Майна-Вира

Г.И.Диброва
МАЙНА-ВИРА
Драма в 4-х действиях
Действующие лица
Старалкин Иван Иванович – прораб
Поплавков Никита Дмитриевич – его друг по институту
Валяев Александр Кузьмич – бригадир строителей
Люба, Катя – подсобницы каменщиков
Жора – молодой рабочий
1-ый, 2-ой, 3-ий, 4-ый рабочие* * *


Шофер
Врач
Санитары
Дядя Миша – банщик
Прищепин Николай Ильич – главный инженер стройуправления
Димарский Семён Львович – инженер по технике безопасности Полштофин Николай Кузьмич – старший инженер по технике безопасности треста
Сосков Арнольд Петрович – представитель горкома профсоюзов
Наташа – жена Старалкина
Контролёр следственного изолятора
Содержащиеся в следственном изоляторе:
Фантомас – за хулиганство;
Кузнечик – за незаконные валютные операции;
Булька – за спекуляцию;
Форель – за тунеядство;
Шапка – вор-карманник;
Князь – игрок, мошенник;
Профессор – мошенник;
Брус – квартирный вор;
Мытан – за аварию на автотранспорте;
Ося – за грабёж с разбоем;
Шнырь – чердачник – без определённого места жительства;
Тютя – за распространение наркотических веществ;
Другие – без определённого места жительства.
Действие первое.
В полной темноте вспышки от сварочного аппарата, которые выхватывают силуэты кранов, каркаса колонн, стен здания. Звонки кранов. Гудки машин. Стук молотков о металл. Периодически слышен голос: "Майна! Вира! Давай, давай! Правее чуть-чуть!" На протяжении смены этих картин слышна песня: "Строители – такой народ". Она же периодически звучит по ходу спектакля.
Грохочут по рельсам колёса,
Уносят нас в даль поезда,
Уж издавна так повелося,
Где трудно туда, лишь туда.
Припев: Забросив обжитые обители,
Идём в неизвестность, вперёд.
Ведь мы строители,
Ведь мы строители,
Такой беспокойный народ.
Мы много пожитков не брали,
Мы взяли задор молодой,
Метели нам песней звучали,
Мороз отступался с тоской.
Припев:
Палатки от ветра трещали,
От грома округа тряслась,
Дожди до костей промывали
Но бойкая песня неслась.
Припев:
Звучала она на рассвете,
Звучала, закат проводив,
В рабочую куртку одета –
Испытанный наш командир.
Припев:
Она кирпичами ложилась,
Теплом наполняла сердца,
Чтоб юность жила и искрилась,
В построенных нами дворцах.
Припев:
Светает. Голос: "Шабаш! По домам!"
Явление первое.
Прорабская. В ней Старалкин.
Старалкин (глядя в окно).
Закончилась ночная...
Подходит к столу.
И снова день, и снова те заботы,
Что мною здесь оставлены вчера.
Как ненавистны стали вечера
С продлением дневной работы!
Текучка заедает, мочи нет.
Чуть что задумаешь полезное проделать,
Так помешают те: кто с делом, кто без дела,
И так на протяженьи многих лет.
Какой уж раз давал себе я слово,
Что брошу стройку и уйду в тепло,
Уйду в проектный... Нет же! Как назло
Хоть что-нибудь да не готово:
То вовремя не сданный матотчёт,
То снова переделка липовых нарядов,
То в процентовке обнаружат что не надо...
А время так стремительно течёт.
Пока исправишь – место уж забито,
Найдешь другое – та же чехарда.
Так день за днём и пронеслись года...
Ты разбитого корыта.
То ли чёба мне пошла не впрок,
А может быть чего-то сам не понимаю,
На ровном месте зачастую спотыкаюсь
И всё в прорабах... не расту...
Раздается телефонный звонок
...Звонок.
Не терпится кому-то спозаранку.
Снимает трубку.
Алло! Алло! Я слушаю!.. Молчат.
Нажмите кнопку, если автомат.
В зал.
Ага... прорезался... Старалкин!
Да! Слушаю... Узнал, узнал, конечно.
Спасибо, братец, хоть догадался позвонить.
Нет! Что ты?!.. А вообще-то бросил бы ты пить,
Ведь наша жизнь такая скоротечна!..
А у тебя семья, жена, заботы...
Нет, нет! Не надо только лишних слов,
Я выслушать тебя всегда готов,
Ты только выйди на работу.
Не можешь? Стало быть, опять запил?
Больничный лист?! Тебе достать его не трудно,
Пожалуй, тебе можно дать и знак нагрудный
За то, скольких врачей ты пережил.
Не врешь? Ну что ж... Тогда изволь лечиться.
Я понял, понял... Больше не звони.
Мне не-ког-да!.. Резину не тяни.
Пока!
Кладёт трубку. В зал
... Работничек... Убиться!
И так всегда, как только день зарплаты
Неделю пьёт. Но бюллетень потом приносит,
Клянется слёзно и у всех прощенья просит,
Но видно так он и умрёт горбатым.
Опять телефонный звонок. Снимает трубку.
Старалкин слушает... нет... не заметил...
Сейчас проверю... Позже позвоню.
Кладёт трубку.
Явление второе.
В дверь заглядывает Валяев.
Старалкин.
Входи, входи! Не бойсь, не прогоню,
Мне надо главному ответить,
Он, кажется, здесь во вторую был,
На монтаже колонн заметил отклоненья,
Так что Валяев нету мне прощенья
За то, что бригадирских не лишил.
Валяев (входит, немного покачиваясь).
Иван Иванович. Как можно
Такое на меня подумать?
Во-первых: ветер сильный дует;
А во-вторых: ночная тоже...
Как ни крути, а всё же... освещенье
Не то, что днём. Потом прожектора
Не все горят... Уж заменить пора,
Чтоб не было и дальше отклонений.
Старалкин.
Хорош! Хорош! Тебя-то я уж знаю.
Сейчас ты приведёшь пятьсот причин.
Ты брак исправь (?) и рыжих не ищи.
Прожектора?! Эх ты, Валяев...
Что?! Лампочек на складе может нет?
Или же хочешь чтобы я полез их ставить?
Молчи! Молчи. Никто и ветер не убавит,
Работать надо (!)... Понял или нет?
Валяев.
Иван Иванович, понятно.
Сейчас проверю сам и доложу.
После вчерашнему чуть-чуть дрожу,
Так извините многократно.
Болит башка и кажется что треснет,
Не вовремя зарплату привезли.
Конечно, выпили... Ну подвезли...
Исправимся... Традиция. День песни...
Так я пошёл?
Старалкин.
Давай. Иди, иди.
Да, кстати, только что звонил Сачков
И сообщил, что тоже нездоров...
Проверь других... Ты у меня гляди (!)
Не дай бог кто завалится с лесов,
Или ещё какой-нибудь несчастный случай.
Нетрезвого домой гони! Так будет лучше.
Валяев.
Сачков оно, конечно, есть Сачков...
Так я пошёл?
Старалкин.
Иди, конечно.
Проверь, как есть и сразу ж доложи,
Без допусков твоих, без всякой лжи (!).
Явление третье.
Валяев уходит.
Старалкин.
Как извести эту беспечность?
Чем вытравить? И как отбить охоту
У тех, кто к делу к своему относится вот так,
Кто портит лес, металл, кирпич... кто выпускает брак,
С небрежностью относится к работе?
Где ключ найти к сознанию таких?
Как убедить? И надо ль убежденье?
Не лучше ль применить к ним принужденье?!
Явление четвертое.
Входит Люба.
Люба.
Иван Иванович, а ветер стих.
Старалкин.
Ты что, зашла мне это сообщить?
Или о чём другом? Так говори Любаша.
Люба.
Об этом тоже да... меня послали наши...
Они играют в домино... Спросить
Меня послали: будет ли раствор,
И можно ли работать в такой ветер.
Старалкин.
Ты же сказала ветер стих... Ах, эти
Козлисты мне. Им нужен разговор;
Дискуссии, чтобы часы прошли,
Играть в козла, болтать, но только не работать.
Оно, конечно же, с похмелья не охота,
Да что поделать? Надо брат.
(Любе) Пошли!
Уходят.
Явление пятое.
Металлические стоечные леса. Возле них два пустых
растворных ящика. На лесах четверо мужчин играть в домино. Одна
женщина (Катя). Она разносит кирпич, укладывает его на стену.
Там же, на настиле лесов, молодой рабочий спит, похрапывая.
Это Жора. В глубине сцены Валяев сидит возле установленного теодолита, нацеленного трубой на колонну. Валяев дремлет. Периодически поднимается, заглядывает в глазок трубы, кидает взгляд на играющих. Дремлет вздрагивая и икая. От каждого удара домино с настила лесов осыпается щебень кирпича, кусочки раствора.
1-ый рабочий (напарнику).
Зачем ты дупель ставишь? Что спешишь?
Забей четвёрку и была бы рыба...
Ну ты и пень!.. Вот я...
2-ой рабочий (перебивая)
Вот я (!) бы, мы (!) бы...
Что ставить, если нет?! Неужто шиш?
3-ий рабочий.
Потише вы (!), кончай браниться.
Вы же на службе. Думать надо...
Раствора нет и будьте рады.
Валяев (икая)
Эх, братцы! Надо похмелиться.
Башка трещит, что мочи нету,
Перед глазами всё плывёт.
Смотрит в глазок трубы.
Должна быть здесь колонна где-то...
Но где она?.. Старалкин ждёт.
В сторону играющих.
Ребят... Колонну вы не брали?
Катя.
Ну наш Кузьмич совсем хорош.
От угораздило напиться?!
3-ий рабочий (Кате).
Ты, Кать, его лучше не трожь.
Валяеву
Кузьмич?! Не против похмелиться?
Валяев.
Ребят... Колонну вы не брали?
1-ый рабочий.
Да нет, Кузьмич. Здесь нет воров.
Ставит карту домино.
Шесть-три... Смотри... и не упали,
А ветер был-то, будь здоров (!).
4-ый рабочий.
Да, плох Кузьмич. Сейчас ему бы впору
Домой, в постель. Подсобница права.
3-ий рабочий.
А ну давай, ребятки, крикнем хором.
Один. Остальные молчат.
Кузьмич! Уж просыпается Москва!
К лесам, покачиваясь, подходит Валяев, напевая.
Утро красит солнце трезво.
Третьему рабочему.
Чего орёшь?! Горлопан.
Ты думаешь ошибся, друг любезный.
Он... никогда не будет пьян,
Он... если даже захотить
Споить его (икает), то не споите...
3-рабочий.
Зачем? Вы наш руководитель.
1-ый рабочий.
Без вас мы нуль. Завалим план.
3-ий рабочий, ставя костяшку домино.
