Каземат

I
Я жил богато,
Как во сне.
Но как проснулся я в тюрьме
Всё стало мне не радо…

…Ах, чёрт возьми!
Где неги дни?
Где камни, золото, дворцы,
Приятных слуху слов творцы?

Где же всё то,
Что без труда
Могло навеки быть моё,
Но не вернётся никогда?!

Напев тех сказочных красот
Тут мне один покой даёт,
Но камень смерк, слова молчат,
В живых лишь я и каземат.

Теперь ты видишь старика,
Который стар уж как века,
Но не всегда я был таким
Об этом и поговорим.

Давным-давно, в те старые года,
Когда столетья забрезжил рассвет,
И твой отец ещё наверняка
Не был рождён на этот белый свет.

Тогда я был, и молод, и богат,
И был сильней любого во сто крат.
Тогда не смог никто бы, как теперь
Меня сюда упрятать, ты поверь.

Я самого халифа знал,
Товар ему я доставлял
И как-то с тканями пришёл,
Он разговор с диваном вёл.

Визирь войны погиб в тот год,
Не знав кому отдать почёт,
Царь жребий бросить вдруг решил
На всех, кто в зале в миг тот был.

Так началась моя судьба,
Тот жребий выпал на меня,
И я стремглав визирем стал,
Сочтя, что мир ко мне упал.

И я когда сквозь битвы шёл,
Халифа знамя распростёр,
Топча врагов, я, как дурак,
Подумал так.

И возвратясь домой с войны,
Пройдя почти что пол-страны,
Я встал и подал войску знак,
И вновь тогда подумал так.

Затем халиф меня встречал,
Со мной победу отмечал,
И к небу поднял я кулак,
Подумав так.

Но вот прошло немного лет,
Я жил легко без всяких бед.
Завёл себе прекрасных жён
И был заботой окружён.

Я жил вдали от вероломств
Во дни предательств и притворств,
Не зная, что пришёл мой срок,
И ждёт меня коварный рок.

Итак, пробьёт час роковой,
Смерть подойдёт к тебе горой,
А тот час пробил и настал:
Халиф визирей всех созвал.

 II
Пройдя довольно длинный путь,
Я был поспать бы очень рад,
Но как увидел я Багдад,
И глаз не смог сомкнуть.

Мечта мечтаний,
Бог богов,
Зодчих стараний
Предок праотцов.
 
В восходе ясен,
Пламенен в закат.
Как ты прекрасен
Призрачный Багдад!

Багдад то место,
Где рассказ купцов
Дороже песен
Золотых дворцов.

Где мощной крепью,
Встав на сотни лет,
Искрой завета
Блещет минарет.

О коем как-то,
Перейдя бархан,
Во тьме украдкой
Шепчет караван.

Багдад поверь ты на века мой друг,
Пусть близ тебя война очертит круг,
Пусть враг надменный оболжёт глупцов,
При том поклявшись верой праотцов.

Пусть все поникнут пред его лицом,
Но ты, Багдад, останься при своём.
Встань исполином посреди пустынь
И мысль о бегстве навсегда покинь.

Встань и держись,
Держись, когда Аллах
Над головой заносит кисть
И обращает в прах.

Держись, когда сквозь звон мечей
И свист могильный стрел
В огонь идёт толпа людей,
И страшен их удел.

Держись…но вот конец пришёл
И стрелам и мечам.
И кто-то в битве смерть нашёл,
А кто-то пал пескам.

И посреди тиши ночной,
В разрушенной земле
Ужель и ты, о город мой
Исчез в мятежной мгле.

Исчез, но нет!
Пусть рухнули дворцы,
И в буре лет
Погибли храбрецы.

Но ты в веках
Минуешь смерти взгляд
И вечен будешь во стихах
О, мой Багдад.

 III
Когда последний солнца луч
Упал на пыльный регистан,
Мой незабвенный караван
Увидел храм превыше туч.

А через час
Халифа глаз
Зрачком орла за мной следил,
И я тревогу ощутил.

Но вот диван прервал доклад,
Уйдя из зала на покой,
И шесть дверей друг другу в лад
Сомкнулись чёрную стеной.

В тот самый миг, заслышав звон,
Точнее стали хладный треск
Метнулся я, но сабель блеск
Меня пронзил со всех сторон.

Мгновенно стало всё без слов
Понятным мне; я гордо встал.
Слепым рабом своих рабов
Халиф поднялся и сказал:

«Я царь царей, я сын Аллаха
Взгляни вокруг. Во власти страха
В ногах моих лежит Восток
И ляжет мир, дай только срок.

Я власть, я правда, я закон,
Я выше всех земных корон,
И как на небе бог един,
Под ним везде я господин.

Я всюду жизнь, я всюду смерть
Трясётся мировая твердь,
Когда внимает мою речь
И слышит мой могучий меч.

А знаешь, что могу я словом?
Сгноить в тюрьме иль снять оковы,
Что захочу создать из праха
Иль в прах опять вернуть в два маха.

