять, как всегда грешите своим красноречием, своим презренным даром.
- Я протестую ваша честь. Я писал про красноречие, про то, что это презренный дар одного моего героя «Рождественских каникул», но я не имел в виду эту ни в чём не повинную …
Я сидела на краешке стула и не могла себе представить, где я. Как будто я разделилась сразу натрое. Одна моя одна/третья валяется без медицинской помощи на перекрёстке. Вторая мучается, никак не выберет подходящее положение подушки. А к третьей подсаживается ещё одна … Внешне эта девушка очень напоминала мне саму себя. Но я не видела её лицо. Оно как будто было засвечено. К тому же совершенно незнакомым голосом она мне молвила.
- Ты узнала его?
- Кого?
- Твоего адвоката?
- А ты кто?
- Слушай, спокойно, я просто-напросто Сознание, твоё Сознание.
- Ах ты, гадина, где ты шаталась все эти 15 лет? Неужели ты, наконец вспомнила обо мне. Как же!
- Да я бы и не вспомнила. Мне пришла повестка в суд.
- Так значит это суд?
- А что же это, по-твоему? Видишь, вот это судья.
- Это я поняла.
- Не перебивай. Там за дверью стоит ещё куча свидетелей. Кстати вернёмся к адвокату. Ты его не помнишь? Вспомни «Рождественские каникулы».
- Я стала механически вспоминать «Рождественские каникулы». «Красноречие мой презренный дар».
- Батюшки, что делает здесь Сомерсет Моэм?
- Он тебя защищает! Это правда.
- Прости, но в чём меня обвиняют? Расскажи.
- Я не могу сказать. Я просто-напросто Сознание. Мои функции заключаются в другом.
- Тогда зачем тебя вызвали в суд?
- Я тоже свидетель.
- И ты будешь плохо обо мне говорить?
- Нет, я часть тебя, но я вне пределов твоей досягаемости. Ты не сможешь меня ощутить материально, потому что я живу по тому же самому адресу, что и ты: ул. Рустамова дом 32 квартира 43, только всё это со штрихом и с пометкой «Сознание».
- Пошла прочь. – сказала я и стала с нетерпением наблюдать за всем происходящим. Я стала узнавать многие фразы Моэма из «Театра», «Рождественских каникул» и т.д.
Затем завели I-го свидетеля, и он стал давать свои показания. Мне было, откровенно говоря, смешно, потому что я ничего не понимала в юриспруденции. Я только зло смотрела в глаза гос. обвинителя.
- Когда-то давно, когда я была беременна, мы с мужем ехали в автобусе. Мы стояли, сидячих мест не оказалось. Рядом сидела она с кем-то из взрослых. Муж попросил её встать, но другая женщина не позволила, мотивируя это тем, что девочка ещё очень маленькая, чтобы уступать кому-то место.
- Но ведь вам тогда было …
- Да мне было восемь. Я помню, мы тогда ехали к тёте на Баилово.
- А вы помните какое-то чувство вины?
- Вины? Я помню запах вина.
Следующий свидетель вошёл в зал, и я сразу узнала его. Мне было легко это сделать, так как я всегда рассматривала его фотографии и портреты с большим вниманием.
- Господин фин. инспектор, - начал В.В Маяковский.
Я отключилась. Мне было настолько интересно слушать моего любимого поэта вживую, что я уже пришла к выводу, что мечты сбываются.
- Я видел её глаза, которыми она читала «Во весь голос» - продолжал он. – Я писал, а она читает. Значит, я писал, потому что она читает.
- Спасибо Владимир Владимирович.
Маяковский покинул комнату, но сначала я, воспользовавшись удобным моментом, расспросила его, чем он занимается сейчас.
- Да, Блок говорил: «XX-ый век ещё страшней». Так вот XXI-ый тоже не сахар.
- Куда вы сейчас? – поинтересовалась я.
- К Лиле.
- Вы уже помирились?
- Мы и не ссорились.
«Такого мужика загубила баба» - подумала я про себя.