Два-пять. Ходи! (Валяеву) Кузьмич, не надо,
Не злись. Я вовсе не хотел,
А ты всерьёз уж зашумел...
4-ый рабочий.
Кузьмич. А как насчёт нарядов?
2-ой рабочий.
За час нам выйдет по рублю?
Катя.
Вам красная цена – полтинник.
Жора, поднимаясь.
Кузьмич?! Ну как сыграл твой "Шинник"?
Валяев.
Кончай! Я это не люблю.
Болельщик... тоже мне... Сопляк,
Коль спишь, так спи... и старших, знамо
Не критикуй. А то "Динамо"...
Куда там "Шиннику"?.. "Спартак"...
Они уже филонить склонны,
А "Шинник" молодцом играет,
Сезон пройдёт, а там узнаем,
Кто будет стричь купоны.
Слезай с лесов и не бузи.
Катя.
Раствора что-то не дают...
Жора.
Кузьмич. Мне надо в институт.
Валяев.
Пойдёшь. Сейчас же в магазин
По-шустрому, туда – обратно.
Даёт деньги.
Две белых, пиво, закусить.
Катя (в сторону)
Не могут пьяницы не пить!
Валяев, вслед Жоре.
Ты с чёрного, а не с парадной!..
Явление шестое.
Те же. Входит Старалкин с Любой. Рабочие суетятся, создают видимость работы: передвигают ящики, перекладывают кирпичи.
Старалкин.
Валяев, куда Георгия послал?
Валяев.
Так нету ж до сих пор раствора.
Старалкин.
Звонил. Сказали будет скоро...
А ты колонну проверял?
Валяев.
Иван Иваныч. Обижаешь.
Не веришь, сам возьми взгляни.
Стоит, как гвоздь и ни-ни-ни.
Короче... фирма (!), сам же знаешь.
Идёт к теодолиту. За ним Старалкин. Поворачивает трубу теодолита. Труба закрыта колпачком.
Валяев (глядя в трубу).
Стоит, как гвоздь... как по науке,
И вертикальнее нельзя.
В ночную ставили друзья...
Старалкин, отодвигая Валяева смотрит на уровень, потом в трубу.
Подвинься. Убери-ка руки.
Так говоришь, что нету отклонений?
А ну-ка посмотри ещё разок.
Валяев смотрит.
Валяев.
Что тут смотреть?! Я знаю на зубок.
Ну... пара миллиметров. Нет сомнений.
Старалкин.
Два миллиметра... Эх ты, друг сердечный,
Ты ж бригадир, а не юнец-сморчок,
Сними с трубы вначале колпачок!
Валяев.
Оно со стороны видней, конечно.
(В зал)
Да, оплошал... и карта моя бита.
Старалкину.
А допуски у нас соблюдены,
Колонна не касается стены,
Видать и без теодолита.
Поверь Иванович, всё будет как в аптеке,
Исправим, подрехтуем, подобьём...
На том стоим, от этого живём...
Колонна?! Тьфу! Прикажешь – сдвинем реки.
Старалкин.
Сначала сами сдвиньтесь с мёртвой точки
И научитесь труд свой уважать,
А честь рабочего не пропивать!
Валяев.
Иван Иванович?!
Старалкин.
Всё. Точка!
Ещё замечу – пеняйте на себя.
Припомню всё – колонну, домино...
Люба (Кате).
Досталось Кузьмичу... Ну как в кино!
Старалкин.
Позор! Хоть постыдились бы ребят
Давно за сорок, а как мальчишки врут,
И ни стыда, ни совести не видно...
Порою до того за вас обидно...
Люба (громко)
Кончай базар! Раствор везут.
Старалкин уходит. 1-ый и 2-ой рабочий поправляют ящики.
4-ый рабочий устраивается на настиле лесов, постукивая мастерком. 3-ий рабочий прячет в кирпичах стакан.
Валяев смотрит в глазок теодолита.
Явление седьмое.
Прорабская.За столом, развалившись на стуле, покачиватся Поплавков. Нарядно одет.
Поплавков.
Уж двадцать лет прошло как мы расстались...
Как незаметно годы протекли?!
От прежнего – фамилия осталась.
А как Иван? (вздыхает) Узнает ли?
Его-то я наверняка узнаю.
Он, чувствуется, тот же. Весь в труде.
Переглядывает бумаги, изредка отанавливает взгляд на отдельных строчках.
Дерзает, ищет... та же пыль везде.
А ищет что? И сам не понимает.
Не знает этой жизни... божья матерь!
Наивноть со студенческой скамьи.
Ведь что искать? Давным давно нашли
До нас... А наша же задача – тратить.
И чем искусней – тем тебе приятней
Осознавать, что ты элита.
И, что тебе прислуживает свита...
Слышен голос Старалкина.
Что ж ты подвёл сегодня нас, приятель?
Явление восьмое.
Входит Старалкин и шофёр.
Шофёр.
С утра в пути, но как назло затор,
Дороги почему-то перекрыты,
Везде ГАИ... машина не помыта,
Не дай бог, думал, схватится раствор.
Тогда, считай, совсем уж крышка,
До вечера не выбрался б в гараж.
Старалкин (отмечая накладные, в окно)
Что шляешься?! Георгий! Гришка!
Машину взять на абордаж!
Шофёр уходит.
Явление девятое.
Поплавков. Старалкин.
Старалкин.
Простите, вы ко мне? По делу?
Поплавков.
Да как вам, собственно, сказать...
Выходит из-за стола. Подходит к Старалкину.
Иван. Иван! Едрёна мать!
Неужто не узнал, холера?!
Старалкин (отступая)
Да я-то... с вами не знаком.
А впрочем... впрочем... нет, постой же.
Никита... ты ль? Толстяк! О боже...
Кузнечик? Китька?! Поплавков!
Обнимаются, целуются.
Старалкин.
Ну удивил ты меня брат, ей богу!
Как снег на голову – ни дать, ни взять.
Присаживайся. Ты, небойсь, с дороги?
Поплавков.
Да собственно... Ну как тебе сказать?
И да, и нет. Короче, что лукавить?
Вся жизнь моя – дорога. Как мираж.
Ты весь в делах – куёшь на старость стаж,
Моя же цель сейчас – свой вес убавить.
Да, да. Свой вес. Не в переносном смысле,
Ни в положеньи, в обществе... в прямом.
Как килограммы снять с себя – вот мысли,
Которые терзают с каждым днём.
Других проблем же не было и нету.
Женился. Тёща... (показывает пальцем вверх) там, а тесть повыше.
Квартиры, дачи, денег выше крыши,
Жена любимая... любовница... и дети.
И я, единственный их, ненаглядный,
Все берегут, пекутся обо мне.
Такое и не снилося во сне,
Короче... тунеядец я изрядный.
Забыл друзей, студенческую пору,
И жизнь моя – один сплошной кураж,
Предчувствую, всему конец уж скоро.
Сейчас же что? Вояж, опять вояж.
В Париже был, в Неаполе и Риме,
И даже в Сан-Франциско наезжал,
Но красоты такой нигде я не встречал,
Как в нашей стороне необозримой.
И с каждым днём становится родней,
Загадочней, заманчивее, краше
Степная Русь, в берёзках среди пашен,
Дым от костров и ржание коней.
Старалкин.
Да ты поэт!
Поплавков.
Да нет же. Вовсе нет.
Но просто жизнь я познаю в сравненьи,
И, как здесь ни крути и ни верти,
Дороже и роднее не найти
Отчизны... И не может быть двух мнений!
Подходит к окну. С грустью.
Но кто я, Ваня? Кто я для неё?
Я – клоп, я – вошь на этом мощном теле,
Болтаюсь праздно, вроде бы при деле,
А чувствую – душа моя гниёт.
Особенно при виде крупных строек.
Могу часами я на них глядеть...
И так порою хочется одеть
Кирзовые...
Старалкин (перебивая)
Ты элегантен, строен,
Чуть-чуть, конечно, отрастил живот,
Чуть одряхлел, но сохранилась соль!
А этот... (похлопывает Поплавкова по животу) трудовой мозоль,
Так он тебе к лицу, мой друг, идет.
Солидарность придаёт твоей дублёнке,
Ондатру украшает украшает седина,
Ну в общем ты... величина,
И не кажись себе телёнком.
Цветёшь и пахнешь, а в расцвете лет
Оно б, конечно, лучше не работать.
Эх Котька-Китька (!), мне б твои заботы...
Пожил бы я!
Поплавков.
Ну что ты, Ваня? Нет.
Не то! Пойми, тебе-то я не лгу.
Да и зачем скажи, пожалуйста, мне врать?
Порой ночей не сплю, ворочаюсь... Сказать?
Старалкин.
Скажи.
Поплавков.
Боюсь, что начать не смогу,
Боюсь, что позабыл чему учить,
Пять лет учили... Тунеядцем стал.
От тунеядства попросту устал.
А помнишь институт? Какими были!..
Мечтали, спорили. Без всякого жеманства
Делились, хоть питались кое-как.
Какой же я, Иван, дурак,
Что клюнул на крючок мещанства.
Обличье есть, а чувствую что мразь;
Мещанство здесь меня надуло...
Стралкин.
Да... ты в науках был акула,
А не какой-нибудь карась.
Что мне рассказывать? Ты совесть призови,
Она тебе – одна всему порука.
Пойми меня, пойми меня как друга,
Как говорят французы: "Се ля ви!"
Помочь тебе не в силах я, дружище,
Почти не разрешимый твой вопрос.
Чтоб сбить с тебя мещанский сей наркоз,
Нужен не скальпель, а большой ножище.
И сам хирургом стань, не жди со стороны,
Советников не слушай, сам решай.
Не вижу за тобой особенной вины...
Попал в болото – значит вылезай.
Но всё детальнейше обдумай, Китька, взвесь
С той логикой, которую имел.
И, коль ты хочешь быть в горниле дел,
То с богом. Не задерживайся. Лезь!
И пусть же повезёт в твоём желаньи,
Как мы мечтали в юности... тогда.
Ну ладно. Расскажи, как ты сюда
Попал. Забросим назиданье!
Откуда? С кем? Один? В кругу орлов?
Надолго ли по нашим сельским тропам?
Или же так – галопом по Европам,-
Пришёл, увидел и... бывай здоров.
Поплавков.
Сказать по правде? Что ж. Нашёл случайно.
Смотрю – строительство. Колонны, балки,
И вывеска: "ведёт прораб Старалкин".
Спросил. Нашёл. И рад необычайно.
Всё остальное я сказал тебе,
Излил от сердца, откровенно, душу.
А больше ничего. Послушай,
Давай-ка лучше о себе.
Старалкин.
Сказать-то нечего. Работа-дом-работа.
Бывал и в Сан-Франциско, и в Париже...