Велеть могу накрыть столы
И погрузить народ в пиры,
А через день устроить казни,
Чтоб время тратить не напрасно.

Смеяться буду над людьми,
Которых жгут и бьют плетьми
И плакать жизни прекратив,
В конце концов я здесь халиф.

Рождён я управлять землёй,
Кто ты в сравнении со мной?
Кто ты визирь или осёл,
Что бой со мною вдруг повёл?

Что ты пустынный таракан
В душе носил свой злобный план:
Убить меня и власть обресть,
Но ждёт тебя другая честь.

Весь твой ночлег пройдёт в тюрьме,
И лишь восход в моём окне
Проткнёт лучами ночи взор,
Как над тобой блеснёт топор!»

На сих словах он кончил сказ,
А стража, выполнив наказ,
Меня толкнула в тёмный свод
И я стал ждать зари восход.

 IV
Ногами вставши на краю,
Когда одной ступил уж в рай,
Другой ещё по это край,
Неплохо вспомнить жизнь свою.

Как молодым когда-то был,
Страстями и мечтами жил,
Не понимая, что мечты
Всего лишь отзвук пустоты.

Как незаметно повзрослел,
Достал всё то, чего хотел.
И только стоило достать,
Как снова бросился желать.

Как вёл людей на смертный бой,
Но не явилась смерть за мной,
Как, став и счастлив и велик,
Я жду её проклятый миг.
 
Однако шёпот горьких дум
Нарушил шум глухих шагов.
Спокойствием наполнив ум,
Ступив вперёд, я был готов.

В решётке показался страж,
И я решил, что он мираж,
То был Ахмед, мой акасакал.
- Салам-алейкум! - я вскричал.

Ахмед застыл, узрев мой взгляд,
Как будто громовой раскат
Сразил его могучий дух,
Рассеяв голос, мысль и слух.

Едва же он пришёл в себя,
То молвил, еле говоря:
«О, мой визирь, какая месть
Сумела заточить вас здесь?!

Где мрак поглотит свет дневной,
Где разум бьётся с тишиной
И стены стенам повторят,
Что тут лишь вы и каземат».

- Ты знать желаешь старый друг? -
С улыбкой задал я вопрос
И рассказал какой недуг
В тот мёртвый склеп меня занёс.

Ответом сбитый с ног Ахмед
Сперва решил, что слышит бред,
Но вскоре смысл слов обрёл,
Я ж дальше речь свою повёл:

«А помнишь славы времена,
Мерцанье звёзд на небесах,
Простор и ветра свист в ушах,
Когда призвала нас война.

Когда на ней и я и ты,
Визирь-юнец, старик-слуга,
Отринув страхи и мечты,
Вдвоём помчались на врага.

Так, меч к мечу, сквозь стены дней
Мы проскакали шесть степей,
И в рёве битвы бил набат,
Неужто ты не помнишь брат?!»

«Да, помню, помню, властелин,
Среди далёких тех равнин
Я шёл с отрядом храбрецов,
Ища исчезнувших гонцов.

Давно мы повернули вспять,
Как вдруг неверных злая рать
К нам незаметно подкралась,
И тут забава началась.

Я приказал схватить клинки,
Но их проворные стрелки,
Мглу ночи сделав ярче дня,
Сковали нас кольцом огня.

С тем адским кругом брёл конец
И всё внутри слилось в мольбе,
Но здесь, о, славится творец,
Я не поверил сам себе.

По строю наших палачей
Прошёлся разом странный гул,
Восток стал целью их очей,
И тотчас я туда взглянул.

А там, как сокол между гор,
Опережая длань утра,
Летели вы и воинов сбор,
Которым не было числа.

В устах запел арабский клич,
Под ним вы врезались в ряды,
Из чужаков создавши дичь,
Сметя огнём огонь беды.

Отвесив гибели поклон,
Сражались вместе раб и шах,
Раб шахом был тогда спасён
И оказался в должниках.

Я видел час в минуты сна,
Где возвращаю долг сполна,
Я верил час такой придёт,
Наступит мне платить черёд.

И он настал. Теперь скорей,
Видны уж проблески лучей,
Вот платье, сабля и тюрбан
Отныне ваш мой скромный сан.

Пусть одного сменит другой.
Проход старинный за стеной,
Чью злую память скрыла тень
Вести вас будет до ступень.

Затем наверх, пока рассвет
Не встретит арки силуэт.
Через неё держите путь –
Я рассказал побега суть.

Судьба Ахмеда решена,
Взмах топора – её цена,
А вы свою потратьте впрок,
И да поможет вам пророк!»

Тем завершился разговор,
Я шёл бесшумно словно вор,
Точь-в-точь расставив все шаги,
Как завещал урок слуги.

Сквозь старый арочный проём
На регистан дорога шла,
Где конь могучий с бурдюком,
Укрыты были со вчера.

Блеск ночи меркнул. Я упал
Перед мечетью древней ниц
И вон оттуда поскакал,
Забыв на время мрак темниц.

