Немного о Григориусе Порта

Кипр. Лимассол. 1996 год.

Играет «Сиртаки», большая кудрявая голова смотрит на меня сквозь полуопущенные веки.
- Давай Алеша, - кричат мне греки, - ты умеешь, станцуй с нами!
Я улыбаюсь, хмель кружит мне голову, солнце село ровно в 9 вечера, уже темно.
- Нет, нет, -  говорю, - это греческий танец, я же русский, у меня не получится!
Раздается смех. Больше всего смеется Стефа. Немка по происхождению -  космополитка по призванию. На ломанном русском она говорит мне:
- Дафай, они тебья любят. Стантсуй им, смотри как Григориус машет тебе рукой, стантсуй с ними.
Я делаю лицом отказ, но сильная рука Стефы выталкивает меня в круг с танцорами.
- Молодетс, вот это парень!!! 
 - О!! – кричат мне, - Алеша, давай!!
Григориус, довольный, подошел ко мне и положил руку на плечо, я улыбнулся ему, и положил свою ему.
- Ты молодец, - шепчет он мне на английском, -  сейчас все девчонки будут наши!
 Я только рассмеялся Григориусу в ответ, я-то знаю, что он сходит с ума по Кристи и ради неё он готов танцевать все танцы мира на Земле.
И вот мы плечом к плечу начинаем медленно двигаться в ритме, я улыбаюсь – Григориус серьезный. Его черные глаза и вьющиеся волосы сводят с ума всех русских девчонок, славянок, и только добрая Стефа говорит что мы Ромул и Рем  - один черненький как смоль, другой беленький как простынь. Она любит нас обоих по-матерински, а надо мной почему-то взяла добровольное шефство. Сиртаки танцуют при минимальном количестве в три человека. Но мы так хорошо танцуем вдвоем, что никто не хочет нарушать наш танцевальный дует. Все хлопают в ладоши и, по-моему, Кристи сегодня уйдет домой не одна. Музыка играет все быстрее и я уже хохочу, и сбиваю с ритма весь наш танец. Григориус кричит мне чтобы я перестал хихикать и танцевал. Я делаю серьезное лицо и подмигиваю Стефе – ты грозит мне пальцем и показывает «страшное» лицо.
В тот вечер мы выпили много вина, старики и родители Григориуса ушли спать, девчонки и Стефа сидели в плетеных креслах и о чем-то шептались между собой внизу во дворике. А мы сидели на крыше дома родителей Григориуса и пили сок. Так сказала нам его мама. 
С Григориусом Порта мы подружились с первого дня знакомства моего пребывания на Кипре. Он встречал нашу группу гидов в аэропорту Айа-Напы и как-то сразу выделил меня из толпы. Так началось наше знакомство и дружба. Григориус очень сильно удивлялся, почему у русских так мало детей в семье -  когда я ему сказал что я один, и у меня нет ни братьев ни сестер, он промолвил:
- Вы, русские, странный народ…
Я согласился  с ним.
И вот теперь мы сидим с ним на крыше и пьем холодный апельсиновый сок.
- Ты пиши, -  говорит мне Григориус, - хорошо?
- Хорошо, - отвечаю…
- Тебе уже лучше, да? Ты вылечился? – Григориус знает историю моего появления на Кипре. – А по виду как был бледный так и остался..
Мы дружно рассмеялись. Снизу на нас зашикали. Мы показали руками, что больше не будем.
- Ты же знаешь, мне надо доучиваться, - говорю я, - да и пора уже. Засиделся я здесь.
- Тебе здесь не нравится? Я думал что наш остров самый лучший в мире.
- Так и есть, - я смотрю на далекое море, - но я скучаю по дому и.. для меня здесь слишком жарко. Я хочу увидеть снег.
- А можно я приеду к тебе? Когда-нибудь?
- Конечно можно, какие проблемы, приятель?!
 

Что чувствуют в момент танца греки, я так и не понял, но что чувствовал я – это то, что я стал другим  - во мне смешались две культуры и два мира -  холодной и зимней страны и маленького острова в средиземном море. Связь, дружбы двух молодых мальчишек-мужчин, двух разных судеб и одинаковых взглядов на мир.
После того как я вернулся домой, в Москву, я больше никогда не видел и не слышал Григориуса, но я знаю, что когда-нибудь я вернусь на Кипр и найду его, моего приятеля, который дал мне шанс снова вернуться  к жизни и почувствовать её вкус…