Большего им нельзя позволять

Большего им нельзя позволять…

Не бывает такого, чтоб что-то случалось непреднамеренно и вдруг. Для каждой мелочи есть причины. Так и у меня сегодня перекрыло горло. Когда я проезжал мимо цирка, меня хорошенько затянуло. Выбежав из автобуса я искал воздуха, дышал как сумасшедший спортсмен – профессионал, но, как индонезийский ныряльщик, ушедший под воду за добычей, не может надышаться, так и я чувствовал что работаю не в своей среде. Молекулы популярного газа проходили в мои органы, но молекулы были не те. Потом ударило по мозгу, а дальше – клиника. Не бывает чтобы что-то происходило зря. Затем я встретил мальчика. Он был даже хуже чем обычные подростки, но, блин, однажды стал волшебником. Как же я так промахнулся… всю жизнь хотел отыскать последователя, а тут – упустил наияснейший подарок. Вот что бывает когда не исполняешь того, что должен, когда халатность ставит твою моральную устойчивость под место для помоев. Так началось мое гниение. Тот сорванец вскоре начал творить невообразимые дела, а я все не мог избавиться от устойчивого ощущения: он – пропащий тип. Когда он возносился к облакам – я смотрел на него и ухмылялся, да он сам себя обманывает! Дурак! Слепец! Когда он «плавал в лазурном» и дерево его благих дел вершиной своей скрывалась за небосвод, я пребывал в устойчивом осознании его ущербности, и уверял себя, что вижу больше его, т.к. ему доступны лишь невообразимые пейзажи и одухотворенные земли, бесконечность и бездонность темного и необъятного, а мне – он сам. Когда на моих глазах его кожа посинела, а глаза стали оранжево-желтого цвета, я полагал что в этом моя заслуга. Когда же он принес несколько грамм золота, я с удовольствием проглотил их, и вот теперь стыд мой превосходит все мыслимые и немыслимые масштабы. Теперь я смотрю на людей по-другому. Вчера заговорил с младенцем в люльке. Меня охватила уверенность, что он – Истинный. Я так разгорячился, что получил по уху от его папы. Когда я приехал домой, психоаналитический опыт во мне сказал стареющему отцу, что все вина на нем. Он тут же испустил дух. О, Господи, как много непоправимого отпечатано на моих руках. Мне некуда пойти, и нет мне дома. Хотя тот малый, который дал мне золота куда-то пропал, я думаю что он никуда не уходил. Но после того, как мой отец скончался, золото из меня вышло. Съесть его заново я побрезгал, и дернул за веревочку. О, Господи, как много непоправимого было сделано этими руками! Я. Я больше не говорю о себе. Я – пропащее существо. И зачем бог меня сохраняет. Я поселился в глубоком ущелье на дне океана. Да, на небе лучше. Здесь очень уж темно.
О, Господи, как много непоправимого я совершил! Как глубоко мое ущелье. Когда я задумываюсь – на поверхность поднимаются пузыри воздуха и все живое вокруг гибнет.
Почему это произошло? Почему я в самом глубоком месте земли? Мой ум думает, что это из-за недооценки возможности невозможного и принципиальном расхождении в видении естественных вещей и их естественной сущностью. Да, я был слишком часто в себе уверен. Зачем я себя слушал… и разве руки – орудия разума? У меня – к несчастью да. Я их отрубил как только понял, что не нуждаюсь в пище. Да, руки нужны чтоб держать вилку. Большего им нельзя позволять.