Поплавков.
Не врёшь Иван?
Старалкин.
В кино, конечно... Заработал грыжу.
Жена, ребёнок... Вот и все заботы.
Поплавков.
Да, брат, не густо, если глядеть,
Но, главное, что ты всю жизнь при деле,
Не мучаешься от безделья!
Старалкин.
Конечно. В какой плоскости смотреть.
Если в рабочей плоскости, то да.
Как говорят: забот здесь полон рот.
Так день за днём и пронеслись года.
Жена ворчит, грозится взять развод;
Ребёнок заявил нам как-то за обедом,
Так, деликатненько, чтоб не хватил удар,
Чтоб приготовился я, в скором, к роли деда...
Так что не жизнь – сплошной кошмар!
Жена , естественно, во всём меня винит,
Что мало дочке уделял вниманья,
Что вовремя не нанял няню,
Что ветер в голове моей свистит,
Что я стараюсь только для работы,
Что дом забыл, что нету ни шиша,
Что мой родитель тоже оплошал,
Меня состряпав идиотом.
Вот так-то, старина...
Поплавков.
Да, влип ты, чувствуется крепко, Ваня...
Быть может где-то и права жена,
Но не расстраивайся. Посылай всех в баню!
Старалкин.
Да я и так стараюсь посылать;
Бегу от них, на стройку, утром ранним,
Домой иду, когда все лягут спать.
Поплавков.
Постой! Давай отметим встречу в бане!
Старалкин.
А что! Идея. Надо б позвонить...
Поплавков.
Прости, забыл. Здесь без тебя звонили,
Я записал.
Ищет бумажку. Читает.
Тебя найти просили,
Видать начальство.
Старалкин.
Никита, брось шутить.
Поплавков.
Какие шутки?! Вот смотри: (читает)
Дотошкин,
Раздвоин, Обещалкин, Облицов,
Сквозь трубку ощущал я запах огурцов,
И алкоголь попахивал немножко.
Стальные нотки в голосе, бахвальство.
А тон какой! Не может быть сомнений
В том, что не выпили.
Старалкин.
Не принимай решений.
У нас не пьёт начальство.
Поплавков.
Конечно верю! Верю друг любезный...
Так ты готов?
Старалкин.
Готов?.. Пожалуй да.
В окно.
Валяев! Заходи сюда!
Поплавкову.
Хороший бригадир... когда бывает трезвым.
Явление десятое.
Те же. Входит Валяев.
Валяев.
Я слушаю, Иван Иваныч.
Старалкин.
У вас порядок? Не застыл раствор?
Валяев.
Ну обижаете... Не нужный разговор...
Старалкин.
Ну хорошо (!) Меня берёт товарищ.
Кивает на Поплавкова.
С собой берёт... Я в тресте, если что...
Командуй и, чтоб было всё в ажуре:
Без фокусов, без выпивки, без дури!
Смотри-ка, чтоб не шлёпнулся никто.
Всё понял?
Валяев.
Конечно. Не в лесу ж росли.
Вопросов нет. Всё будет на большой.
Показывает большой палец.
Старалкин.
Тогда отлично (похлопывает Валяева по плечу).
Очень хорошо!
(и Поплавкову).
Никита Дмитриевич?! Ну что? Пошли?!
Уходят. Занавес.
Действие второе.
Явление первое.
Баня. В предбаннике разгоряченные, завернутые в простыни,
Поплавков и Старалкин. пьют пиво.
Поплавков (сдувая пену).
Какая прелесть пиво после баньки,
Когда налит здоровьем, вскрыты поры...
Старалкин (рассеянно).
Меня, пожалуй, ищут уж в конторе...
Поплавков.
Забудься друг, и не валяй ты ваньку!
Сейчас обед, в конторе тишина,
Начальства нет. Они-то не разини.
Сотрудники в бегах, по магазинам,
Так что трудись над пивом, старина.
Не упускай минуты наслажденья,
Твоя работа в лес не убежит.
Смотри какой бокал! Он весь кипит.
Не выпьешь – бог тебе не даст прощенья.
Старалкин.
Ну, Ника! И речист же ты... Давай!
За встречу, за здоровье, за успехи,
И за оставленные в жизни вехи...
Поплавков (перебивая).
За жизнь без надувательств. Наливай!
Старалкин (подливая водку в пиво).
Да, Китька, ты искусный соблазнитель.
С тобой недалеко и до греха.
Поплавков.
Нет, нет, Иван! Я не такой. Ха-ха!
В сорочке я рождён, как мне сказал родитель.
Ведь сколько раз по лезвию ножа
Ходил, шатался, но не поскользнулся,
Ни разу на судьбу не огрызнулся...
Везенье надо уважать!
Не лез в бутылку, уважал начальство,
Хоть и противно быыло, а лизал,
Скулил, сюсюкал, но только (!)рыгал,
Нахален сам (!), но кланялся нахальству.
Где надо было, помогал подняться,
Где незаметно помогал столкнуть.
Сейчас же совесть мучает чуть-чуть,
Но не на столько, чтобы не смеяться.
А смех (!) – не слёзы, можно пережить,
Тем паче, что от смеха молодеешь.
От слёз и грусти старишься, седеешь,
А нам-то надо жить. Притом красиво жить!
Вино и женщины. Не думать о работе.
А коль спешить – так медленно спешить,
И тихим сапом в баньке пиво пить,
А если же устать, то... на охоте.
Старалкин.
Да, скромные твои желанья.
Тебе б дворянский титул и полтыщи душ,
Да ежемесячный приличный от них куш...
Поплавков (перебивая).
Вот мне-то и не надо (!) состоянье.
Всё это есть, ведь я же говорил –
Имею вексель бесшабашно тратить.
Обут, одет лишь в фирменные платья,
За это всё исправно платит батя,
Но с оговоркой, чтоб немного пил.
И я креплюсь, им угодить стараюсь,
Они же меня любят от души...
Старалкин.
Никита, не смеши.
Поплавков (креститель).
Вот крест, коль на мизинец завираюсь.
Да и зачем скажи тебе (!) мне врать?
Поднимается, заглядывает в шкафчики.
Послушай. А куда я сунул веник?
Ага... нашёл. Так значит я мошенник...
По-твоему?
Старалкин.
Ну в общем... да. А впрочем, как сказать?
И да, и нет. Пусть бог тебя рассудит,
Я не берусь. Короче я профан.
Ты говоришь, а я как истукан
Не верю, брат (!). И вряд ли верить буду.
Ну не идёт, не вяжется вот здесь (!)
показывает на голову
Здесь (!), в сером веществе, извилин нет подобных.
Я так не смог бы! Просто неудобно.
Поплавков.
Скажи, Иван. А справедливость есть?
Старалкин.
Конечно есть (!). Не может быть двух мнений.
Ты глупые вопросы задаёшь.
Поплавков.
Ну ты, Иван, да-е-шь.
Великовозрастный младенец. Гений!
Не тёртая провинция глухая,
С образованьем верхним, а того
Крутит пальцем у виска.
Не смыслишь в жизни ничего,
Её ж стараешься охаить.
Вот сколько ты на производстве крутишь?
Старалкин.
Так двадцать с лишним лет уже. А что?
Поплавков.
С машиной, дачей...
Старалкин.
Ты говоришь не то.
Прости меня, но ты неумно шутишь.
Поплавков.
Иван, как раз я вовсе не шучу.
Ты двадцать отработал, я – два года.
Машина есть (!). Одет по крику моды.
Могу купить, что захочу.
Старалкин.
Так уж и всё? Кончай болтать.
Поплавков.
Не веришь?! Что ж. Давай поспорим!
Старалкин.
Давай! А убедимся скоро ль?
Поплавков.
Да хоть сейчас. Прикажешь – будут нам плясать.
Старалкин.
Ансамбль цыган?
Поплавков.
Зачем так громко?
Интимней надо, поскромней.
Без галстука ансамбль принять неловко
Потом же шум, и я-то поумнел.
Был шум уже... С тех пор я стал потише,
Стараюсь не шуметь и не форсить...
Старалкин (доставая бутылку).
Ну, Китька... как? Ещё допить?
Поплавков.
Давай! А хочешь соло дяди Миши?
Старалкин.
Какого? Банщика?
Поплавков.
Конечно же его.
Старалкин.
Давай! Шут с ним. Хоть так и неприлично,
Но коль заспорили под этим
Щёлкает по горлу.
Безразлично.
Давай!
Поплавков (кричит в дверь).
Дядь Миш! Ко мне! Дядь Миша! Ого-го-го!
Явление второе.
Те же. Входит банщик с наполненными кружками пива.
Банщик.
Холодненькое... прямо с новой бочки.
Приятно пить... Массаж сейчас? Потом?
Поплавков.
Массаж потом. Сейчас же будь готов
Нам выдать посмешней примочку.
Банщик.
Смеётесь?
Поплавков.
Нет. Ну что ты, дядя Миша?!
Серьёзней не бывает, как сказал.
Ты нам бы соло станцевал,
Чтоб смеху было выше крыши.
Банщик (обиженно).
Зачем, ребята, старца обижать?
Поплавков (перебивая).
Дядь Миш! Да что ты! Нет. Я не обижу.
Достает 25 руб., сует ему в карман халата.
Ведь ты же сам хотел... я вижу.
Банщик (весело).
Шельмец! Всё знаешь. Как ни станцевать?
Таким ребятам дивным...
Поплавков напевает мелодию танца маленьких лебедей из балета Чайковского "Лебединое озеро". Банщик, приподняв халат, танцует.
Старалкин (вскакивает, бьёт кружкой об пол. В истерике).
Довольно! Вы!.. Противно.
Явление третье.
Банщик испуганный выбегает. Поплавков закатывается со смеху.
Поплавков.
Ну ты и псих! С характером вендетты.
Ты в зеркало взгляни – лицо перекосилось.
Правдивец мой. Борец за справедливость.
Взгляни сюда!
Достаёт пачку денег в крупных купюрах.
Вот справедливость эта!
Хочу – кучу! Хочу – в глуши страдаю,
Хочу – кому угодно нагрублю,
Потом спокойно грубость откуплю,
Так как в руках (потирает палец об палец)
Я силу ощущаю.
А не было б её, то звали б меня Китька,
Сейчас же для всех лишь (вы!) и только вы!,
И пусть стократ вы будете правы,
А я не прав – мне (!) будет вера, и мне же будет скидка!
Старалкин.
Что ж. Извини, что я тебя не знал.
Ведь философия твоя насквозь гнилая,
Ты сам прекрасно это понимаешь,
И сам же накануне мне сказал.
С сожалением, сомнением, громко.
Так где же ты, Никита?! Где? Ответь!
В прорабской (указывает пальцем в сторону)
там (!) или же здесь вот (!), в бане.
