В сквере у главного здания Московского Университета

Памяти Л. В. Кнориной

Серого камня высотный дом,
предупреждающий — “опасно”,
разворачивается, как том
сочинения о разном,
но сегодня я отдохну:
позволяет — не понимать,
и науку его стряхну
с плеч, как ненужную кладь.

Советской готикой горизонт
закрыт, как идеей навязчивой  день,
экзаменатор, дотошный зонд,
превращает тебя в свою тень...
Но забудем жестокие пытки.
Кроме меня здесь только памятник.
Выйдя из положения улитки,
раковину превращают в память.

Только усталость — после всего.
Вырвалась или осталась?
Только досада — отчего
за кем-то там не угналась?
Соревнования древний дух,
подогретый изрядно, — остынь.
Сложности не внемлет слух,
хоть копыта откинь.

Не восприимчива — асфальтирована
светлой мысли дорога.
Та, что была экзальтирована,
как вкопанная, — за порогом
сидит на огромной скамейке
в ступоре. — Просто доска.
Только прошла поскорей бы
постфинишная тоска.

Вот и выдохлась. Как вернуть
бодрость ушедших лет?
Книга с ядом когда-нибудь
интеллект обратит в бред.
На столе — недописанный труд,
незаконченной мысли след.
Начиная последний маршрут,
ты уже не узнаешь рассвет.

февраль1999