 V
Когда аят Корана долгий
Ты вспомнишь вечером в намаз
За краткий миг священный глас
Сочтёт в себе ход мыслей тонких.

Так я шептал строку аята
Среди сухих бескрайних дюн,
Вдали от башен халифата,
Где был богат, велик и юн.

Но нет в пустыне звона денег
И нет величья громких слов,
Там лишь одно немое бремя,
Одно молчание песков.

Песков молчанье – вечный ужас;
Жилец оставленных руин,
То, отчего в ночную стужу
Защиты молит бедуин;

Проклятье войск, искавших славы
И память в песнях сыновей,
А получивших дно канавы,
Гнилой курган иль шорох змей.

К чему раб холит господина?
К чему другой восстать готов?
Обоих ждёт одна кончина,
Одно молчание песков.

И раз в осаде гнулся город,
Ни стук клинков, ни страх, ни голод,
Не сокрушили мощи стен,
И шесть недель тянулся плен.

Он думал долго простоять,
Однако вновь судьбы печать
Переросла в коварный рок:
Запас воды до дна истёк.

Надежды пали. Город ждал,
Что зной иссушит каждый дом,
Но то, о чём он лишь мечтал,
На утро стало страшным сном.

Провал близ мёртвого ручья,
Забытый до скончанья лет,
Ключом хлестал через края,
Смывая солнца властный след.

Мгновенно вместе как один
Сошлись все алчущие пить,
И жажды грозный исполин
Разрушил их сознанья нить.

Толпа заспорила с толпой,
Удары, крик, и смертный бой
Столкнул ослепших баш на баш,
Сменив оазис на мираж.
 
Но крик затих. Пройдя холм тел,
Немногие нашли воды
И лишь коснулись, ливень стрел
Упал безмолвно с высоты…

…Мой град, не жди питья в пустыне,
Кто пожелал её даров
Взамен мечтам имеет ныне
Одно молчание песков.

 VI
Бессчётно сумрачных путей
Сменил я в странствиях моих,
Но, наконец, один из них
Привёл меня к судьбе моей.

Тогда я снова был купцом
И вновь обрёл большой почёт,
С садами мой огромный дом
Там знал любой наперечёт.

Но тщетно думал царь царей
Меня когда-то отыскать:
Восток не знал его речей
И не хотел покуда знать.

А через месяц общий слух
Пронзила громовая весть:
Правитель мёртв, венец потух!
Его ждала дурная честь.

Визирей тайный уговор,
Что был скреплён с недавних пор,
Хранил халифа до времён,
Когда за них возьмётся он.

И лишь один из тех вельмож
Пал, стёртый правящей рукой,
Все остальные взяли нож
И вторглись в царственный покой.

Последней вспышкой тлел закат.
Огней немых недобрый ряд,
Пройдя тоннелей караван,
Успешно выполнил свой план.

Халиф молчал. Сквозь тайный ход
Его толкнули в тёмный свод,
Где он отмерял ночь тюрьмы
За дверью тьмы и тишины.

Араб усталый мирно спал;
Наследник с гордостью взирал
Затем, как узкий луч утра
Направил ярость топора.

Халиф, халиф, на час халиф,
Горсть пыли – ты и твой дворец,
Прочны замки, а раб твой жив,
Хоть недалёк его конец.

Итак, среди забав и слуг
Я жил опять. Богатства звук
В час дум шуршанием ветвей
Быть обещал до края дней.

Мир снова покорился мне,
И, забываясь в полусне,
Под музыку певцов-бродяг
В последний раз я думал так.

Не знаю, сколько снов таких
Мне подарила б жизнь потех,
Если бы зависть мой успех
Не пробудил в купцах иных.

И тихим утром корабли,
Перевозящие мой шёлк,
Одновременно к дну пошли,
С собой забрав богатства толк.

В короткий срок я обеднел.
Нужды мучительный удел
Меня окутал и понёс,
Оставив сзади негу грёз.

Промчались годы. Стал я стар.
Однажды, проходя базар,
Я видел яств манящий вид
И голод съел гордыни стыд.

Тогда впервые я украл,
Но меткий глаз как злой кинжал,
И я, сбежавший из могил,
Простым торговцем пойман был.

Ну вот и всё. Я вновь в тюрьме.
Закон молчания во тьме
Мне как в ту ночь дано терпеть,
Пока меня не встретит смерть.

…Ах, чёрт возьми,
Где неги дни?
Где камни, золото, дворцы,
Приятных слуху слов творцы?

Где же всё то,
Что без труда,
Могло навеки быть моё,
Но не вернётся никогда.

Прощай. Окончен разговор,
Не близко мой отсюда взор.
Найди урок в моих словах,
Пускай хранит тебя Аллах,

А мне пора. Мой путь далёк,
Там где-то ждёт меня пророк,
И в добрый час, Салам Багдад,
Остался ты и каземат.
 авг.2002 - 7 авг.2004