Поплавков (с грустью).
И там, и здесь, ж нету меня, Ваня.
Я есть мираж и... нечего смотреть
Такими вот безумными глазами
Я сам себе противен, Вань. Ха-ха!
Ты думаешь в душе моей труха?!
Нет! Есть душа и сердце бьётся. Но это... между нами.
Старалкин.
Да, сложная, однако, ты натура.
Поплавков (с иронией).
Куда уж там! Сложнее ЭВМ...
А я такой же, как и все – пью, ем...
Старалкин.
Так будь же сам собой... фигурой!
Поплавков.
Вот это, Ваня, я уж не смогу,
Хоть режь на части, хть меня убей.
Короче, коль занёс кулак – так бей...
Поверь Иван, не лгу тебе, не лгу
Настолько я увяз в это болото,
Не в силах даже вытащить ноги,
А так порою хочется работать!..
Старалкин.
Не лги! Хотя бы мне (!) не лги.
Ведь стоит захотеть тебе, Никита,
И будешь ты таким же, как и был.
Поплавков.
Нет. Карта моя бита.
Давно я прошлое забыл,
Раскис, размяк я в жизненном разврате,
Как в этой бане... с пивом и вином.
Давай-ка лучше о другом...
Старалкин.
Нет. Хватит.
От слов твоих – клещами сжало горло,
И вообще тревожно на душе
Пожалуй я пойду... пора уже.
Одевается.
Поплавков.
Давай, иди... Коль сильно так припёрло.
Старалкин (поправляя галстук).
Ты извини. Спасибо за визит.
Быть может я его и не достоин,
Но уж таков, как есть. Я по-другому скроен.
Прощай и будь здоров!
Пожимает руку Поплавкову. Уходит.
Явление четвертое.
Поплавков (Ходит. Нервно).
Спешит...
Куда спешить? Достоин, не достоин...
Расчувствовался... Красная девица...
Небойсь такая жизнь самому снится,
А он в своих керзовых... но в герои!
Да, жизнь... Как всё и вся жестоко ты ломаешь,
Крошишь и рушишь юные мечты?!
От этой муравейной суеты
Друзей теряешь, а потом страдаешь.
А я при чём? В чём здесь моя вина?
Лишь в том, что смог устроиться красиво?!
Шут с ним! (в дверь) Дядь Миша!
Тащи пиво!
Побольше воблы!.. и вина!
Явление пятое.
Пока меняется декорация, в полной темноте, мигает мигалка скорой помощи и завывание сирены. Ощущение движения автомашины.
Декорация явления пятого первого действия.
Возле лесов сгрудились рабочие. На полу лежит Валяев.
Катя (сквозь слёзы).
О, господи! Вот и не верь в судьбу...
3-ий рабочий.
Кузьмич, Кузьмич. Эх ты, старик хрипатый.
1-ый рабочий.
Да не скули ты!
(Показывает на свесившуюся с настила лесов лопату)
Убери лопату,
А то кого-нибудь достанет по горбу.
Явление шестое.
Те же, вбегает Люба.
Люба (запыхавшись).
Приехали... Сейчас сюда придут.
Да не одна, а две каких-то "Скорых".
1-ый рабочий.
А кто их приведёт?
Люба.
Там Жора...
Он не поехал в институт.
2-ой рабочий.
А в трест и в Управленье сообщили?
4-ый рабочий.
Конечно... Сразу брякнули туда...
Катя.
А где Иван Иваныч? Вот беда.
О нём-то мы забыли?!
Явление седьмое.
Те же. Входят врач и санитары с носилками. Впереди их Жора.
Жора.
Сюда, пожалуйста, сюда.
Все расступаются. С мольбой, надеждой, смотрят на врача.
Катя.
Вы, доктор, уж его спасите.
Врач.
Посторонитесь, разрешите.
Присидает на корточки, щупает пульс.
Катя, Люба (вместе).
Ну вот беда!..
Пауза.
Врач (поднимаясь. Санитарам)
Несите пострадавшего в машину,
В реанимацию. Да побыстрей!
Жора (помогая санитарам).
Нежней, товарищи, нежней.
Санитар.
Ему бы наложить бы шины...
Врач.
Потом, потом! Скорей ребята!
Уходит. Санитары бегут с носилками, на которых
Валяев. Все двигаются за ними.
Люба.
Потише! Словно жеребцы.
3-ий рабочий.
Та он уже отдал концы...
Катя (3-ему рабочему).
Тебя быстрей кондрашка хватит.
Раскаркался, как старый ворон...
3-ий рабочий.
Та уж сюсюкать не привык...
Катя.
Типун тебе бы на язык!
Ведь это ты его измором
Довёл до этого похмелья!
Голос из-за кулис 1-го рабочего.
Ну хватит! Ссориться кончай!
Катя.
А ты мне рот не затыкай!
Во всём виновен он! И зелье...
Снова полная темнота. Мигалка "Скорой" и сирена.
Явление восьмое.
Прорабская. В ней Прищепин, Димарский, Полштофин, Сосков.
Полштофин.
Скажу, что дело пахнет керосином.
Вы слышали... и врач не обнадёжил.
Сосков.
Да, здесь уж мы помочь ему (!) не сможем.
Димарский.
Быть может мне дойти до магазина?
Прищепин.
Давай сходи, пока он не закрылся.
Димарский.
Что брать?
Прищепин.
Ну что ты?.. Сам не знаешь?
Как будто в первый раз.
Димарский указывает взглядом на Соскова, подмаргивает.
Прищепин.
Ну что моргаешь?
Димарский.
Всё понято. Бегу. Бегу. Я скрылся.
Полштофин (Димарскому).
И, если можно, сигареты с фильтром...
Сосков.
А мне без фильтра... лучше бы "Дымок".
Прищепин.
Ты запиши. Или запомнить смог?
Димарский.
Всё понято. "Дымок", закуску и два литра.
Уходит.
Явление девятое.
Те же без Димарского.
Прищепин (указывая вслед Димарскому).
Он насчёт этого... у нас шустряк.
С такой бы резвостью шустрил бы по работе...
Полштофин.
С понятием товарищ. В разумных рамках вроде...
Сосков.
И с юмором... (копируя Димарского)
"Всё понято! Бегу. Бегу...Остряк!
Прищепин.
В нём юмора хоть отбавляй!
Когда же в незнакомом где кругу
Твердит: "Всё понято! Бегу. Бегу".
А принцип же другой – шаляй-валяй!
Полштофин.
С понятием товарищ, не суди.
А то, что у него в делах пробелы...
Так у кого их нет? Такое дело.
На то ты главный... Сам за ним следи.
В нём есть чутьё, хоть и в делах не петрит,
Мне лично нравится его смышлённость...
Сосков.
В житейском смысле есть ученость.
Полштофин.
И главное (!), что держит нос по ветру.
Прищепин.
Да, это у него не отобрать.
Вот если бы ещё в бумагах был порядок,
Тогда бы мне другого и не надо.
Полштофин.
Так будем ждать?
Сосков.
Давай начнём писать.
Пока скелетик акта набросаем
Он и придёт... Да, кстати, где журнал?
Прищепин.
В столе я перерыл... везде – искал,
Но нет его. Один Старалкин знает.
Полштофин.
Старалкин сам же где-то затерялся.
Ни в тресте нет его...
Прищепин.
Ни в управлении.
Сосков.
А нам же надо принимать решение,
Чтоб на бумаге след остался.
Всё броско отразить в одной картине,
Чтоб и комар здесь нос не подточил.
Полштофин.
Добро что нам известно что он пил.
Списать бы этот случай...
Явление десятое.
Те же. Входит Старалкин.
Прищепин.
Лёгок на помине!
Старалкин (Весело, здороваясь поочередно за руку).
Приветствую, приветствую, привет.
(Прищепову)
С тобой мы виделись и все равно здорово.
Какими судьбами ко мне? Вот это новость!
Гости в дому – хозяина лишь нет.
Суетится по прорабской.
Не ждал, ей богу! Не готов. Не ждал.
Но от души я рад, что посетили.
Потирает руки.
Сейчас сообразим. На стройке были?
Прищепин (перебивая).
Не суетись. Скажи-ка, где журнал?
Старалкин.
Какой журнал?
Прищепин.
Инструктажа, конечно.
Старалкин (весело).
Инструктажа? Дай ящик отодвину.
Здесь у меня порядок – чин по чину.
Прищепин (зло).
Ты что-то рано проявил беспечность!
Старалкин.
А что случилось? Что ты разозлился?!
Прищепин.
А ты что (!) мальчик? Сам не понимаешь?
Или на самом деле ты не знаешь?
Старалкин (оглядывая всех, растерянно).
Не-е знаю... нет...
Полштофин.
Твой бригадир разбился.
Старалкин (размякший сразу, опускается на корточки, сжимает голову).
Я чувствовал... Я чувствовал... Ду-ра-ак.
С утра он подозрительным казался,
Когда вошёл в прорабскую, шатался...
Меня... да на мякине!.. просто так
Обвёл... а я-то старый думал,
Что я психолог, что могу читать
По лицам мысли... тайны узнавать...
А здесь меня надул он.
Нет! Вы серьёзно? Или это шутка?!
Пауза. Прищепину.
Да не молчи ты! Что-нибудь скажи!
Подхватывается. Сцепится.
Он где? В больнице? Жив или не жив?
Прищепин.
В больнице... Успокойся на минутку.
Давай журнал... все записи проверим.
Прошёл ли сам Валяев инструктаж?
Старалкин.
Да у него же в четверть века стаж.
Полштофин.
Таким как раз мы и не верим.
Соскову.
Скажи, я прав? Арнольд Петрович?
Сосков.
Конечно, Николай Кузьмич.
Полштофин (Прищепову).
А ты что думаешь? Ильич!
Прищепин (разглядывая подписи в журнале).
Да... разная бывает сволочь...
Полштофин.
Ильич, о чём ты?
Прищепин.
Так... я про себя.
Бывает... сволочь, говорю, бывает,
Эт я про тех, кто в такт всегда кивает, Подножку подставляя вам любя.
Старалкину показывает две разных страницы.
Иван, смотри... Чья подпись здесь?.. Его?
Старалкин.
Да, здесь его. Не может быть двух мнений!
Прищепин (показывая другую страницу).
А здесь вот... у меня уже сомненье...
Старалкин (разглядывая, с дрожью в голосе).
Да, да... А здесь уж не его.
Прищепин.
Вот я и говорю, найти бы эту сволочь,
Который подложил свинью ему.
Указывает на Старалкина.
Полштофин (разглядывая подпись).
Угу... угу... Путёвочка в тюрьму...
Скажи, Арнольд Петрович?
Сосков.
Ну, это всё от следствия зависит,
Быть может не заметят впопыхах.
