Реквием

«О гибели нашей ты знаешь иль нет?
Когда это было и кто мы – не помню.
Я даже забыл, на какой из планет
Родиться легко и погибнуть легко мне.
Так слушай последнюю песню мою.
Она не кончается смертью. Она
Почти бесполезна. Но я допою.
Допью, что успею, до самого дна»
(П. Антокольский)



Закончился фильм, и пора расходиться,
но в зале пустом уже нет никого.
Мелькают в обрывках какие-то лица –
страдают смешно, погибают легко.

Закончилась жизнь, словно старая плёнка.
Уснул режиссёр, и уволен актёр.
«Груз-200» встречают родная бетонка
и старый мой город средь Северных Гор.

Я сам был сторонником жизни недолгой,
и ждал с малолетства геройскую смерть.
А нынче, сражённый случайным осколком,
лежу, и в молчании слушаю медь.
   
Уже не успею допеть свои песни,
уже не успею дожить, долюбить,
и мир не создам веселей, интересней.
И некого в этом во всём обвинить.

Я задним числом понял смысл своей жизни –
работать и строить, и петь для других,
и где-то в просторах любимой Отчизны
оставить творение мыслей своих.

Как путь человека по жизни измерить?
Лишь памятью светлою многих людей.
А память? А память делами отмерить,
чем больше их было, тем память длинней.

Но всё это – бред. И сейчас из могилы
скажу откровенно, что жизнь – для живых.
Не плачьте над телом, что нынче остыло,
а лучше разлейте быстрей на троих!
Я право имею, и смертью героя
возможность вот так говорить заслужил.
Берите и батюшку вместе с собою,
он так задушевно давненько не пил.

Смысл жизни – в мгновеньях любви и разврата,
банкетов и пьянок, стихов и дорог.
За это всегда наступает расплата,
когда за Порогом подводят итог.

Скажу откровенно - уже умирая,
я жить захотел как сопливый малыш.
Так, видно, всегда – лишь чего-то теряя,
вдруг чувствуешь тонко, как им дорожишь.

Налейте же водки в стаканы до края
и выпейте залпом за жизнь и за Смерть,
за право смеяться, друзей провожая,
за право достойно, легко умереть!

27 мая 1987 года
16 СЗ, Южный Саланг