- Простите, мне надо спешить. Кстати, я как-нибудь передам вам свой новый сборник.
- Спасибо, - ответила я и тут же увидела пятно от моркови на желтой рубашке.
«Хорошо, однако, ваша Лилечка за вами смотрит». С этими мыслями я отвернулась от Маяковского и теперь уже стала ожидать какую-нибудь следующую гадость от свидетелей. Вот так без души, без совести я сидела там почти одна, практически одна. Только Сомерсет Моэм не переставал меня развлекать и одновременно с этим защищать.
Наконец ко мне подошла какая-то девушка, теперь она напоминала мне Сознание. Но голос у неё был совсем другой, погрубее. Она поздоровалась очень вежливо и протянула мне какую-то бумагу.
- Что это? – спросила я.
- Мы получили форму № 9.
И тут меня, наконец, осенило, кто она и что она здесь делает. «Так выглядит моя Совесть. Хм, что ж она изрядно похудела за это время», - снова пропустила через себя я.
- Тебя уже отвезли в скорую помощь. Ты сейчас в реанимационной палате. Врачи борются за твоё спасение, а ты сидишь и перечитываешь в голове Маяковского.
- Так значит, это и есть страшный суд?
- Послушай детка, ты ещё жива и душа твоя, дай бог ей здоровья, сейчас берёт для тебя справку из ЖЭК-а. Если до 12 00-ти она не появится, ты отделаешься сотней часов общественного труда.
- Что?
- Да, да будешь поливать растения на аллейке.
- А я хоть в сознании?
- А ты не знаешь?
- Сознание приходила ко мне четверть часа назад.
- Значит, она возвращается к тебе туда в палату.
- У меня что-нибудь повреждено?
Тут я действительно осознала в буквальном смысле что такое, когда тебя мучает совесть.
- Ты замучила нас всех, – сказала она и скрылась.
Я дрожала. Мне было очень холодно. Я чувствовала, что в палате находятся более двух или трёх врачей. Они постоянно вливали мне какую-то гадость. Это было невыносимо. Я всегда презирала запах новокаина. Я чувствовала какой-то самостоятельный раскол самосознания и существования. Быть может, потому что раньше Я действительно не давала объективной оценки своим душевным отношениям. И я буквально была сыта всей своей нереализованной в жизнь виной. Сейчас я поняла, что минуты 2 назад меня действительно посетила Совесть и я уже стала по настоящему задумываться о ней и сейчас я по другому слышу этих людей, раньше тщетно пытавшихся донести до меня что-то.
Снова я стала узнавать свидетелей. Вот припомнила старичка, который когда-то попросил у меня 1000 манат на дорогу. Я и не думала, что он сейчас это вспомнит. Да и Господи, это была такая мелочь. Затем вслушивалась в учительницу астрономии, ее учительские обиды, старушку, которая стояла рядом с сидящей мной в метро и прочих. Я опять задумалась о своем и когда, вернулась к происходящему в зале суда, последние слова, которые я услышала, были: «Суд удаляется на совещание». Я знала, что признаю себя виновной. Мне не хватало лишь мужества, чтобы сейчас расписаться под этим под всеобщим наблюдением.
Я наконец-то нашла какую-то теплую волну. Я ощутила на себе что-то мягкое. Боже, как я люблю байковые одеяла. Короткие непродолжительные сигналы доносились со столика. Это звонил телефон. Я в момент вспрыгнула с кровати и ужаснулась, посмотрев на часы. Двенадцать часов, господи, я проспала все свои уроки. Впервые я увидела виноватый взгляд в зеркале. На протяжении всего времени, в течение которого я умывалась этой зимней, ледяной водой я смотрела, как быстро меняется мой облик. На секунду я замерла, я услышала тот самый грубый голос. Как будто он звучал у меня за спиной.
- Ах, быть может это как раз первая попытка твоей реабилитации. Я уверена, пройдет немного времени, и тебе незачем будет испытывать чувство вины. Я повернулась, я хотела расспросить, был ли это сон, но уже больше ничего не слышала.
Слепота.
Угол распространения падающего света увеличивается