Давай писать, пока Семён в бегах.
Полштофин.
Давай быстрей, а то вино прокиснет.
Старалкину.
Пойдём Иван, писать. Не вешай нос.
Спасём. Не бойся. Всё отлично выйдет.
Прищепин (с иронией).
Чем раньше сядешь ты, тем раньше выйдешь.
Вот только срок какой дадут? Вопрос.
Полштофин.
Ты не пугай заранее его.
Прищепин.
Да он у нас, как раз, не из пугливых.
Характер волевой, строптивый.
Полштофин.
Ну, а Валяев может быть того...
Сосков.
Чего того? Умрёт иль будет жить?
Полштофин.
Конечно жить! Нельзя в судьбу не верить.
Прищепин.
Сейчас, как раз, момент проверить.
Позвольте... дайте позвонить.
Набирает номер – 03.
Алло! Ага... К вам поступал Валяев?
Скажите, а давно перевезли?
Старалкин хочет отобрать трубку.
Прищепин, раздраженно ему.
Да успокойся ты (!)... Не зли.
В трубку.
Спасибо девушка... а номер мы узнаем.
Кладёт трубку.
Пятьдесят первая больница.
Давай Иван Иванович, звони,
Короче только, время не тяни,
А то медперсонал там разозлится.
Старалкин листает телефонный справочник. Набирает
номер в полной тишине. Гудки из трубки, громкие, доносящиеся до зрителя.
Голос девушки из трубки.
Больница слушает... Ну кто там испугался?
Старалкин (взволнованно).
Скажите... милая... Валяев поступал?
Несчастный случай... он с лесов упал...
Пауза.
Голос из трубки.
Валяев?
Старалкин.
Да, да! Валяев!
Голос из трубки.
Скончался.
Трубка выпала из рук Старалкина. Частые громкие гудки.
Немая сцена.
Явление одиннадцатое.
Те же. Запыхавшийся, гремя сумкой с бутылками и закуской вкатывается Димарский.
Димарский (громко).
Ну... слава богу! Думал, что ушли.
Иду, а тишина стоит аж жутко.
Выставляет содержимое сумки на стол.
Так, граждане... одну минутку...
Сосков.
Вы сигареты принесли?
Димарский.
Какой вопрос, Арнольд Петрович?
Всё в лучшем свете (подает ему пачку сигарет)
Вот, нате ваш "Дымок",
Вам с фильтром (подает Полштофину) из-под прилавка... еле смог.
Полштофин.
Благодарю.
Сосков.
Спасибо, Семён Львович.
Димарский.
Ну что вы?! Не за что! (Указывает на колбасу)
Порезать покрупней?
Прищепин.
Не суетись. И так сойдёт. Отлично!
Димарский (замечает в углу сидящего Старалкина, обхватившего голову, на корточках).
Иван Иванович! Приветствую вас лично!
Старалкин (рассеянно).
Здоров Семён... налей стакан...
Прищепин.
Налей.
Димарский наливает всем.
Полштофин.
Друзья. Давайте за успех! Того...
(щелкает себя по горлу).
Сосков.
Давайте лучше выпьем за удачу.
Димарский (Прищепову, тихо).
А что случилось? Что Старалкин плачет?
Прищепин (не реагируя на Димарского).
Один за всех (!) и... все за одного.
Старалкин (залпом выпивает. Димарскому).
Ещё налей!.. И я бы попросил,
Хотя бы на часок меня оставить.
В себя хочу прийти... Да что лукавить?
Всё это – выше моих сил!
Не вынести мне этого, друзья.
Всю жизнь карабкался, работал, бился,
Помочь в беде всегда другим стремился...
Как смерть смиряет буйство бытия?!
Как избежать её сухих объятий?
Как упредить её? Узнать где ждёт?
Костлявая!.. Она своё берёт,
А мы ей неизбежно жизнью платим...
Прищепин (всем).
Пойдём, пойдём (!). Давай его оставим,
А через час сюда опять придём.
Я изучил его. Он заведён,
И замолчать его мы не заставим.
Димарский.
Да, да. За ним и раньше замечалось.
(Ухмыляется)
Философ... Ницше! Имеет склонность...
Прищепин (перебивая).
Семён. Кончай филонить!
Бери бумаги (указывает на стол и на дверь) там (!) будем писать.
Все уходят, кроме Старалкина.
Явление двенадцатое.
Старалкин.
Ушли? Ушли... Я, кажется, один.
Один?! Нет! Не один... здесь два Ивана.
Один – боец, что дрался за два плана,
Другого же приходится судить.
Чтоб этот случай срезать, как мозоль.
Клин клином вышибают... ну а боль?
А боль души чем выбить?.. только сроком.
Лишь время все неровности сотрёт,
Каким бы оно ни было шершавым,
За ним одним лишь остаётся право
Судить: прошла та боль или живёт?!
Сейчас же она здесь (!), (стучит в грудь) во мне, как жало,
Схватила тут (берёт себя за горло) не хочет отпустить,
Какой бы вопль могла бы испустить
Душа?! Если бы вдруг да закричала,
Оглохла бы от крика навсегда
Костлявая... надолго бы забыла
Дорогу к тем, кто отдаёт все силы
Во имя жизни, юности, труда...
Задумчиво.
Во имя жизни... юности... труда...
Как много в этих трёх словах (!) и мало,
Сейчас бы жизнь свою начать сначала,
Чтоб больше сделать... нет... пришла беда!
А ведь она без спутницы не может,
Являться в дом одной – ей не с руки.
Она идёт... сужаются круги.
Они всё уже, уже (!), уже (!!), уже (!!!).
Остановись мгновенье! Не спеши!
Я не сбегу. Мне от тебя не скрыться.
Дай мне свободой насладиться (!),..
Вскупнуться в лучах солнца от души;
Дай заболеть от родниковой стужи,
Услышать на рассвете соловья;
Дай после тёплого дождя
Прошлёпать босиком по лужам;
Дай утонуть в лесу в грибном тумане;
Дай просто земляникой подышать...
Вглядеться в небо не спеша,
В то самое, что с детства тянет;
Дай с удочкой на речке посидеть,
От поплавка не отрывая взора,
Дай просто выслушать укоры
Жены, что уже начала сидеть...
Дай! Дай! Постой Иван. Не много ли ты просишь?
Пауза.
Тебя давно уж заждалась жена.
Звони. И говори мгновенью: "На!"
Потвёрже! Без сюсюканья, без дрожи.
Подходит к телефонному аппарату, набирает номер.
Явление тринадцатое.
Старалкин. Входит Наташа.
Старалкин (удивлённо).
Наташенька? Зачем сюда пришла?!
Наташа.
Иван. Я знаю всё... мне позвонили,
Сказали, что кого-то здесь убили.
Взяла такси и вот я тут... Нашла.
Старалкин.
Убили говоришь? Ну что ж похоже...
Вот видишь как заботятся друзья (!)
Убийца знаешь кто?
Наташа.
Не знаю. Нет...
Старалкин.
Убийца... – Я!
Наташа.
Иван! Зачем так шутишь зло?! О боже...
Когда же наконец ты поумнеешь?!
Когда ты станешь хоть чуть-чуть взрослей?
Уж двадцать лет мы прожили... ей-ей!
А ты такой же. Шуточки всё мелешь!
От них я раньше срока поседела,
Морщинами изрезано лицо,
С тех пор, как обручальное кольцо
В том злополучном ЗАГСе я одела.
Иван, Иван. Возьмись-ка ты за ум.
Не мальчик же... Тебе уже за сорок!
Что смотришь так?
Пауза.
Ведь дорог ты мне. Дорог!
Мой одержимый тугодум.
Старалкин.
Прости. Прости. Но я ведь не шучу.
Погиб Валяев... Я тому виною...
Я допустил к работе... и, не скрою,
За это по заслугам получу.
Так что суши мне сухари, Наташа.
Наташа.
Ну что ты, Ваня?! Может обойдётся?
Старалкин смеётся.
Наташа (обиженно).
Тут плакать надо. Нет же, он смеётся?!
Вот, вот... ещё рукою машет.
Старалкин.
Машу, Наташенька. Машу! Смеюся!
Вот видишь... и шучу я при тебе,
А мне сейчас не по себе...
Я потерять тебя боюся.
Боюсь остаться вновь в холостяках,
Боюсь осуществишь свою угрозу.
Наташа обнимает Старалкина, плачет.
Старалкин.
Ну что ты, мой родной... Зачем же слёзы?
Не плачь, любимая... не надо так.
Наташа.
Прости меня. Прости меня, родной...
Всё будет хорошо. Я верю... знаю!
И ждать тебя я обещаю...
Пойдём, любимый мой, домой.
Старалкин.
Домой?.. Давай домой! С тобой – хоть на край света,
Готов хоть на руках тебя нести.
За все обиды ты меня прости...
Наташа.
Давно (!) простила.
Старалкин.
Да?!
Наташа.
Не веришь мне?.. А это!
Крепко его целует. Целуются.
Занавес.
Действие третье.
Камера следственного изолятора. Двухэтажные нары по двум стенам. С каждой стороны – на 20 человек. Нары застелены. Много пустых. Посреди камеры стол и две скамейки, закрепленные в полу. В глубине камеры зарешеченное окно. С левой стороны окованная дверь с глазком и "кормушкой". За столом играют в домино – Фантомас, Кузнечик, Булька, Форель. На втором ярусе нар: с одной стороны – двое играют в нарды ("Шапка" и "Князь"). Шапка раздет по пояс. Всё тело его в наколках. На голове у него постоянно шапка.Князь – с наклеенными бумажными рогами на лбу и носу. С другой стороны на нарах играют в шахматы. Это Профессор и Брус по камере ходят: один быстро, с резкими движениями – Мытан; другой – с замедленными поворотами всем туловищем, тупым, невидящим взглядом, останавливаясь взглядом на ком-нибудь, чём-нибудь, долго смотрит немигающе. Это – Ося. Двое спят на нижних нарах. Видны их ноги в рваных носках. Один стирает в тазике – это Шнырь. Один шьёт – Тютя. Двое читают.
Мытан (останавливаясь напротив играющих в нарды).
Ты, Князь, не очень тарахти, послушай.
Князь.
Князь.
А что мне слушать? Я своё сказал.
Мытан.
Но то, что ты сказал – не доказал,
Лапшу нам вешаешь на уши!
Князь.
Лапшу! Лапшу! Я говорю что знаю...
Мытан (с иронией).
Он знает (!)... Ну ты, Князь, такое скажешь!
Князь (подхватываясь).
Не веришь? Нет? Давай тогда замажем!
Свободы не видать мне! Отвечаю.
Профессор.
Потише, Князь! Ты сильно не кричи.
К чему вся эта перебранка?
