Последний ряд не летит

Последний ряд не летит...
(Внуку Фердинанда...с теплом и уважением...)




В длинной очереди на посадку в самолёт мы стояли послед-
ними.
Сначала, прошёл контроль Длинный Герман, затем я - Толс-
тая Маргарита, и следом за мной Кик ин де Кек - парень в
островерхой шапке, украшенной перьями и почему-то часами,
тикающими довольно громко и назойливо.
По трапу я поднималась за бритоголовым Германом с крыло-
видными лопатками, разглядывая его длинные худые ноги в
огромных "гриндерсах".
Пройдя весь салон, мы расположились в трёх удобных креслах,
рядом.
Пассажиры возились, устраиваясь и распихивая вещи, кто на-
верх, в ящики, похожие на хлебницы, кто под кресло.
Устроившись, затихали, обмахивались газетами, тихо перего-
варивались.
Наконец, загорелись табло над дверью с надписью - "Стой!
Кто идет?", и "Ты записался добровольцем?".
Эти надписи, появившиеся вместо традиционных - "Не курить"
и "Пристегнуть привязные ремни" абсолютно никого не сму-
тили, будто лишь они одни и украшали всегда эти два табло.
Никого не смутило и то, что стройная, как "ТУ" стюардесса,
сообщив, что наш самолёт совершает рейс без посадок, с при-
землением вовремя в порту назначения, и представив коман-
дира корабля, вдруг заявила, что по техническим причинам...
последний ряд не летит.
Последний ряд был наш.
Ну ладно, не летит последний ряд, мало ли, но почему само-
лёт уже в воздухе, а...
Нас что? На ходу что ли выбрасывать будут, засомневалась я.
Стюардесса продефилировала по салону походкой "от бедра",
раздавая пассажирам конфеты.
Нам тоже дали.
Я развернула свою, и обнаружила вместо конфетки пульку.
Я читала где-то, что пуля, положенная за щеку, помогает пере-
носить жажду.
Значит, сок не дадут, решила я, и минералку.
И ещё, в голове мелькнула шальная мысль - может, про нас
забыли...и мы всё-таки летим?
Нет, про нас не забыли.
Стюардесса взяла микрофон и сказала: если есть желающие,
они  могут обменяться местами с пассажирами последнего ря-
да.
Мы призывно прошлись взглядом по головам пассажиров.
Желающих не нашлось.
Но в салоне ощутимо повисла тревога.
Я увидела - пассажиры покрепче привязывают себя ремнями,
будто опасаясь, что их будут насильно пересаживать в кресла
последнего ряда.
Многие притворились спящими и даже захрапели.
Примечательно, что захрапел и мой сосед справа, с тикающим
на островерхой шапке будильником.
Я скосила глаза влево и увидела, что рука Германа гладит ногу
стройной, как "ТУ" стюардессы под юбкой, выше колена.
Тааак, похоже, не полечу одна я - эти профуры устроятся где
угодно.
Что делать?
Может, переждать в туалете, как незабвенная миссис Ада Квон-
сетт из романа "Аэропорт"?
Проскользнуть туда, пока глаза "стройняшки" пребывают в "под-
лобье"?
Осуществить задуманное мне не удалось.
Благополучно вернув глаза на место, и уставив их "двустволкой"
на меня, вернее, на мою переносицу, стюардесса вдруг прогнуса-
вила - а вам, девушка, особое приглашение требуется?
Я вздрогнула и...открыла глаза.
Передо мной стояла тётка со шваброй, на конце которой была
намотана огромная тряпка.
Тётка ждала, когда я уберу из прохода ноги, и она сможет до-
мыть пол.
Я диковато огляделась.
Сидела я в одном из трёх кресел у самой стены в аэропорту го-
рода Таллина. Рядом спали мои попутчики. Длинноногий бра-
тец и его друг в дурацкой островерхой шапке, украшенной перь-
ями.
Так!
Сосед справа - спящий друг брата, сосед слева - брат, как тако-
вой. Я посмотрела на его тонкую руку, которая и не думала по-
сягать на варикозные ноги старой уборщицы.
И на том спасибо.
А я сидела посередине, с отвратительным металлическим
привкусом во рту (отчаянно хотелось пить) и мешаниной в го-
лове.
Конечно, безумная затея - приехать в Таллин на один день!
Ноги гудели, спина разламывалась, а в голове будильником
стучали названия башен Старого города: Длинный Герман,
Толстая Маргарита и Кик ин де Кек.





РИНА ФЕЛИКС