Маруся Тараканова

В трущобах Петербурга, возле рынка
Маруся Тараканова жила.
Как древняя ацтечка или инка,
Маруся многобогою слыла.

Египтянами перво увлеклася,
Ночами бога Сра к себе звала,
Но Сра иною – лунной – ипостасью
Желтил ее пречистые дела…

Хоть было тяжело – пошла к масонам,
Тесала камни, будто Микелан-
Джело, но не потрафила фасоном –
В адепты брали неодетых дам.

Откинулась под ноги папе Пию,
Но папой поднимаема была –
Уж больно папу мама-Византия
И до Маруси крепко извела.

Маруся подалася к далай-ламе,
Ей делал далай-лама лам-далай,
Но в храме из Марусиного хлама
И ламе было тошно, хоть зевай.

Опять вернулась в матушку-Россию,
По рекам по таёжным поплыла –
Искала хоть какого-то Мессию:
Ждала, ждала, ждала, ждала, ждала.

Взбиралася на жизненные кручи,
Колола для пропоя гололёд,
Срываясь, лезла ввысь – где только тучи,
Туда, где даже Карлсон не живёт.

А после снова в Питер без опаски…
Но тут-то ей навстречу – сердцеед,
И ликом, и наличностью прекрасный,
Ибн-Алик Магомедов Магомед:

На роже – крокодиловая кожа,
Сусало золотится меж усов,
И портмонет, хоть ножнами стреножен,
Безбожно выпирает из трусов.

Ужели рок дисконтную бланш-карту
Марусе вознамерился всучить?
А может, магомедовой шланг-швартой
Задумал теософку проучить?

Про рок отнюдь не ведал Магомедов,
Ибн-Алик был, конечно, не пророк –
Марусиных он прелестей проведал…
(Подлец, и лучше выдумать не мог!)

Забыть велел морочные занятья,
Порочное зачатье – не порог:
Ибн-Алик шестисотою печатью
Впечатывал везде, где только мог!

Повёз Марусю в загород на дачу,
И мнила магомедова гора,
Что птица-Алик редкую удачу
По милости судьбины принесла.

Но вспышка буровая быстро сякла,
Мурло ужо супиться начало,
А следом и бурло совсем обмякло,
И тучами судьбу заволокло.

Маруся уж и карму разминала,
И сутки соблюдала рамадан,
И приворотно ладаном дышала,
Но карты всё казали Магадан…

Бессильны оказалися молитвы:
Ибн-Алик Магомедов посопел,
Купил билет до лондонского Хитроу –
И леди папараццить улетел.

Поняв такую явную доктрину,
Маруся дале в дебри не пошла –
Менталу прописала карантину,
А душу алкоголем извела.

Убитый горем философский камень
С души её тихонько в почку слез,
Кольнул легонько – и запели «амен»…
Таков Маруси горестный конец.

Лишь ахнул в изумлении прозектор,
Ощупав ей астральные тела,
Быстрее сгрёб в охапку – и в коллектор:
Маруся с тараканами была!