Князь.
Заткнись ты!.. Капабланка...
Мытан (Профессору).
Тебя не трогают? Вот и молчи.
Профессор (Князю с возмущением, громко).
Ты рот не затыкай! Что (!) мне молчать?!
Вы спорите не зная самой сути,
Я в те года учился в институте,
Когда случайно (!) вас смогли зачать.
Пауза.
Послевоенный выпуск, а туда же!
Проблемы жизни тех годов решать...
Смеётся.
Когда голодных нас съедала вша,
Вас не было ещё в проекте даже.
Мытан (указывая на Князя).
Так я ему об этом и толкую,
А он своё заладил (с иронией, передразнивая) нет икры,
Дороже водка, золото, ковры...
Упёрся, как овца... своё кукует.
Князь.
Ты сам овца! Ты подбирай слова!
Мытан.
Я ж назвал козлом... назвал овцою,
И этого ни от кого не скрою,
Что в голове твоей... трава (!)
Князь (Спрыгивает с нар, подбегает к Мытану).
Ну знаешь, ты?!
Мытан (агрессивно).
Что я?! Куда ты прёшь?!
Ты что?! По харе хочешь заработать?
За мной не заржавеет...
Фантомас.
Эй, пехота!
Может немножко подождёшь?
Пока я эту партию сыграю?
Судьёю буду вам, чтоб без обиды.
Мытан.
Не надо Фантомас... Сам сдохнет...
(Указывает на Князя, с пренебрежением)
Гнида!
Фантомас.
Всё правильно. Вот эт я понимаю.
Загремели ключи в замке двери.Все расходятся по своим местам.
Явление второе.
Те же. Входит Старалкин с матрацем, мешком с вещами и продуктами.
Старалкин (растерянно).
Здорово мужики... Пришёл к вам жить...
Кузнечик.
Пришёл, так проходи. Не хрюкай много.
Булька (с грузинским акцентом).
Кузнечик! Не культурный ты, ей богу (!)
Фантомас.
Он просто хам (Шнырю). Шнырь! Место покажи.
Шнырь (Старалкинуу).
Смотри где пусто, там и занимай,
Сегодня здесь свободных много шконок,
Вчера же были заняты все сорок,
Так что стелись. Любую выбирай.
Старалкин укладывает матрац на нижний ярус.
Мытан (Старалкину).
Земляк?! Ты по какой статье попал?
Старалкин.
Да я-то, собственно, ещё не знаю,
Я в этом ничего не понимаю.
Мытан.
Ты что? Побил кого или украл?
Старалкин.
Ни то и ни другое... просто случай,
Несчастный случай... человек упал...
Профессор.
А ты вину свою признал?
Старалкин.
Признал... Мне пояснили, что так лучше.
Тютя.
Наверно следователь объяснил?
Форель.
Конечно он (!) и уж никто другой.
Его (указывает на Старалкина) сюда и дело с плеч долой,
А сам за это лычку получил.
Шапка (Старалкину).
На курево богат? Подбрось по штуке.
Старалкин достаёт пачку сигарет, угощает.
Все сгрудились, стараясь достать сигареты; кое-кто по две. Даже те, что спали потянулись за сигаретами.
Профессор.
О! "Ява". Это очень хорошо.
Форель.
О! "Ява"? Да? Подай-ка мне ишо...
Мытан (отбирая пачку сигарет и засовывая в карман Старалкину).
Ну! Хватит вам наглеть. Убрали руки!
Форель! Кому сказал?! Наглая рожа...
(Старалкину)
Ты спрячь, а то всё это шакальё
Твои искурит, а своё
За так, тебе уж, не предложит.
Форель.
Мытан?! Зачем ты вводишь нас в конфуз?
Поделимся, покурим... если будет.
Его же тоже не убудет.
Шапка.
Земляк?! Видать был на свободе туз?!
Старалкин.
Какой там туз?! Работал я на стройке...
Шапка.
Начальничком?
Старалкин.
Да нет, прорабом был.
Шапка.
Небойсь таких вот, как Форель, давил?
Со смехом.
Он наш ударник комтруда в попойках.
Форель (Шапке).
Зато, как ты не лазал по карманам!
Щапка (с иронией).
Карман – искусство! Нужен артисцизм,
Чутьё и нюх. Ведь наш социализм
Не переносит фальши и обмана.
А так, как ты, бутылки собирать,
Любой дурак без среднего (!) сумеет.
Я уж забыл всё то, что зреет
В твоей башке... Тут надо понимать!
Соображенье надо! Ведь учили
Бесплатно... десять лет... в советской школе,
А ты остался примитив – не боле!
Мытан.
И по заслугам получили!
Шапка.
А сам? Агнец! Совсем не виноватый.
Форель.
Обидели ягнёнка в третий раз.
Мытан.
Форель заткнись! Схлопочешь в глаз.
Старалкин.
Ну что вы так? Зачем вы так, ребята?
Мытан (Старалкину).
Постой, земляк. Как звать тебя скажи?
Старалкин.
Иван Иванович... а можно и Иваном...
Мытан (тихо).
Ну вот Иванович. Побудешь с этой дрянью,
Сам убедишься, сколько лжи,
Нахальства, подлости и прочего живёт,
На первый взгляд в благопристойных лицах...
Мне хочется порою застрелиться,
Так вертухай мне пушку не даёт.
Старалкин смотрит непонимающе на Мытана.
Мытан (смеётся).
Я вижу ты, Иванович, совсем
Без навыков тюремных и без знаний,
Не знаешь даже вот таких названий,
Как пушка, вертухай, буза, косить, кусель...
Старалкин.
Не-е знаю... Как, простите, вас зовут?
Мытан.
Мытан... то есть когда-то звали Юркой,
Потом мне кличку дали эти турки,
А я ведь чуть не кончил институт.
Учился в горном... на четвёртом курсе
Подрался из-за бабы за одной,
Меня – сюда! Она – к тому... женой...
А я жаргон учу вот в этой бурсе.
Обводит взглядом камеру.
За десять лет вот эта (!) – третья ходка.
Здесь главное, Иванович, начать.
Так что... кончай ты горевать!
Ты для всех этих (указывает рукой на присутствующих) как находка.
От них ты можешь знанья почерпнуть,
Коль не был на свободе полиглотом,
Здесь станешь быстро им (!). Другой работы
Не будет: как пожрать, поспать, взболтнуть,
Поспорить по волнующим вопросам,
В которых сам не петришь ни черта.
Хоть в основном здесь темнота (!),
Но есть и экземпляры, вроде боса.
Наш бос – "профессор" (уазывает на Профессора) то есть не совсем
Профессор... но года, образованье,
Жизненный опыт и призванье...
Мошенник высший класс! Учитель всем (!)
А в шахматы играет с ним-то Брус.
Кличка "Бревно" ему б получше даже,
Канает только по квартирным кражам –
Юрист, мыслитель, шахматист... но трус.
То (указывает) "Князь". Ты помешал дать ему в рожу,-
Игрок, мошенник мелкий, по годам;
Возьмёт взаймы, но никогда
Он не отдаст.
Старалкин.
Похоже.
А тот, который за столом? Не русский?
Мытан.
А! "Булька"? Тот за мандарины сел.
За спекуляцию... осёл!
Мог откупиться же в кутузке.
Его с двумя мешками денег взяли,
А он зверёк не смог сообразить,
За пол мешка кутузку всю б купить
И дело в шляпе! Трали-вали!
Напротив, лысый – это "Фантомас" –
Баклан... Сидит за хулиганство,
Борец за справедливость, против чванства,
Чуть что не по его, так сразу – в глаз.
А рядом с ним сутулый – то "Кузнечик",-
Специалист по мебельным делам,
Валютчик и ворюга... пополам,
Тяжёлую статью взвалил на плечи.
Стирает? – "Тютя", местный наркоман,
Точнее занимался наркосбытом.
С копейки – сто имел и... шито-крыто.
Попался же случайно, за карман.
Так же как "Шапка", но тот вор-карманник,
А этот – из-за жадности своей...
Вот ещё "Ося" или же Овсей,
Лунатик камерный и вечный странник,
Он входит в роль. Попался за разбой...
Ты видишь, как пиджак на нём висит?
Давно уже не моется, косит.
Готовится в дурдом. Иначе – ой-йой-йой!
Пятнашку схватит даже не очнётся,
Статья его идёт до вышака...
Вот, кажется, и все пока.
Старалкин.
А тот, который всё со шваброй трётся?
Мытан.
А... Шнырь? Уборщик? Это наш чердачник.
Старалкин.
Мне не понятно... Это как?
Мытан.
Ну это... вроде летне-зимний дачник,
Прописки нет, и спитт по чердакам,
И ест, и пьёт за счёт свободной тары.
Показывает на торчащие ноги в грязных рваных носках.
Взгляни на ноги – это же кошмары!
Всё время спят. Железные бока!
В пожарники бы их (!) так все рекорды
Побили бы до самых высших званий.
Здесь (!) дали им приют, помыли в бане,
Спят сутками и отъедают морды.
Вот весь букет.
Старалкин.
Довольно таки пёстрый.
Мытан.
На перпый взгляд, а так...– всё шушера
Охранник – "вертухай", а доктора
"Лепилами" зовутся... и медсёстры.
Так что, Иванович, запоминай,
А не запомнишь – запиши в тетрадку.
Шнырь.
У нас здесь строгие порядки!
Профессор.
Шнырь! Понапрасну не пугай.
Порядок здесь?– Не нарушай порядка.
Сам за себя решай любой вопрос,
В чужие же дела – не суй свой нос.
Ну разве что, когда у нас разрядка,
Когда заводит диспут кто-нибудь
На тему: слышал звон, а где?– Не знает.
Конечно, зачастую побеждает
Тот, у кого чугунный голос, шире грудь,
Но ежели со знанием и смело
Доказывать, то можно убедить.
За языком своим нужно следить,
И мат вставлять для связки, но... умело.
Не пасть лицом, иначе всё (!), каюк.
Сомнут, сотрут и насмехаться станут,
Чердачники, те тоже не отстанут...
Ну как? Понятно всё (!) мой друг?
Старалкин.
Понятно в общем. Дальше постараюсь
Поглубже вникнуть, чтобы всё понять.
Кузнечик.
Ты о свободе можешь рассказать?
Старалкин.
Могу, конечно, только то (!), что знаю.
Кузнечик.
Мы слышали насчёт подорожаний
На золото, на водку, на вино...
Старалкин.
Мне в общем было как-то всё равно,
Не замечал я за собой терзаний
Насчёт поднятой вами здесь проблемы.
Вопрос из деликатнейших и, так сказать
Он не для нас. Короче не по теме
Мы будем с вами копья здесь ломать.
Кузнечик.
