еще один цветной сон. зимний совсем!
У кафе «Муму» корова подмигнула мне глазом, но потом как-будто опомнилась, отвернулась, махнула хвостом. И, так тоскливо, замычала... Я подошла к ней, погладила пушистый нос. И она успокоилась, затихла, дыша горячим паром мне в шею. Ее тоже, наверное, тревожило одиночество - стоять каждую ночь одной на ледяных камнях Арбата... завидная ли судьба то? Я оставила ее стоять там. Ведь она не могла сойти с места - потому, что люди поставили ее на это место. Охранять вход в свое кафе. Магазины расступались передо мной. В витринах стояло что-то, манекены переговаривались между собой, кивали в мою сторону. Им тепло там, у них компания, разговор, шутки, и только присесть негде. Это днем они застынут бесчувственным куском пластмассы, а сейчас они живые, мыслящие, чувствующие. Подхожу к ним поближе, а они открывают дверь - и я вхожу в теплый мир моды. Примериваю то, это, но на мне вся одежда одинакова, серая, бесформенная. Только отражаются ярким голубым пятном в зеркале мои глаза, они блестят. Попрощалась я и с манекенами - у них своя работа, но мне чужд их мир, мир приклеенных улыбок и погони за популярностью. У «стены Цоя» я стою и слушаю его песни. И надписи оживают, рассказывают о своих создателях – «я, мол из Москвы, а я, смотри-ка из Питера, а вот я из Сибири, из самой Сибири! И я тоже был здесь, почтил память музыканта!». Как всегда на цоколе лежат горкой сигареты: традиция, уже почти обряд, - стоит закрытая бутылка пива... А в воздухе все слышится мелодия "Звезды по имени Солнце"... И я когда-то тут сидела, писала что-то, оставляла сигареты. Мне было пятнадцать лет. Совсем нежный, и в то же время безбашенный был возраст! Попрощаюсь со стеной и пойду вперед. Огибаю по сугробам Центральный Дом Актера. Сразу за ним - деревянный домик, памятник архитектуры. Отреставрировали его недавно. А я его помню еще старым, покосившимся немного, с него местами отлетела лепнина... А вот на крыльце стоит мужчина в кафтане, заложив пальцы за пояс. И вопросительно на меня смотрит. Я киваю ему, а он улыбается, и, разведя руки в стороны, приглашает зайти в гости. Я сначала боюсь, а потом шагаю вперед: интересно, очень интересно! крыльцо поскрипывает деревянными ступенями, из дома идет тепло. живое, светлое. Разуваюсь, кладу на расписной сундук пальто, прохожу внутрь. Хозяйка дома, немолодая женщина, прямо сидит за столом, читает книгу. При виде меня поднимается, начинает хлопотать, собирает на стол. Я пытаюсь ей помочь, и у нас получается "работа" в четыре руки. Забавно - все вокруг такое старинное, а она такая живая, и мне с ней так уютно, как будто она моя родственница какая. Волосы, собранные в строгий пучок, слегка тронуты сединой, но в глазах лучится задор. А потом мы пьем чай, и они рассказывают мне историю своего дома и историю своего рода. А я слушаю, спрашиваю, киваю - так замечательно у них в гостях! Но пора, пора... Оделась уже, и выхожу; а хозяйка прикалывает мне на шарф брошь. Простую, незамысловатую. На ней конь, красиво вставший на дыбы. Память от них останется... И вот снова под ногами холодная мостовая Арбата... Снег все идет и идет, грозится к утру засыпать белым ковром Москву. А мне не страшно это, я радуюсь, как ребенок!
Сворачиваю в дворик один, прохожу сквозь железную решетку забора. Вот он, сказочный мир! На приколе стоят два совершенно разных корабля - огромный высокий фрегат, с Андреевским флагом, и низкий, но широкий драккар, увешанный по бортам круглыми щитами. За ними серая вода, на которую тоже ложатся снежинки. Справа на причале, за столом, сидит с кружкой большой тролль. Борода в три косы, меховые одежды! Северный, почти еще дикий. А за столом! Смиряя свою натуру, с кружкой эля. Поднимает кружку за меня, а я отвечаю поднятым вверху кулаком, как будто у меня тоже в руке кружка... фантастика... Фрегат пуст, паруса приспущены, а вот на драккаре кипит жизнь, ходят викинги, поправляют снасти, о чем-то переговариваются. Видят ли меня? Видят! Стоит уже на носу, опершись на борт руками, огромный воин - в кольчуге, в шлеме. Машет своим воинам рукой - и те спускают узкие сходни. Я доверчиво поднимаюсь по ним, спрыгиваю на дощатый настил палубы - и чего мне их бояться? Он здесь, а остальное неважно. Позволит ли снять шлем с него? или снова, как в прошлый раз, останется загадкой? Его кожаный плащ слегка шевелится за спиной, ветер не дремлет. Река, что за бортом, идет через всю Москву, она выведет корабль к его родной земле. Возьмут ли меня с собой? Викинги оглядывают меня с удивлением - необычна для них моя одежда, необычны обрезанные волосы. Кто такая я для них? Добыча, напросившаяся в руки сама, или гостья, приглашенная вождем? Хевдинг не останавливает их осмотр, но и не дает им подойти ближе. Он оттуда, из-за правила, молча наблюдает за мной. И блестят хищные глаза в прорези шлема. Задумчиво гладит рукой бороду, соображает, видать, как поступить. О, а вот и подошел ко мне хевдинг! Воины разом занялись делами. Тяну я руку к нему, касаюсь холодной стали шлема. – «Позволишь ли, хевдинг?». Не говорит ничего. Снимаю шлем с него, темные кудри рассыпаются по плечам, волнами на них ложатся... Родное лицо, знакомое выражение глаз... Слезы, соленые как воды северного моря, так и текут у меня по щекам... Целую его лицо, тянусь к нему. Все молчит и смотрит... – «Хоть слово скажи, не томи ты меня! Скажи...» А он молчит все. Увидела я его без шлема... А что толку? Смотреть в родное лицо и не сметь назваться его? Но вот он протягивает сам руку ко мне, кольчуга позвякивает, когда под ней перекатываются мышцы. Что же он там прячет, в своем огромном кулаке? Родная могучая рука одевает мне на шею оберег. Опускаю глаза - серебро сварожьего колеса! Судьба... И отирают мне слезы с алых щек родные руки. Прикалываю к его кожаному плащу подаренную брошь. Конь оживает, встряхивает гривой, перебирает ногами!
Снова спущены сходни. Тролль с берега машет рукой, и снова поднимает кружку за меня. Не взяли меня и в этот раз с собой, в поход... Не должна я видеть кровь его братьев. Но я знаю, он вернется! И обниму я его, уже безоружного, без кольчуги и шлема, обниму его крепкое тело, украшенное боевыми шрамами. И, засыпая, уткнусь носом в темную бороду. А сейчас мне снова суждены ледяные булыжники мостовой Арбатской. И снег, ложащийся на темные с рыжиной мой волосы, обрезанные по плечи. Но я знаю, придет весна, растает снег, и я чайкой взметнусь навстречу полосатому парусу! Только не опоздать бы!
Свидетельство о публикации №105031600569