Ты был начальником. Вот ты (!) нам расскажи.
И, если не правы мы, докажи.
Тютя.
Доходчивей, чтоб можно всё понять.
Форель.
А то мы здесь совсем уж поотстали.
Булька.
Хоть радио и слушаем, но всё ж,
Так сходу, сразу это не поймёшь.
Кузнечик.
Об этом мы в газете прочитали,
Но хочется причину уяснить...
Мытан.
Иванович! Я им (!) здесь объяснял.
Причину в них самих же отыскал:
Работать надо!.. и... поменьше пить.
Тогда не будет вот таких вопросов.
Профессор.
Мытан, дай пусть Иваныч объяснит,
Вопрос назрел, вопрос ребром стоит.
Мытан.
Кузнечику он, как заноза.
Валютчик всё-таки, хоть и плохой,
Но видишь, как следит за курсом злата.
Кузнечику.
Неисправимый гусь (!)... Вот твоя хата!
Обводит рукой камеру.
Кузнечик.
Мытан! Ты пасть, пожалуйста, закрой.
Тебя же не того ((!) так ты не ерзай.
Мытан.
Молчу, молчу, Кузнечик. Всё! Молчу.
Старалкин.
Ну что ж, я постараюсь вам чуть-чуть
Растолковать... Как это вы серьёзно.
Кузнечик.
Куда серьёзней?! Слушаем тебя.
Старалкин.
Ну что ж. Тогда начну всё по порядку,
Доходчиво, довольно кратко,
Коль ваши страсти так кипят.
Сначала... почему поднялись цены?
На что поднялись цены? и зачем?
Да будет вам известно всем,
Что жизнь сама диктует перемены.
Она и есть тот главный запевала,
Что за собою всех и вся ведёт,
И, если где и трещины даёт,
То есть на то причины и начало.
Она нежней сейсмографа порой,
И так как на земле мы не едины,
То есть и трещины... и льдины
Войны холодной... и такой,
Что в жар бросает целые народы.
И как же нам (!) да в стороне стоять?
Тем (!), что пришлося больше всех страдать,
Чтоб сделать свою Родину свободной?
Неужто мы, чьи деды и отцы,
Громившие врагов различной масти,
Взирать спокойно сможем на несчастье
Других?.. Нет! Мы не подлецы.
И слабого в обиду не дадим!
Но нам самим необходимы силы,
Работать так, чтоб выпирали жилы.
А мы что с вами делаем?.. Едим.
Едим и пьём на те, что своровали,
Работа кажется, для вас всех, тяжкой ношей.
Шапка.
Труд делат из человека лошадь!
Старалкин.
Я б это не сказал.
Шапка.
Ах! Не сказали б?!
Конечно, ручку поднимать полегче,
Чем лес валить, вагоны разгружать...
Старалкин.
Ну это вопрос спорный, так сказать.
Мытан.
Ты с ним, Иванович, порезче.
Он – демагог! Болтает... что? Не знает!
И трудовую книжку в жизни не видал,
А что декашку (!) на хозяина отдал,
Так это, видите ли, не считает.
Да что там говорить?! Не он один.
Здесь семьдесят процентов труболётов,
Для них украсть – это почёт, работа...
К Брусу.
Эй, Брус?! Я прав?
Старалкину.
Наглейший (!) гражданин...
Квартирный вор... Таких бы самолично
Я б без суда и следствия казнил.
Трудяга сэкономил, накопил
Немного, чтоб вещь купить приличную,
А он (!) замок взломал и всё забрал,
Чтоб надурняк насытить своё чрево,
А здесь ведёт себя невинной девой.
Брус.
Мытин... Не прав! У работяг не крал!
А брал квартиры я лишь по наколке.
Квартиры жуликов и торгашей,
Да тех, что расцвели от барышей...
Пореже брал, зато уж с чувством, с толком...
А на прозвон, как мелкота идёт,
Мне не досуг. Зачем? Мараться только.
Другое дело (!) по наколке –
Прилично хапнул и... вперёд.
Туда, где шум прибоя в уши тычет,
Где рестораны, женщины, вино,
А срок дают такой же, всё равно,
Что сто рублей украл, что сотню тысяч.
Так что чистильщик (!) я хапуг, рвачей,-
Всех тех, о ком тюрьма давно уж плачет.
Какой-то гусь там (!), на свободе (!) скачет,
Его б сюда (!), меня б погнать взашей.
Мытан.
Его б погнать... Ишь губы раскатал!
Профессор.
Желанье скромное.
Тютя.
Губа не дура.
Ося.
Ты ксиву черкани в прокуратуру,
Что незаконно мол... что зря попал...
Пущай тебя в помощники запишут...
Кузнечик.
И станешь ты коллегой (!) мусором.
Булька.
А звание дадут?
Кузнечик.
Вор по ворам (!),
Рвачам и тем, кого так слабо ищут.
Профессор.
Его устами истина глаголит.
Мытан (с грустью).
Да... нас сейчас бы взять да отпустить...
Профессор.
В парную бы...
Шнырь.
Пивка попить...
Кузнечик.
Ну Шнырь!.. Артист. Шутить изволит.
Смеется.
Пивка ему... а это вот (показывает кукиш) не хочешь?
Вприкусочку с холодным кипятком?
Старалкину.
Иванович?! А дальше?
Старалкин.
Вы о чём?
Кузнечик.
Ну шо ты голову морочишь?!
Забыл о чём просили рассказать?
Профессор (Старалкину).
Ты расскажи ему, как раньше жили.
Как мы питались, в чём ходили...
Старалкин.
О том сейчас не место вспоминать.
Мытан.
Давай, давай. А то они не верят,
Что раньше жили хуже во сто крат,
Что был картошке мёрзлой (!) даже рад,
С насмешкой.
А здесь... поднялись цены?! Вот потеря!
Чуть меньше выпьете, развяжите чулки,
Чтоб мыши сбережения не съели.
Ишь! умники. Чего все захотели?
Зарплату выше дай! А цены? – Их в штыки!
Старалкин.
Всё это нам дано легко понять,
И человека, и его натуру,
Ведь он, чем ниже у него культура,
Тем больше хочет взять, а меньше дать.
А насчёт жизни раньше?.. Что ответить?
Тяжёлая (!) была... ведь в те года
С войною, в каждый дом вошла беда,
И жизнь казалась всем в наихудшем свете.
Лепёшки из акации цветка
Казались нам деликатесом вкусным...
Лет десять так, пока весенним руслом
Она (!) не забурлила как река.
А до того мы обуви не знали,
И кофта матери служила, как пиджак,
Заканчивали школу в ней (!)... и так
О лучшем лишь мечтали.
Мы не бесились с жиру. В школу шли,
Не бросив в рот голодный хлеба крошки.
Сейчас же сытые... при джинсах и в сапожках;
Не школьники – цветы земли.
Казалось бы учись, учись и только,
Грызи гранит науки не спеша...
Так нет же! Эта чёртова душа
Домой приносит даже двойки (!).
А за "отлично" требуют награду,
Презент, как выражаются теперь.
А если не дадут, то хлопнет дверь
И убежит обиженное чадо
И так, считай, почти что каждый день.
Поблажку дал – растут его запросы;
Чуть что не так – так крутит носом...
Для нас презентм был ремень,-
Надежнейшее ((!) средство для науки.
Как всыпят чуть пониже поясницы,
Так ум твой сразу прояснится
И необъятное хватают руки.
Да... несравнима стала жизнь и лучше...
Профессор.
Ты правильно Иванович сказал.
Всё в нас самих: начало всех начал –
И солнца свет, и грозовые тучи.
Так уж противно создан человек...
Всю жизнь ему чего-то (!) не хватает:
Он ищет и находит, и теряет,
И забывает, что короткий век
Его настолько, что порою страшно
Представить даже... можешь умереть...
Что всё что ты имел и мог иметь,
В конце концов (!) становится не важным.
И разницы большой я в том не вижу,
Когда пред телевизором без дела
Сидишь... Пусть он цветной иль чёрно-белый,
Всё в том, какою силою ты движем.
Мытан.
Нет, не скажи! Здесь разница большая.
А надо бы и тот, и тот иметь
И, если хочешь на икру смотреть,
На красную, смотреть в цветном...
Князь.
Я отвечаю!
Свободы не видать! Здесь прав Мытан.
Булька (Князю).
Зачем спешишь? К чему такая давка?
Захочешь взять – возьмёшь из-под прилавка,
Лишь продавцу побольше сунь в карман.
Кузнечик.
Ты Булька – молодец! С твоей мошною
И с южным видом – можно и достать
Из-под прилавка... и на лапу дать...
А как быть тем у кого фига за душою?
Булька.
Работать надо, дарагой, работать (!).
Зачем ты носишь галава? Скажи?
Не можешь сделать так – не можешь жить.
Форель.
Работать?! Не охота.
Мытан (с иронией).
Конечно! Тунеядцу труд не нужен.
Форель.
Так я же не ворую?!
Мытан.
Хрен с тобой!
Ты только жрёшь, а пользы никакой.
Ты – паразит! А это ещё хуже.
Съедаешь то, что производят люди,
А от тебя отдачи – никакой.
Форель (обиженно).
Мытан. Ты что пристал? Ты кто такой?
Фантомас.
Эй, земляки! Кончай ругаться. Будет!
Мытан (указывая на Форель).
Ну, Фантомас! Нашёл мне земляка.
Я с ним (!) на поле, на одном... не сяду!
Форель.
Ну и подумаешь?! Не очень надо.
Открывается дверь.
Явление третье.
Те же. Входит контролёр.
Контролёр.
Самойлов! Работнов! Слегка.
Кузнечик.
Нам домино бы заменить!
Шапка.
И шашечки бы новые для нард!
Шнырь.
Бумаги туалетной нет!
Князь.
Нет карт!
Тютя.
Ларёк давай!
Форель.
Начальник, дай-ка закурить!
Контролёр.
Сказали все? (Самойлову он же Фантомас,
Работнову он же Тютя)
Руки назад! Пошли.
Уходят контролёр, Фантомас и Тютя.
Явление четвёртое.
Кузнечик.
Ну вертухай! И не ответил даже.
Мытан.
А что ему? У всех нас рыльце в саже.
Профессор.
Куда же Фантомаса повели?
Мытан.
А Тютя уже был у следака?
Кузнечик.
Позавчера ещё... А может к куму*?
---------------
* Кум – оперативный работник.
Профессор.
Придут – узнаем, думай хоть не думай,
Задачка с неизвестными пока.
Старалкину.
На чём, Иванович, мы прекратили?
Старалкин.
Вы говорили, что короткий век...
Профессор.
Да, да... припомнил... вот он человек!
"Давай икру!" А голод позабыт,
Разрухи вроде не было совсем;
Забыли, что живём почти полвека в мире.
Запросы возросли: дай по квартире
И, чтобы по машине было всем!
Да не какой-нибудь, а самой новой марки,
И по цене послевоенных лет.
А то, что на продукты повышений нет,
То никому (!) ни холодно, ни жарко.
Все думают, что так должно и быть;
Ворчат, что выпускаем мы ракеты,
Что в космос лезем мы с родной планеты,
Когда на ней прилично ((!) можно жить;
Что можно нам прожить и без ракет,
Без них бы мол и цены не поднялись...
Короче говоря... зажрались!
Старалкин.
Без силы (!) в мире не прожить нам. Нет!
Чуть-чуть почувствуют враги слабинку,
Как сразу же полезут к нам с войной.
Мы это знаем, как никто иной,
К чему ведёт беспечность (!) и волынка.
Довольно. В сорок первом были биты,
Когда на танк бросались с колуном...
Сейчас должны мы думать об одном,-
Как сохранить нам мир...
Мытан.
И шито-крыто!
Профессор.
Ты прав, Иваныч! Дело говоришь
Всё остальное – просто мелочь жизни;
И даже это, что в тюрьме мы киснем.
Ведь от судьбы не убежишь!
И не такая это уж беда...
Детей бы не было – я не повёл бы бровью.
Старалкин.
А ведь ничто не подрывает так здоровье,
Не старит, как отсутствие труда.
Шапка.
Опять про труд! Да вы, как сговорились.
От ваших слов я потерял все силы.
Мытан.
Горбатого исправит лишь могила!
Кузнечик (приложив ухо к кормушке).
О! Кажется баланду прикатили.
Мытан.
Кончай базар! Свистать наверх!
К барьеру!
Все подхватываются, суетятся, становятся в очередь к кормушке.
Мытан (Старалкину).
Забудь, земляк, что говорилось тут.
Тебе-то... годик химии дадут
И снова ты – Иваныч!
Старалкин.
Буду верить.
Занавес.
Действие четвёртое.
Явление первое.
Прорабская. Та же обстановка, что и в явлении первом первого действия.
Старалкин.
И снова день, и снова те заботы,
Как будто бы и не было двух лет.
Всё то же, те же, изменений нет,
Вот только сладше кажется работа.
Как будто всё впервые увидал,
Сейчас волнуют даже те детали,
Что пару лет назад не замечал я,
Когда и жизнь, и стройку проклинал;
Когда хулил судьбуу о невезеньи,
Считая так, что мне не повезло,
Когда, не замечая, делал зло
Другим, без всякого стесненья;
Когда стыдился кирзовых сапог,
По голенище вымазанных грязью,
И с отвращеньем, забирался в "Газик",
Считая, что на "Волге" б ездить мог.
Сейчас же мне всё кажется иным:
И пыль, и грязь, и ветер едкий – сладким,
И за себя становится мне гадко,
Что я когда-то думал про чины.
К чему они? чины. К чему награды?
Коль ты не властен над своей судьбой?
Нет! Надо быть всегда самим собой.
Быть Человеком! – Большего не надо;
И жизнь любить, и будешь ты любим,
И не искать тропу, что менее опасней,
Чтоб наша жизнь была ещё прекрасней,
Отдай всего (!) себя. Отдай другим!
Сгори костром (!), поленом (!), иль лучиной (!),
Но только полностью (!), до самого конца!
И будешь вечно жить в других сердцах,
Как человек, как Прометей, мужчина.
Явление второе.
Старалкин. Входит Димарский.
Димарский (громко).
Иван Ивановичу! Наше – вашим!
Протягивает руку. Здороваются.
Старалкин.
Здоров Семён. Что нового привёз?
Димарский.
Ну, новостей-то целый воз...
Привёз условников тебе – пусть пашут.
Старалкин.
Каких условников?
Димарский.
Что вышли по Указу.
Из лагерей... нормальные зэ-ка,
И срок у всех не меньше трояка,
Так что давай проинструктируй сразу,
Пускай распишутся и... с богом!
Я вводный инструктаж уже провёл,
Ребята, в основном, c окрестных сёл,
Привыкшие к труду. Тебе подмога,
А им – свобода, труд, тэ-дэ, тэ-пэ,
И рядом дом: родители и жёны;
Есть правда среди них три приглашённых
С других краёв... но это не ЧЭПЭ:
Они на вид нормальные ребята
И, думаю, что будет всё о'кэй!
Есть, правда, среди них один жоккей,
Он лошадью назвал... лопату,
Когда о специальности спросил
И, кто что может делать, так сказать.
"Могу копать (!), могу и не (!) копать",-
Жоккей мне этот объяснил.
Смеётся.
Старалкин.
Многостаночник... одним словом.
Ну ничего. Всё будет хорошо.
Димарский.
Чуть не забыл! Там, среди них, ещё
Один представился – тебе знакомым.
Старалкин.
Фамилию не помнишь? Как зовут?
Димарский.
То ли Поплавский... то ли Поплавков...
Старалкин.
Зовут Никитой?
Димарский.
Да.
Старалкин.
Тогда знаком.
Он далеко?
Димарский.
Да нет! За дверью... тут!
Старалкин (взволнованно).
Так что ж стоишь?! Давай (!), зови сюда.
Выходит из-за стола.
Димарский (громко, в дверь).
Эй! Поплавков! Давай быстрей входи!
Старалкину.
Иван, ну я пошёл (протягивает руку).
Бувай!
Старалкин (пожимая руку).
Иди!
Димарский (напевая).
И в дальний путь, на долгие года...
Уходит.
Явление четвёртое.
Старалкин. Входит Полплавков. Стриженый, в телогрейке, кирзовых сапогах, с самодельным мешком. Остановился, переминается с ноги на ногу.
Старалкин (радостно).
Никита! Здраствуй! Проходи дружище!
Ну что ты топчешься, как не родной?!
Отбирает у того мешок. Подталкивает к стулу.
Давай, давай, садись-ка дорогой,
Рассказывай. Да не молчи (!), чертище!
А ну-ка, ну-ка веселей! Пройдись.
Рассматривает его.
Ну брат ты мой! А где же твой живот?
Вот видишь, и лишился всех хлопот,
А как переживал?! Садись, садись (!).
Усаживает Поплавкова на стул.
Поплавков (затравленно).
Зачем так беспокоиться начальник?
Два года я исправно отсидел...
Быть может отрываю вас от дел?
Так извините... всё случайность...
Случайность то, что я сюда попал,
И то, что встретил вас опять... случайность...
Старалкин (растерянно).
Да, да... со мною тоже так случалось...
Но так вдруг измениться?!.. Я не знал,
Не мог представить... ты пойми, Никита (!).
(Сильно громко)
Да ты ли это? Черт те подери!
Поплавков (подхватывается со стула, тоже громко).
Ну я! Да! Я – Никита! Не ори!
Я – Поплавков! Но карта моя бита.
Нет прошлого, а в бдущем? – пробел,
Мне дали шесть... ещё четыре года
На лезвии... в надежде на свободу.
Взгляни сюда! (Указывает на голову)
Ведь я весь поседел;
Забыл, что можно просто посмеяться,
Я на себя давно уж не похож,
Меня тошнило от дебильных рож,
Ну а скажи: куда деваться?
Что заработал, то и получил.
Мне дали шестерик и то... по блату,
За все мои грехи, за жизнь в разврате,
За то, что много о себе я мнил;
За то, что не умом жил, а желудком,
Другими органами... без ума.
А спрятала меня сюда – кума,
Так... рядовая проститутка.
О ней (!) рассказывал я в прошлый раз,
Любовницей была... жене – подруга.
Я в ихний дом входил по праву друга,
И совершал греховный там намаз.
Так длилось года три... Но вот однажды
Застал нас муж её – почтеннейший старик,
Она естественно, в истерику и в крик:
"Насилуют!".. Ну муж старик отважный,
В милицию... и те меня берут.
Свидетель есть. Любовница – терпила*,
----------------
* Терпила – пострадавшая.
Хоть и клялась в любви, но посадила
За честь фамилии... Вот я и тут.
Жена моя – взяла развод со мною,
А тёща с тестем?! – Те меня забыли.
Все блага, что имел – уплыли...
И вот стою я пред тобою.
Давай лопату, место, где копать?
Сейчас меня уж не страшит работа.
Смываю грязь с души – соленым потом...
А помнишь? Как боялся я начать?
Сейчас не страшно. Страшное прошло,
Сейчас и землю рыть – мне наслажденье;
Фенита ля комедиа (!) везенью.
А может быть как раз и повезло,
Что вырвался с мещанского болота,
Где – что ни шаг, то надо протеже,
Где ложь, как вирус, где прогнил уже,
Весь их уклад, хоть с виду беззаботный,
Но рыхлый весь, стяжательством прошит,
Пропитан потребительским угаром;
Где ничего (!) не делается даром,
Где каждый – Плюшкин (!) и за рубль дрожит;
Где сон забыли, скрывшись за замками,
Где каждый стал кубышкою живой...
Но скоро! Скоро! Год! Пускай другой!
И, чтоб не путалися под ногами
Убьёт, раздавит, разотрёт их жизнь,
Как накипь, нарост раковый, как зло,
Как то, от чего падалью несло,
Как разложившуюся слизь!
Старалкин.
Рад от души я за тебя, Никита!
Вот где ты, прежний Китька, друг ты мой!
Дай обниму тебя, мой дорогой,
обнимает Поплавкова
Да будет всё плохое позабыто!
Суетится по прорабской.
Ну рад... ну рад... и слов не нахожу,
Скажи кому – так просто не поверят.
Останавливается напротив Поплавкова.
Ты для меня ценнейшая (!) потеря!
Никита! Друг! Я вновь с тобой дружу!
Люблю тебя, как юного студента!
Ну, Китька! Ты меня убил.
Да, кстати... Я ведь тоже оттрубил
Два года... в качестве эксперимента.
Поплавков.
Неуж тогда, когда бежал ты с бани,
Как из Москвы бежал Наполеон?!
Смеётся.
Старалкин.
Что сделаешь? Закон – для всех закон.
Поплавков.
Ну удивил ты меня, Ваня?!
Старалкин.
А ты?
Поплавков.
Что я?
Старалкин.
Так ты ж при силе вроде.
Потирает палец об палец.
Поплавков.
Какая сила, Ваня?.. Всё – труха!
Вот (!) сила где (указывает на голову, а потом на мышцы рук)
Лопату дай! Ха-ха!
Обнимает Старалкина, подталкивает к двери, напевает.
Любите жизнь!
Старалкин (подпевает).
Цените жизнь!
Старалкин, Поплавков (вместе вдвоём).
Как богу кланяйтесь свободе!
ЗАНАВЕС. 11.04-20. 05. 82.
Конец